Предыдущая часть
На кушетке сидел худой парень, обросший щетинистой бородой, его привёл полицейский. Я приготовился по команде, вязать его, правда не знал, как, а Виктор разговаривал с врачом.
– Что это с ним?
– Говорит: соли попробовал в два раза больше чем обычно.
Парня мотыляло, одна рука тянулась вверх, другая скрючилась и вместе с тазом заворачивалась в спираль, подбородок он прижимал к плечу, испуганные глаза дико метались по сторонам. В голове его видимо рождались вселенные, он находился на уровне Бога, наблюдал восход и закат цивилизаций. В таком состоянии, быть схваченным полицейским, и находиться в психиатрической больнице, понимал ли он реальность происходящего.
Медсестра подошла к пациенту со жгутом, чтобы поставить внутривенный укол, полицейский схватил его левую руку, а Виктор правую. Парень извивался как змей, и вырывался.
– Помогай, – скомандовал Виктор.
Я прижал шею наркомана к себе, чтобы зафиксировать его голову в одном положении.
Больной захрипел:
– Вы что делаете? Сейчас задушите.
– Так не пойдет. Отведем его в палату, к кровати привяжем. – Сказал Виктор.
Я отпустил буйного, а Виктор с полицейским потащили его через коридор в палату для пациентов, находящихся в карантине. Там стояла железная кровать. Я оттащил ее от стены, чтобы удобнее было привязать. Когда мы его зафиксировали за ноги и руки к кровати, медсестра поставила ему укол.
Мы вернулись в отделение. Раздали таблетки, больные сходили в столовую. В десять часов объявили отбой. Я пошел спать первым до часу. Быстро вырубился в комнате ожидания. Слышал, как ходят больные в туалет, чей-то шепот. В глубоком сне к моим ногам подошла черная тень, она постояла, раздумывая о своём, я понял, что он состоял из сгустков болезней.
Время подошло к часу я услышал мягкие шаги Виктора, открыл глаза, он толкнул меня в плечо.
– Вставай, – я вышел в коридор и яркий свет ослепил мне глаза. – Умывайся, пей кофе, у тебя десять минут, – сказал он.
Попив кофе, я подошел ко второму посту. Виктор сидел в сумрачном коридоре в кресле перед третьей палатой. Сверху горел ночник, он читал книгу.
– На ключи, – передал он мне связку, – в пятой палате товарищи не спят, за ними приглядывай.
– Хорошо, – сказал я.
Виктор ушел. Я погрузился в тишину, прерываемую скрипом кровати, чьим-то шепотом, трескотом кварца. Спать не хотелось, казалось, будто я нахожусь не на своем месте. Лучше бы я сидел посреди кладбища в абсолютной темноте, чем вот так ожидать катастрофы. Пациенты - люди как люди, но от них исходила постоянная агрессия. Их болезнь проявлялась не в том, что они разговаривали сами с собой, не в том, как они сюда попали или иногда говорили всякую ерунду, туго понимали некоторые очевидные ситуации. Человеку присуща эмпатия, когда часто видишь блеск злобных глаз, чувствуешь угрозу в свой адрес — это всё капля за каплей сводит с ума.
Пока я размышлял, из шестой палаты вышел толстенький Бубнов и почапал по коридору в мою сторону. Он протянул мне упаковку вафельного печенья.
– Угощайся.
– Сам ешь, – отмахнулся я. Бубнов завис, не понимая моего решения, вернулся в палату с кем-то пошептался. Из палаты вышел Егор. Он сунул вафли в тумбочку, стоящую рядом с моим креслом.
– Покушаешь с чаем, – сказал он и вернулся в палату.
Я понимал, что всё происходит неспроста. Не мог догадаться, что будет дальше, извилины мозга были слишком ленивы.
Егор производил впечатление интеллигентного парня, не похожего на пациента психиатрии. Поражал его диагноз – шизофрения. Я думал, зачем он вообще здесь лежит. Днём во время прогулки во внутреннем дворике. Он подошёл спросил:
– Иван Николаевич, дайте мне две сигареты, – я подал ему, он закурил.– Вы где раньше работали?
