По истечении 38 недель идеальной беременности, протекавшей в стране розовых пони, я вынужденно пришла сдаваться в роддом, где за полчаса превратилась в старородящую малолетку
Начало здесь:
Неприветливая тетка обмерила мой аккуратный животик и заявила недовольно:
- Это на 38-й неделе? Ты что, котенка там носишь?
Несмотря на мое беременное благодушие, первой мыслью было дать ей в глаз/ послать в эротическое путешествие начать скандалить .. Но здравый смысл возобладал, и я лишь кротко ответила:
- Это мы с Евгением Николаевичем разберемся, кого я там ношу.
Чтобы вспомнила дрянь, что я тут тоже не сиротинушка с улицы! Но тогда я не знала, что практически все акушерки и медсестры этой больнички именно так и общаются с пациентками. Нормальная такая практика...
В конце концов меня отвели по длинному темному переходу в отделение патологии беременных. Тетка махнула рукой в сторону палаты, на дверях которой черной краской была намалевана цифра 6.
Я открыла дверь. Палата была просторной, потолки терялись в сумраке на большой высоте, но на уровне кроватей было светло. Большое окно выходило в больничный парк, но места около него были заняты. На кроватях справа и слева от окна лежали две женщины с ничего не выражающими лицами. Одна неотрывно глядела на капальницу, другая читала книгу.
Я тихонько поздоровалась. Неохотно ответила на приветствие только женщина с книгой, Инна. Вторая даже не повернула головы. Да и ладно. Распаковала сумку, сложила в тумбочку немудренные вещички, достала красивый комплект постельного белья и начала заправлять кровать, чтобы скорее скрыть убожество казенного матраса в огромных коричневых пятнах, теряющей перья подушки и истертого до прозрачности байкового одеяльца.
Кстати, в те годы планово ложились в больницу со своим постельным, посудой и зачастую - шприцами и лекарствами.
Цветной комплектик, пошитый мамиными ученицами из швейного училища, очень облагородил коечку.
- Зря ты свое белье постелила! - вдруг раздался голос из-под капельницы. - Кровить будешь, все испортишь, а потом не отстираешь.
Я даже и не знала, что ответить. Промолчала. Принесли завтрак, но мне не дали - надо было сдать анализы натошак. Да и выглядел завтрак совсем не аппетитно - жидкая каша на воде и чай цвета мочи.
Я вышла в коридор в поисках телефона, хотела позвонить мужу с просьбой вечером привезти кипятильник и какой-нибудь еды. Не успела дойти до конца пустынного коридора, как последовал суровый оклик
- Ты чего это расхаживаешь? Режим нарушаешь! Какая палата?
- У меня не постельный, - отбрехалась я. - Шестая.
Медсестра оказалась ужасной болтушкой, можно даже сказать, сплетницей. Спустя 3 минуты я уже все знала о своих соседках.
Инна, та, что читала книгу, пытается доносить 11-ю беременность. Первые три благополучно закончились рождением дочерей, а затем 7 выкидышей. Другая бы уже сдалась, но Инне непременно надо родить мальчика. Особенности национального восприятия пола ребенка, так сказать. Причем не самой Инной, а ее мужем и его семьей. Непременно нужен "наследник". Самой Инне уже хорошо за сорок, организм изношен привычными выкидышами, но обязательно нужно родить мальчика.
- А вторая, Ирина, та вообще не в себе! - продолжала делиться словоохотливая медсестричка. - У плода синдром Патау, от прерывания отказалась, а когда появилась угроза выкидыша, требует сохранять. По-хорошему, не потакать бы ей, она Иван Иваныча пвциентка!
С этими словами медсестричка ткнула пальцем вверх, из чего я поняла, что неведомый Иван Иваныч то ли небожитель, то ли великое начальство.
- А ты чья будешь? - полюбопытствовала она.
В этом месте мне вспомнился Иван Васильевич, меняющий профессию: "Ты чьих будешь?".
Что за день такой, сплошной разрыв шаблонов и крушение стереотипов! Врачебная тайна, медицинская этика - не, не слышали!
Я послушно ответила, что, дескать, Евгения Николаевича холопка пациентка и твердо решила дальше держать язык за зубами.
- Ты его попроси перевести в другую палату, - посоветовала Алена (так звали медсестру), - а то с этими мумиями рехнешься! Курить у нас нельзя, но если сильно надо, то иди к пожарному выходу.
-Я не курю, мне бы мужу позвонить, - сказала я чистую правду и добавила чуть-чуть вранья, - дома кое-что из вещей забыла.
- Для пацентов есть телефон-автомат, но он не работает, иди с поста позвони, только быстро, пока старшая не видит!
Быстро заказав мужу нужные вещи, я вернулась в палату. Инна и Ирина неподвижно лежали на спине, устремив в потолок открытые глаза и плотно укутавши нижнюю половину тела в тонкие одеяла. Болтливая медсестра Алена была права, дамы чем-то напоминали мумий.
Я взобралась на койку, и задумалась. Думала я про соседок по палате. Мне была совершенно непонятна их логика, мотивация, образ мыслей. Как можно до такой степени не ценить себя, свое здоровье, свою жизнь? Дети - это замечательно, но чем плохо быть мамой девочек? Зачем в угоду мужней родне нasиловать свой организм бесконечными обрывающимися беременностями? Зачем вынашивать ребенка, зная, что родится тяжелый физический и ментальный инвалид?
Потом решила, что чужой мозг не понять, а свой не приставить, достала припасенную книжку и стала дожидаться шататную кровопийцу процедурную сестру.
"Мумии" лежали, не шевелясь. Я читала, лежа спиной к соседкам по палате, но затылком ощущала их взгляды, пристальные и недобрые.
Продолжение следует..