Детей Лёха не любил. Совсем. Даже не замечал как-то. Собак бездомных замечал, подкармливал. Кошек уважал, частенько приходя тем на выручку, в меру их надобностей. Дворовому бомжику Чёрному нередко подкидывал сотенку на папироски и беляш. А с детьми не сложилось. Лёхина маманя, звавшаяся на районе не иначе, как Валькой-Зюзей, потому, как в состоянии вменяемости её видали последний раз в ранней юности, с рождения внушала сыну, что дети – зло и все беды от них. Зачем, в таком случае, она сподобилась произвести на свет Лёху, он уточнить не успел, ибо, только войдя в маломальский разум остался сиротой. Тогда-то пацану впервые в жизни фартануло. Иначе и не скажешь. Он обрёл деда, всамделишнего, о существовании которого раньше даже не подозревал. Дед Назар был родным братом Лёхиной бабушки по матери, хорошей, доброй женщины, рано умершей «от стыда за дочь», как говаривали соседи. Он и забрал внучатого пятилетнего сиротинку под своё надёжное крыло, воспитав толковым мужиком и, в принципе, хорошим человеком, с одной только «занозой» в память о непутёвой матери – той самой нелюбовью к детям.
По этой причине Лёха и хотел пройти мимо тополя, среди веток которого чётко просматривалось перепуганное, чумазое лицо мальчишки, лет шести, явно попавшего в затруднительное положение с возвращением на твёрдую почву. Но в тот же момент с дерева раздался жалобный…нет, не плач, не зов о помощи, кошачий мяв. И Лёха, задрав голову, остановился. Мальчишка как раз перехватил другой рукой маленького чёрного котёнка и, с тоской во взоре, уставился на Лёху.
- Слазь.
- Не могу.
- Оставь котёнка и слазь.
- Я его не брошу.
- Он твой?
- Нет. То есть да!
- Спасать полез?
Мальчишка кивнул. И Лёха, усмехнувшись, стал карабкаться на дерево. Кисюн, оказавшись за пазухой у мужчины, тут же выпустил коготки-шильца, цепляясь за спасителя. Мальчишка, как обезьяна, схватился за Лёху руками и ногами и сполз с него только тогда, когда вся компания оказалась на земле.
- А ты, брат, молодец, не нытик, - Лёха поморщился от боли, вытащив котёнка и вручая его мальчишке.
- Спасибо, дядь, если бы не ты…, - мальчишка, не уточнив предполагаемых последствий, протянул ручонку, - Фёдор.
- Лёха, - пожал маленькую ладошку мужчина и улыбнулся, не ожидав от самого себя вдруг нахлынувшей душевной теплоты, - А что ж ты папку в помощь не позвал?
- Так это…нет у меня папки, - замялся Фёдор, - Ушёл он, сказал маме, что я дефективный и ушёл. Я маленький был. Мама с ним недавно по телефону говорила, я слышал, вот, в разговоре, слово и проскочило. Я запомнил.
- Лена, прошу тебя, успокойся, в самом то деле! Ну, вышел первый блин комом, предупреждали ведь врачи о рисках.
- Блин? Блин???!!! Это ребёнок, Володя, а не кулинария!
- Да какой ребёнок? Эмбрион не прижившийся. Делов то?! Ну, сделаешь ещё одну подсадку, родишь, успеешь. Ты это…давай, в себя приходи, уревелась, подурнела, смотреть противно. Я к Толику. К ужину не жди.
К ужину? Да к какому, к чёрту, ужину, когда её мир рухнул.
Лена не понимала, в какой момент их спокойная, размеренная жизнь дала трещину. Хорошо ведь жили. Сумасшедшей страсти, как в романах и мелодрамах, не было, да, но они оба принципиально избегали подобных «жанров». Была любовь. И взаимное уважение. Не на показ, для себя. Или всё это она только намечтала? Да нет! Муж всегда хотел сына, а для неё пол ребёнка никогда не был принципиально важным. Только вот не заладилось. Не получалось, и всё тут. Оба здоровы, доктора разводили руками. Ну не «по бабкам» же идти, в самом то деле. Идеей с ЭКО первой «загорелась» Лена, Володя поддержал, средств хватало. Тот самый случай, когда счастье в деньгах. И получилось же! С первого раза получилось! А через два месяца – боль, страх и рухнувший мир. Муж повёл себя так, будто она потеряла…зуб.
