Хочу написать о новости, которая сильно меня задела эмоционально.
Вчера при взрыве автомобиля, который квалифицирован сотрудниками МВД как теракт, пострадал писатель и политик Захар Прилепин.
На месте погиб водитель.
Сам Захар ранен, госпитализирован.
Я не разделяю его политических убеждений. Он был раньше коммунистом, сейчас я не понимаю кто он. Идеолог Зет.
Показательно, что их зачищают или работают по их семьям, Татарский, дочь Дугина, теперь Прилепин.
Происходит какая-то скрытая борьба идеологий. Кто-то двигает пешки на доске. В этой фантасмагории сложно понять, кто.
Прилепин очень много для меня значил как писатель. Читая его ранние рассказы и повести, я получила глубокие эмоциональные переживания. Он лучший из многих именно в эротической прозе, в отражении эмоциональной и психологической стороны отношений, атмосферы времени, места, человека.
И никто, так как он, не писал о счастье любить, жить. И часто на контрасте любовь/смерть. Классика жанра...
(Никто - потому что каждый автор уникален.)
Я больше от живого, далека от политики. И я не знаю, как это, оказаться на острие политических процессов, принимать решения о жизни и смерти.
Мне многое не нравится, что он транслирует, не нравится передача, в которой он ведущий.
Но я рада, что его дочь успела выйти из машины за минуты до взрыва.
И мне было бы очень жаль, если бы Прилепин умер или серьезно пострадал. Он талантливый мастер слова.
Нашла процитировать кусочек из его раннего рассказа, из моей любимой книжки - сборника рассказов "Грех".
Грех
Ему было семнадцать лет, и он нервно носил своё тело. Тело его состояло из кадыка, крепких костей, длинных рук, рассеянных глаз, перегретого мозга.
Вечерами, когда ложился спать в своей избушке, вертел в голове, прислушиваясь: «и он умер… он… умер…»
Пытался представить, как кто-нибудь заплачет, и ещё закричит его двоюродная сестра, которую он юношески, изломанно, странно любил. Он лежит мёртвый, она кричит.
Где-то в перегретом мареве мозга уже было понимание, что никогда ему не убить себя, ему так нежно и страстно живётся, он иного состава, он тёплой крови, которой течь и течь, легко, по своему кругу, ни веной ей не вырваться, ни вспоротым горлом, ни пробитой грудиной.
Прислушивался к торкающему внутри «он умер… умер…» и засыпал, живой, с распахнутыми руками. Так спят приговорённые к счастью, к чужой нежности, доступной, лёгкой на вкус.
Мало кто знает, что Захар прекрасный поэт, стихов он пишет мало...
Вот, из любимых:
* * *
Я потерял спички. Коробок потерял, говорю.
Потерял ощущение бренности, гибельности бытия,
Наглый, словно сорняк, стою на мокром ветру,
Счастье, как ты велико. Куда мне спрятать тебя?
Нет ощущенья холода, слякоти. Пелена
Ветра, тумана и снега не настигает меня.
Что-то крошится в ладонях. Кажется, это зима:
бесится, но не слышна, будто в немом кино.
Не принимаю к сердцу. Не научусь принимать.
Очень хочу принять, но сердце как тот щенок
Глупо сидит в углу, в лужице на полу.
То он полижет живот, то он почешет скулу.
Сердце, где ты и что ты? Ты что же, вовсе нигде?
Не знаю твое биенье, не чувствую тяжесть твою.
Господи строгий Боже, как же ты не доглядел,
Что я стою, улыбаясь. Даже, что просто стою.
Нет ощущения времени. Теплый, безумный, живой -
вижу сплошное счастье. Куда мне столько его.
Стыло, я знаю, стыло. Я знаю и не могу
Впустить в себя хоть на атом черную синеву -
гарью пропахший вечер - город в грязном снегу -
гибельность этого сердца - этого ветра звук.
Я не умею больше не миловать, не корить.
Что мне просить у Бога. Разве что прикурить.
Внешне он очень похож на О. и на Константина. Типаж, от которого дрожат мои бледные ноги.
Был какое-то время героем моих пьяных эротических фантазий.
