В комнате было совсем темно, если не считать экрана телефона, который вспыхивал от входящего звонка.
Лëня звонка не замечал, он сидел на табурете, поджав под себя ноги, и, уставившись на холст, гладил щеку, заросшую жёсткой щетиной.
Смотреть в одну точку было больно - глаза слезились от темноты и недосыпа, голова гудела, но отвести взгляд он боялся.
Зачарованный, изумленный, испуганный, он дышал редко, неглубоко, опасаясь, что ему всë мерещится. Страшно было спугнуть дыханием маленькую точку.
Он сидел так уже несколько часов, у самых его ног преданно стояли кружка с ледяным забытым кофе и тарелка с остывшей котлетой, которую передала мама, заботясь о его рационе. С тех пор, как он остался жить один и его дурочка съехала, он стал сам не свой: почти не пил, не ел, перестал рисовать. А неделю назад вообще перестал отвечать на звонки. Мама рванула к нему, прихватив всё, что могла - аптечку, еду, наличные деньги, продумала все сценарии.. Но нашла Лëню стоящим у картины и лихорадочно рисующим: море, берег, порт, лодки, крохотных людей. Испытав облегчение, немного заглушив тревогу, она оставила ему домашний ужин и уехала. Наконец-то мальчик рисует! Это уже что-то.
А мальчик с седоватой щетиной и воспаленными глазами смотрел на получившуюся картину. Одна из бесконечным маленьких точек в синем как море платье двигалась и приветливо махала ему рукой.
Кто он такой, чтобы отказаться от приглашения?