– На кладбище. Могильщиком, – ответил я.
– Я уважаю могильщиков. А почему ушёл оттуда?
– Я и сейчас там работаю. Завтра пойду копать могилу.
– Киньте от моего имени земли. Завтра будут хоронить одного очень хорошего человека.
Позже в больнице Егор сидел на кровати, я подошёл к нему спросил:
– Егор, как ты болеешь шизофренией?
– А тебе зачем? – Мне стало неудобно.
– Просто интересно. – Егор посмотрел в пол. И начал рассказывать.
– Ко мне подступает темнота. Я слышу голоса. Начинаю бухать, драться. Веду себя агрессивно. Когда пью таблетки, я контролирую себя. Бывает, я работаю. Мне понравилось в горах в кафе, я там сторожил, топил печь, классно было. А у тебя какая тачка?
– Камри.
– Я выйду куплю Рафика, – сказал он.
Пока я вспоминал в третьей палате проснулся дед Васильченко. Он сел на кровать. Божий одуванчик добрейшей души человек он болел слабоумием. Васильченко встал, повернулся, увидел меня, усмехнулся и пошёл ко входу. Остановился у порога и шёпотом спросил
– Можно?
– Что можно?
– Можно? – показывает, что в туалет хочет. Я развернул его.
– Идите, вас там ждут.
– Где?
– Там у окна.
– А-а, – улыбнулся он, будто его действительно ждут. Я представлял, что он думает о детях, что они его действительно ждут. Но всё было не так. Через неделю он умрет, в воскресный день, тихо постанывая и никто не придет. В тот момент Васильченко развернулся и пошёл к своей кровати и сел. Через минуту все повторялось вновь. Я его разворачивал, он стоял и шёл к кровати. Всё это было похоже на безумную игру, постепенно нервы сдавали, терпенье подходило к концу.
Когда я пошёл в столовую и вернулся, Васильченко стоял и писал на тумбочку. Я достал из шкафа вязки и привязал деда к кровати. Потом сходил за шваброй, вытер мокрые полы.
Я сидел в кресле, как услышал шаги Егора.
– Ваня, дай сигарет.
–Нельзя.
– Я недавно в туалете курил с санитаром.
– Теперь-то что? – прошептал я. Егор навис передо мной.
– Как хочешь. Если ты не со мной, то у тебя начнутся проблемы, – пригрозил он и пошёл в туалет. Я вскипел и пошёл вслед за Егором. Встретил его в коридоре возле столовой. Схватил его за руку, сказал:
– Пошли.
Егор в ответ ударил меня кулаком. Я прижал его к стене, он был в два раза крупнее меня, мне не хватило сил похвалить его. Он вцепился мёртвой хваткой и сдавливал мне горло. Я попятился назад, потянув его за собой, пытаясь опрокинуть его. Не тут-то было, Егор закричал:
– Санитар! Санитар! – Открылась дверь сестринской, вышла в коридор медсестра, из другого кабинета появился медбрат, прибежал Виктор. Он схватил Егора за руку, я за вторую, и мы повели его в палату. Привязали к кровати. Медсестра поставила ему укол.
– С крещением, - сказал Виктор, похлопал по плечу, – иди кофе попей.
Медсестра с моих слов написала объяснительную и все пошли спать. Мы с Егором остались вдвоём. Я сидел в кресле. Егор лежал привязанный в третьей палате.
– Могильщик, зачем ты так поступил, мне же интересно? – Спросил он. Я молчал. И слушал монолог Егора.
– Я подымаю армию. Кукловоды, командиры, слушайте приказ: начать войну.... - Минут пятнадцать длился его монолог, он призывал Люцифера. – Ты играл в мортал комбат? Я Сабзиро. А ты кто? Ты Шангсун. Я загружаюсь! – визжал Егор.
Я слушал его бред, сходил с ума.
Продолжение
