Когда в московских квартирах появилась горячая вода? Теперь мало кто ответит на этот вопрос. А вот старые москвичи знали, что первыми возможность мыть посуду, не нагревая предварительно воду, и принимать у себя дома горячий душ получили возможность беднейшие жители Москвы, поселившиеся в 1904 году в домах №№ 57 и 65 по Второй Мещанской (ныне улица Гиляровского), построенные на деньги известного купца Гаврилы Гавриловича Солодовникова. Дома эти, построенные в готическом стиле по проектам известных архитекторов Траугота Бардта и Ивана Рерберга, и сейчас имеют тот же вид, что и сто лет назад, благодаря чему бывшая 2-я Мещанская сохраняет свой старой облик.
Щедрость скопидома
Имя Солодовникова — акционера Нижегородско-Самарского земельного банка и Московско-Казанской железной дороги, владельца знаменитого Пассажа на Кузнецком мосту, театра на Большой Дмитровке (ныне Театр оперетты), доходных домов, было хорошо известно в первопрестольной конца XIX века. Не было тогда в Москве более популярного героя городских анекдотов. О «владетеле пассажа» сочиняли куплеты, карикатуристы рисовали на него карикатуры, а образованные москвичи, читавшие комедии Мольера, называли его «мещанином во дворянстве». Некоторые договаривались до того, что Солодовников, подобно господину Журдену, был готов был костьми лечь, лишь бы получить дворянское звание.
Напрасно. Гавриила Гавриилович Солодовников был человеком очень добрым, отзывчивым, легко ранимым и считал христианским долгом тратить свои свое богатство на службу России и первопрестольной российской столице.
Тот, кто бывал в Московской Консерватории, помнит шикарную мраморную лестницу, ведущую из нижнего вестибюля в Большой зал. Она ведь построена на деньги Солодовникова, сделавшего первый взнос, когда начиналось строительство. По его представлениям, лестница эта символизировала духовное возвышение человека, который идет слушать музыку, наслаждаться высочайшим из искусств. Символ этот, между прочим, обошелся Гавриле Гавриловичу в 200 тысяч рублей. Но при этом газеты не переставали высмеивать его скупость.
Про Солодовникова говорили, что он ходит в заплатанном халате, на обед просит подать вчерашней гречки (полкопейки за порцию), чтобы на пропитание не потратить больше двух гривенников в день. Еще болтали, что ездит он в экипаже, на котором для экономии в резину обуты лишь задние колеса, а на рынке вполне «мог стянуть у разносчика яблоко».
Впрочем, за руку его никто не ловил, а что было известно доподлинно, так это то, что в мае 1893 года он подал в городскую управу прошение о разрешении построить «на собственный кошт в земельном владении на Большой Дмитровке <...> концертного зала с театральной сценой для произведения феерий и балета». Первый проект был Гаврилой Гавриловичем с негодованием отвергнут как «слишком бедный». И вскоре москвичам представилось огромное шестиэтажное здание с четырехэтажной пристройкой. Театр был построен по последнему слову инженерной мысли из камня и железа, на цементе, со зрительным залом на 3100 человек, сценой в тысячу квадратных сажен. Оркестровая яма была рассчитана на 100 музыкантов. А чтобы зрители могли прогуливаться во время антрактов, было предусмотрено три громадных фойе.
Правда, пресса не унималась. Писали, что в «дмитровском сарае» (именно так назвали акулы пера новый театр) и отделка плоха, и туалеты не благоустроены, и вентиляция оставляет желать лучшего.
Действительно, комиссия приняла театр не сразу. Но в итоге 24 декабря 1895 года «Большой частный театр Солодовникова» открыл свои двери для посетителей. И был он не так уж плох. В этом можно и сейчас убедиться, придя в Московский академический театр оперетты, который с двадцатых годов прошлого столетия размещается в частной опере Салодовникова на Большой Дмитровке. За сто лет здание, конечно, ремонтировалось, но генеральной реконструкции не подвергалось и во многом сохранило свой первоначальный вид.
