Рассвет застал ангела в шестиместной палате номер 427 скоропомощного ЛОР стационара на 60 коек.
Начинался третий день его земного присутствия. Выглядел ангел неважно. Ни один живописец не писал его лик в таком виде.
Шею закрывала ватно- марлевая повязка. Под правым глазом начинал цвести багровым цветом кровоподтёк, синевой спускающийся на припухшую щеку . Желто-синий цвет правой подчелюстной области подчеркивал общую тревожную клиническую картину заболевания небожителя.
Покинуть палату и вознестись в специализированный небесный стационар ангел не мог.
Крылья покоились в кладовой приёмного отделения, сданные как верхняя одежда.
Приземленный лежал на койке с панцирной сеткой, упакованный в пижаму стандартного размера в блеклую синефиолетовую полоску, выданную санитаркой-гардеробщицей на время пребывания на грешной земле. Свободных коек в палате не было.
Кроме ангела, ещё пять пациенток палаты 427 готовились к моменту, когда часовая стрелка на оплывшем циферблате ткнет цифру девять – время утреннего обхода, огласки врачебных планов и приговоров .
Обитательницы палаты, взбодренные прозрачным чаем, разлитым раздатчицей Верой в индивидуальные кружки , бутербродом с кубиком сливочного масла, а более всего свежестью раствора бензилпенициллина, принятого инъекционно, спешно накладывали макияж в непростых условиях круглосуточного стационара.
Лечащий врач , Владимир Александрович– человек пунктуальный. Дамы, невзирая на причины, приведшие их на койко-места в палате 427, украдкой поглядывали друг на друга.
Как в вестерне, при виде вооруженного противника, рука ковбоя непроизвольно тянется к кольту, так, почти каждая дама,
готова мгновенно раскрыть свою косметичку, если только увидит чужую в руках соперницы.
Дальше на рефлексах, кто первым сделал движение, тот и проиграл... или проиграла.
Пижамы давно скинуты, как лягушачья кожа. Вместо них халаты, которые затягиваются, чтобы скрыть мелкие недостатки, или распахиваются, обнажить несомненые достоинства.
Дама, вступившая в тихое единоборство последней, инстинктивно первой наносит заключительный штрих на своем лице!
Сегодня она –прима!
.
В 9.00 Вовка, правильней сказать Владимир Александрович, отоларинголог с пятилетним стажем работы зашёл в палату и сказал традиционное:"Здрасьте!" Услышал ответное
—"Здрасьте, Владимир Алексаныч!"— произнесённое нараспев, грудным регистром примы и подхваченное нестройным хором остальных пациенток.
Самочувствие пяти из них расценивалось как удовлетворительное и выписные эпикризы должны были в скором времени украсить их истории болезни.
Шестая история болезни в папке 427 пустела чистыми листами. Сегодня надо делать запись в дневнике.
Вовка считал себя уже достаточно зрелым специалистом, вылечившим немалое количество больных.
Но, видимо, показалось.
5 минут он смотрел на неприглядные следы своего ятрогенного вмешательства в другой организм. Это были 5 минут сомнений в правильности этого внутреннего утверждения о зрелости.
Тремя днями ранее, Владимир Александрович в 8.55 собирался с мыслями перед обходом.
— С какой из четырёх палат начать?
Времени был вагон– секунд 10-15. Чуть промедлишь, в перевязочной места займут. А там уже в операционную пора!
—Я тебе "ангелочка" в 27-ю положил. " Копеечный гайморит" ,— шепнул Вовке дежурант Славик.
—Разберусь,—буркнул Вовка и вышел из ординаторской: информация через шепоток всегда таит неприятную составляющую.
В 9.00 зашёл в палату номер 427. Пустующая накануне койка была занята новенькой.
Точно, ангелок! Овал её лица приятно круглился под золотистыми слегка вьющимися локонами, спускающимися до середины плеч. Кожа лица, шеи поражала матовой белизной и чистотой. Сиреневые глаза смотрели сквозь голову и налобный рефлектор Владимира Александровича. Ресницы причудливо загибались вверх . От всего облика веяло детской наивностью и доверчивостью и какой-то половой неопределенностью.
—Анжел -а,—дисконтом пропел голосовой аппарат существа .
Вовка кивнул
—Все на осмотр в перевязочную.
Воздух колыхнулся запахом парфюма: пять халатов покинули свои койки, смахнув с шестой и новенькую.
Смотреть надо всех.
Сказать кому-то: "Вы мне сегодня не нужны",—Вовка просто не мог.
Лучше потратить немного времени на выслушивание набившего оскомину монолога из жалоб и медицинских терминов; с показным интересом рассматривать зажившие после удаления миндалин ниши: не осталось ли где кусочка ненужной ткани? Лишний раз сказать: "откройте, закройте".
Ещё раз убедиться , что нос дышит, ухо слышит, голос звучит и далее по тексту.
Всё лучше, чем поделить женщин на осмотренных и оставленных без внимания.
Вот тогда обратить особое внимание на ангелка. Но, первый звонок Вовка пропустил.
Продолжение следует.