Он вернулся не поздно. С цветами. И извинился. И сказал, что любит. А ещё, что он дурак. Что ему тоже больно, а все слова – защитная реакция от боли. Лена простила. Поверила. А как иначе то? Порог боли разный у всех и её восприятие тоже. И жили, как раньше, вроде. Вроде. Мама Лене всегда говорила, что семья – это труд. Она и трудилась. Через полгода – новая подсадка, и снова удачная. Наученная горьким опытом, Лена берегла сама себя, как хрупкий фарфор. И Володя её берёг. Он был рад, очень рад, разве можно так сыграть?! А потом родился Фёдор! Федюшка, сыночек, солнышко ясное. Счастье материнства накрыло Лену с головой. Ей не было трудно. Недосып? Тьфу, какая ерунда! Кормления, пелёнки, подгузники, она всё успевала. Вот только Володя… Он всё чаще смотрел на сына, словно на неведому зверушку. На руки не брал, под предлогом страха. А потом и вовсе стал пропадать из дома всё чаще и на дольше. Когда Федюше исполнился год, муж сознался в существовании второй семьи и скором рождении «своего» ребёнка, не «дефективного», из пробирки.
- А пробирка то причём? – факт существования других «родственников» Лену почему-то не зацепил, - И не смей называть моего сына дефективным, он – не ты.
- Не цепляйся к словам, - изрёк уже б/у муж и собрав барахло ушёл, забыв про сына навсегда.
- Что-то ты напутал, брат-Фёдор, - Лёхе, вопреки его предрассудкам, очень нравился этот шустрый пацан, - Дефективный за бездомным котёнком ни в жисть бы не полез.
- Ага, - взвился Федя, - На погибель его надо было там бросить? Слабенький он, сам посмотри.
- Мамка то тебя не заругает? – мужчина ласково погладил за ушком кошачьего дитёнка, нежданно развеявшего миф о Лёхиной «нелюбви» к дитёнкам человечьим.
- Да что ты? – изумился пацан, - Знаешь, какая у меня мама? Лучшая!
- Тебе видней, - словно в ознобе передёрнул плечами Лёха, на мгновение воспроизведя в памяти Вальку-Зюзю, - Идём, провожу вас до дома, что ли.
- Никак дядя Фёдор кота притащил? – расхохоталась Лена, копируя голос мультфильмовской мамы и целуя поцарапанную мордаху сына.
- Знакомься, мамуль, Лёха, он нас с дерева спас, - голосом «мужик в доме» произнёс Федя, - А это…, - он передал котёнка маме на руки.
- Надо полагать, Матроскин, - улыбнулась Лена, - Здравствуйте Алексей, спасибо Вам, проходите. Чаю?
- Не откажусь, - кивнул Лёха, беззастенчиво разглядывая Лену. А малец-то прав, таких мам Лёха в жизни не встречал.
Фёдор льнул к новому другу, тарахтя без умолку, пока они купали котёнка и кормили его варёной курочкой, выловленной из супа. Лена в хлопотах с Матроскиным участвовала словесно, попутно «сообразив» горку блинчиков и накрывая на стол к чаю. Лёха чувствовал, да нет, конечно, он был уверен, что вернётся в этот добрый дом снова и снова, а потом заберёт в свой эту чудесную женщину и её потрясающего сына. Да он воробья в поле загоняет, если понадобится, чтобы так оно и было! Надо будет посоветоваться с дедом Назаром на предмет документов об усыновлении, уж он дока в этом деле. А потом…Потом никто и никогда не посмеет назвать его сына дефективным. Сына! Слово то какое замечательное. Родное.