В контексте темы эмиграции дворянства в Европе, который раз задаю себе вопрос – почему в Россию (Московское царство) люди шли, а из него нет? Во всяком случае, ни о каком массовом исходе или даже о «ручейках» речи нет, можно говорить лишь о единичных, частных случаях, которые не то, что в XVII веке, а вообще до Революции не имели систематического характера. А вот в обратную сторону – всегда пожалуйста. Но если по убеждению некоторых в России было плохо, почему же тогда туда стремились люди из Центральной Европы?
Довольно интересным источником является сборник документов «Томск в XVII веке», выпущенный в 1911 году, в Петербурге.
При царе Федоре Алексеевиче был составлен очередной реестр томских служивых людей – с указанием жалованья, кто сколько лет служит, сколько имеет сыновей и откуда тот или иной служивый в Томске появился. И вот почти с самого верха списка встречается одна характерная формулировка, имеющая прямое отношение к Русско-Польской войне 1654-1667 гг. и более ранним конфликтам.
«Оклад 14 рублей. Степан Данилов сын Вершитской сказал: родом он де польской земли, взят на бою в 165 году (то есть, от сотворения мира – 7165 год и от Р.Х. – 1657 г.) и привезен к Москве и сослан был в Енисейск, а из Енисейска был взят к Москве для размена в Свою землю не пошел, хотя служить великому государя в 176 году (1668). По указу великого государя и по грамоте прислан в Томской в службу в дети боярские.»
Вот 11 лет пребывания в плену, а в «свои земли» возвращаться желания нет. Почему? А может быть это и не совсем «свои»? Или там не сыщешь жалованья эквивалентному 14 рублей? Кстати, отмечено «Детей у него один сын Васька 13 лет». То есть он и сына вывез – к сожалению, никаких сведений о женах и дочерях в этих разборных списках нет.
Другой служивый, Михайло Степанов сын Гуторов – «взят на бою» в том же самом 1657 году, а вот сыну у него пять лет, и опять «в свою землю не пошел» - тащиться туда с семьей желания еще меньше.
Вот по одному служивому интересная приписка в конце, у других не встречающаяся.
«Иван Васильев сын Ботовский, взят в Невеле», опять «в свою землю не пошел», пожалован в дети боярские в Томской «денег 14 рублев, хлеба 12 четей ржи, овса тож, три пуда соли и служит в Томску 15 лет, детей у него два сына: Мишка 9 лет, Афонька 5 лет, пашни за ним нет. Собой молод только беден».
Вот «пашни нет» - почти у каждого, но то, что «беден» решили отметить только у Ботовского. Получается, остальные бедными по мнению составлявшего списки, не были?
Отправляли «взятых на бою», конечно, не только в один Томск, тут уж куда пошлют, но, по-видимому, служивых этот не пугало. Логично предположить, если бы они этого варианта не хотели, то возвращались бы «в свои земли», предварительно узнав, что вот такой-то их бывший сослуживец «бил челом», а его послали в Томск. Тогда бы не подавали челобитных и шли далее по размену.
И что же выходит? Даже Томск, не самый большой из провинциальных городов царства, будет поперспективнее, чем «свои земли» свободолюбивой Речи Посполитой, куда можно было бы спокойно вернуться по размену после Андрусовского перемирия, завершившего Тринадцатилетнюю войну?