«А как же потопление советской подлодкой корабля, который являлся плавучим госпиталем? Или «Вы не понимаете, это другое?», - спросили меня под статьёй о «Самом гнусном преступлении английских ВВС за годы Второй Мировой войны», где рассказывается о том, как британцы разбомбили три корабля Красного Креста с узниками концлагерей. И другой вопрос звучал так: «А с какого бодуна тогда нашему Маринеско засчитали Подвиг за потопление «Вильгельма Гуслова» (так, кажется, он звался?) с гражданскими беженцами (в основном) и ранеными из блокированной Восточной Пруссии? Ведь, события - один-в-один с «преступлением бриттов».
Не буду сразу отвечать на заданные вопросы, а давайте разберёмся, что же там «наворотил» Александр Маринеско и было ли это военным преступлением. Постараюсь сделать это беспристрастно, а выводы каждый сделает свои. Благо, что этот случай, в отличие от других, подробно разобран историками, а конкретно Мирославом Морозовым.
Для начала восстановим ход событий. Советская подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга Александра Ивановича Маринеско в январе 1945-го года прибыла на боевую позицию к Данцигской бухте, что находится в юго-восточной части Балтийского моря. В этот момент немцами проводилась операция «Ганнибал», по эвакуации кораблей, в том числе недостроенных подводных лодок (на буксире), войск (8 дивизий и гарнизона Мемеля) и большого количества беженцев из Восточной Пруссии, Курляндии и Восточной Померании, где наступали войска Красной Армии.
Сразу же хочется заметить, что в сознании людей по подвигу (или преступлению, кому как нравится) Маринеско, всё смешанно. Во-первых, он потопил два корабля, а не один. Огромное десятипалубное круизное судно «Вильгельм Густлофф» (потоплен 30 января) и пассажирский океанский лайнер «Генерал фон Штойбен» (потоплен 9 февраля). Во-вторых, именно плавучим госпиталем был только «Вильгельм Густлофф», но, ещё задолго до потопления, в 1940-м году его переоборудовали в плавучую казарму. Второй корабль долго служил как гостиница для высшего командного состава Кригсмарине (ВМФ Германии) и именно только во время операции «Ганнибал» его стали использовать для перевозки раненых, но плавучим госпиталем он не считался.
30-го января 1945-го года, Маринеско в 21:10 обнаружил немецкий лайнер «Вильгельм Густлофф», идущий с включёнными затемнёнными ходовыми огнями и в сопровождении миноносца «Лёве». В 23:04, обогнав судно, подводная лодка вышла на боевой курс и из носовых торпедных аппаратов произвела трёхторпедный залп. Спустя 37–40 секунд взорвались все три торпеды, попавшие в лайнер. Две торпеды попали в районе мостика, и третья торпеда попала в среднюю часть лайнера. Гибель лайнера наблюдали капитан Маринеско, помощник командира, штурман и два сигнальщика. После атаки, подводная лодка уклонилась срочным погружением.
На лайнере по немецким документам в момент атаки находилось всего около 5 тыс. человек: 918 курсантов 2-го батальона 2-й учебной дивизии подводных лодок, 173 члена экипажа (моряки торгового флота), 73 раненых солдата, 373 женщины вспомогательной службы ВМС и 3385 гражданских.
Экипаж миноносца «Лёве» сразу же приступил к спасению уцелевших пассажиров. Температура воздуха в тот момент была −18 °C, и поэтому оставалось всего несколько минут до того, как наступало необратимое переохлаждение организма. Так же, на спасение утопающих поспешили корабли охранения из другого конвоя. В итоге, немцам удалось спасти около 1200 человек.
Юридическая оценка потопления лайнера «Вильгельма Густлоффа»:
Немецкий историк Гейнц Шён, который, кстати, в момент атаки С-13 находился на немецком лайнере и потом посвятил всю свою жизнь разбору этого потопления, даёт такую юридическую оценку советскому экипажу, при потоплении этого судна:
Лайнер «Вильгельм Густлофф» представлял собой военную цель, и его потопление не являлось военным преступлением. «Вильгельм Густлофф» выполнял операции в зоне боевых действий и не являлся гражданским судном, имел вооружение, осуществлял переброску военнослужащих действующей армии, являлся учебной плавучей базой для подводного флота Германии, и шёл в сопровождении боевого корабля. То, что на него позволили подняться восьми тысячам беженцев (цифра, не верная), так после этого ответственность за их жизнь уже лежала на соответствующих должностных лицах немецкого военного флота. (Данную оценку другие историки считают обоснованной).
Нужно отметить, что Гейнц Шён вольно обходится с цифрами количества беженцев на «Вильгельме Густлоффе» в момент потопления. В первых своих публикациях он называл более реальные данные в 5 тысяч человек, но потом, под нажимом общественности Гейнц Шён просто безосновательно увеличил эту цифру до 8 тыс. беженцев. Но, больше вопросов всё-таки ко второму потопленному кораблю.