Не только «культурные учреждения», как сказали бы теперь, возводили на деньги купца Солодовникова. Он профинансировал строительство клиники венерических болезней, которая теперь находится в структуре Московской Медицинской академии имени М.И. Сеченова, доходные дома. Умирая (скончался Гаврила Гаврилович в 1901 году), он завещал построить два дома для малоимущих москвичей.
Завещание
Когда было вскрыто завещание богатейшего в стране купца, состояние которого превосходило состояние Морозовых, Третьяковых и Рябушинских вместе взятых, тем, кто смеялся над Гаврилой Гавриловичем, придумывая про него анекдоты и рисуя карикатуры, я думаю, стало стыдно.
Из своего состояния, которое оценивалось в 20 977 700 рублей, родственникам своим он завещал только 815 тысяч. А львиную долю своего состояния — 20 162 700 рублей — отходила на «устройство земских женских училищ в Тверской, Архангельской, Вологодской, Вятской губерниях» и на устройство профессиональных школ в родном его Серпуховском уезде «для выучки детей всех сословий и... на устройство там и содержание приюта безродных детей».
Третью часть следовало отпустить на строительство домов дешевых квартир для бедных людей, одиноких и семейных.
«Красный ромб» и «Свободный гражданин»
Все ждали скандала. Но родные и близкие самого богатого купца России приняли его посмертную волю как должное.
Проблема жилья, достаточно комфортабельного и в то же время доступного малоимущему населению, стояла в Москве всегда очень остро. Городские бедняки ютились в ту пору в основном в так называемых коечно-каморочных квартирах — тесных, холодных, сырых и невероятно грязных. В условиях, которые состоятельный человек не мог себе даже представить, годами жили семьи, рождались и росли дети. Между тем, «большинство этой бедноты, — писал в завещании Гаврила Солодовников, — составляет рабочий класс, живущий своим честным трудом и имеющий неотъемлемое право на ограждение от несправедливости судьбы». Вот какой высокой мыслью руководствовался Гаврила Солодовников, делая свой щедрый дар городу.
Чтобы распорядиться им как можно разумнее, городские власти создали специальную комиссию, которая действовала совместно с душеприказчиками покойного — его сыном Петром Солодовниковым и архитектором Трауготом Бардтом.
В собственность города были приобретены два участка в конце 2-й Мещанской улицы. На одном из них, между Трифоновскуой и Напрудным переулком, предполагалось возвести дом дешевых квартир для одиноких, на другом, выходящем на Банный переулок, — для семейных.
В здании для семейных, названном «Красный ромб», было 183 однокомнатные квартиры площадью от 17,5 до 21,5 кв. м. Располагались они по одну сторону светлого коридора с выходами на пять лестниц и четыре балкона на всех четырех жилых этажах. На каждом этаже имелось по шесть умывальных, по три комнаты для прислуги, в обязанности которой входила уборка коридоров и общих помещений, а также комната «с усиленной вентиляцией и паровыми нагревателями для сушки верхнего платья» и четыре кухни, в которых находились русские печи, целый день нагретые до высокой температуры, краны с горячей и холодной водой. У каждая семья в кухнях был свой стол. Имелись рядом с кухнями и холодные кладовые с железными шкафами.
На первом этаже помещались контора дома, детские ясли с собственной столовой и комнатами воспитательниц, амбулатория с аптекой, библиотека с читальней, потребительская лавка и шесть больших залов для детских игр. Полуподвальный этаж занимали цейхгаузы для хранения имущества квартирантов.
Весь дом освещался электричеством, которым жильцы могли пользоваться до 11 часов вечера. Дежурные же лампы в коридорах и на лестницах горели всю ночь. Имелись три лифта — комфорт в то время невиданный. Двери подъездов — с зеркальными стеклами, полы в коридорах — выложены керамической плиткой, покрыты ковровыми дорожками. В каждом подъезде — дежурный швейцар.