9 февраля 1945-го года в 22:15, акустик подводной лодки С-13 обнаружил шум двухвинтового большого корабля «Генерал фон Штойбен», которое шло в сопровождении миноносца T-196 и тральщика TF-10, и Маринеско приказал лечь на курс сближения. Более четырёх часов длилось преследование, и только в 02:50 был произведён кормовой двухторпедный залп. В «Штойбен» попала одна торпеда, и после её взрыва последовало три сильных взрыва уже на корабле: через 5 минут судно имело большой крен, а спустя полтора часа – затонуло. Потопление корабля наблюдали капитан Маринеско, помощник командира, штурман и три сигнальщика.
На лайнере в этот момент находилось: 1467 лежачих раненых, 1213 сидячих раненых, от 800 до 900 беженцев, 100 военнослужащих, 270 человек военного медперсонала, 12 медсестер немецкого Красного Креста, 64 зенитчика, 61 человек военной команды судна, 160 человек гражданского экипажа – всего более 4200 человек. Спасено, по различным данным, от 658 до 749 человек.
Юридическая оценка потопления лайнера «Генерал фон Штойбен»:
Историк Морозов Мирослав Эдуардович оценивает потопление второго судна так:
«Никаких претензий к Маринеско за выбор «Штойбена» в качестве цели не может быть. Хотя «Штойбен» значился транспортом для перевозки раненых, статус охраняемого Женевской конвенцией госпитального судна на него не распространялся, поскольку лайнер был камуфлирован и нес малокалиберные зенитные автоматы. Вместе с тем факт наличия подобного вооружения не дает оснований называть его «вспомогательным крейсером», всё-таки это было судно для перевозки раненых».
Что ещё нужно знать, для получения полной картины. Это мало влияет на оценку действий Маринеско, но всё же. Александр Иванович, не был примерным командиром. Являясь грамотным и обученным подводником, профессионалом своего дела, у него при этом было много дисциплинарных, в том числе грубых, нарушений и даже самоволок. Он был большим любителем выпить и подебоширить.
Перед самым выходом в рейс Маринеско вместе с командиром плавбазы «Смольный» Лобановым совершил самовольную отлучку с подлодки и даже пропустил учения по запуску торпед, без командира, которые провести было невозможно. Командование уже приготовило дело на Маринеско для передачи его в трибунал, но в связи с нехваткой офицерского состава, командующий Балтийским флотом Трибуц принял решение перенести суд на дату после возвращения С-13 из очередного боевого похода и уже в своём решении учесть результаты данного похода. Из плавания, Александр Маринеско должен был вернуться либо героем, либо заключённым (а за такой проступок, его могли и расстрелять), поэтому он был сильно замотивирован и настырно искал победы.
Ну вот, если хотите сделать свой вывод, было ли потопление двух судов Маринеско военным преступлением или подвигом, то делайте это сейчас, до моего заключения, и обязательно напишите в комментариях, что же вы решили.
Всё-таки, я считаю, что потопление двух кораблей Александром Маринеско в пятом походе не было военным преступлением. Трагедией было, но не военным преступлением; и это да: «Вы не понимаете, это другое!»
Оба немецких судна принадлежали Кригсмарине, т. е. считались военными, шли под конвоем военных кораблей, носили камуфляжную окраску (которой не должно быть на мирных кораблях), на них было расположено вооружение, и не было никаких обозначений, запрещающих атаку. Например, знаков Красного Креста. К тому же, Маринеско уничтожал не людей, а перевозивших их судна, и на них могли бы находится военнослужащие нацистской Германии. Хотя, на втором судне они и находились, только в виде раненных.
Со стороны командования Балтийским флотом, тоже не было преступления, в том, что оно направило подводную лодку топить немецкие суда. Вот если бы Маринеско пустил ко дну запрещённый к атаке корабль, например с символикой Красного Креста, и со статусом охраняемого Женевской конвенцией госпитального судна, и командование это поощрило, вот тогда да – это уже было бы преступлением. Всё-таки это не «события - один-в-один с «преступлением бриттов».
Маринеско вернулся из пятого похода героем. Потопив, два немецких лайнера, он стал первым подводником по тоннажу потопленных кораблей. Его представили к Герою Советского Союза, но награждение, за все предыдущие его «залёты» отложили до возвращения С-13 из следующего шестого боевого похода, с целью дать награду по заслугам уже этого плавания. Маринеско обиделся и практически саботировал свой шестой поход. Его действия в этом походе были негативно оценены командованием и, поэтому, ему снизили награду до ордена Красного Знамени. «Героя» Маринеско дали уже после его смерти в 1990-м году.
Подписывайтесь на канал История Онлайн, и тогда вы не пропустите ничего из истории Второй Мировой войны и Советского Союза.