Перед домом — большой зеленый двор. В глубине участка — подсобный двухэтажный корпус с квартирами администрации, прачечной, гладильней и сушильней, а также часовня во имя Донской иконы Божией Матери.
Дом для одиноких «Свободный гражданин» вмещал в себя 1152 однокомнатные квартиры с минимально необходимой мебелью — металлическими кроватями, столами и табуретами. Имелись баня, прачечная и летний душ.
Фасады обоих зданий выдержаны в готическом стиле. «Свободному гражданину» (дом №65) узкие окна и темно-красный кирпич придают строгий, замкнутый вид. А «Красный ромб» (дом №57) украшают белокаменные детали на красно-кирпичной кладке, изящные башенки и горельеф Георгия Победоносца.
В январе 1909 года оба дома были сданы городскому управлению и заселены. Приют в нем нашли 680 человек, в том числе 364 ребенка и 193 старика в возрасте от 50 до 97 лет. 134 квартиранта были дворянами, 249 — мещанами, 33 — цеховыми, 264 — крестьянами. Среди них были архитектор, музыкант, механик, сапожник, два офицера и двое певчих, три студента и три художника, пять рабочих, шесть фельдшеров, семь педагогов, 25 служащих правительственных учреждений, 31 приказчик, 32 разночинца, 38 портных, 48 конторщиков, 83 учащихся.
Общая стоимость строительства дома составила 536755 рублей. Платить за квартиру с отоплением нужно было 2,5 рубля в неделю или 130 рублей в год. (В доме для одиноких эта сумма была в два раза меньше — 1 руб. 25 коп. в неделю, то есть 65 рублей в год). Чтобы понять, много это или мало, напомним, что в то время по официальным данным каменщик, маляр, штукатур зарабатывали в Москве в среднем 1 руб. 18 коп. в день, столяр — 1 руб. 48 коп., поденщик — 75 коп. в день. Таким образом, жилье было вполне по карману рабочему люду, особенно если учесть тогдашнюю дешевизну продуктов.
Обслуживающему персоналу домов было установлено годовое жалование: смотрителю — 900 руб., врачу — 600 руб., библиотекарю — 480 руб., дворникам и истопникам — по 240 руб.
Эксплуатация дома для семейных давала ежегодный убыток, но он с лихвой покрывался прибылью с дома для одиноких. В итоге доход от всего предприятия составлял 10-12 тысяч рублей в год.
Учитывая первый успешный опыт строительства домов дешевых квартир, городская дума приняла в 1912 году «общую схему удовлетворения жилищной нужды беднейшего населения». В соответствии с ней планировалась «устройство 20 поселков, по возможности в три дома в каждом, в общем примерно на 35000 человек» на Ходынском поле.
После революции
Новая власть избавилась от «пережитков» в домах Солодовникова: убрали зеркальные стекла с подъездных дверей, лифты, литые чугунные дверные ручки заменили на простые, с фасадов исчезли надписи, увековечивавшие память о Гавриле Гавриловиче. Под жилье переделали и часть туалетных комнат.
Потом и часть кухонь переоборудовали под жилье, а заодно — залы, амбулаторию и даже часовню... На 55 комнат каждого этажа оставили по две кухни и по три туалета. В подвале устроили «красный уголок» — некое подобие клуба.
В 60-е годы жильцов домов Солодовникова переселили на окраины Москвы — в Медведково, Бескудниково и другие районы. В дом №57 въехал Центросоюз РФ, в дом №65 — Научно-исследовательский институт природных, синтетических алмазов и инструмента (АО «ВНИИАЛМАЗ»).
Но в целом дома Солодовникова сохранили первоначальный внешний облик. Их необычная архитектура по-прежнему останавливает взгляд прохожих. И хотя на них нет мемориальной доски, москвичи вспоминают этого московского купца, а дома, построенные на его деньги на 2-й Мещанской, до сих пор называют его именем.
