- Что это ты Петенька, в гнезде сидишь, решил яйца отложить - засмеялась тётя Соня, заглянув в курятник.
- Ко-ко-ко - ласково проворковал петушок перебирая лапами в гнезде, как заправская наседка.
- Господи Иисусе - изумилась тётка, заглянув в соломенный кружок, где лежало крупное, с красными прожилками яйцо.
- Это откуда такое чудо взялось? Только успела проговорить Соня и оттуда, откуда не могло быть, вывалилось ещё одно.
- Кок, кок - выпятил красно-зелёную грудь Петя, и подмигнул хозяйке одним глазом.
Тетя Соня опешила и хотела рвануть к соседке, рассказать о чуде невиданном, но хлопнули ворота и пьяный голос ворвался в тишину двора.
- Сонька, мать твою так перетак, встречай хозяина!
- Опять пришел на бровях - вздохнула женщина и пытаясь сохранять спокойствие, вышла из курятника.
- Чего орешь, здесь я, иди домой, поешь и ложись спать.
- А что это ты в курятнике делала, с соседом обжималась что ли - захохотал пьяный Семён, хватаясь за решетку крыльца.
- Когда же уймешься, козел ты старый, седьмой десяток пошел, а у тебя всё гадости на уме.
- Думаешь, я ничего не знаю, шалава!
Всю жизнь таскаешься по деревне, с кем только не терлась за сараями.
Семён скорчил гнусную рожу, сплюнул на землю сквозь редкие, пожелтевшие зубы. Тягучая слюна не захотела расставаться с хозяином, и прилепилась к груди, расплываясь по ткани рубашки.
- Надоел со своими фантазиями - разозлилась Соня - как только земля тебя носит поганца такого! Иди домой, постыдился бы соседей.
Грязно матерясь, Семён полез на четвереньках по ступенькам крыльца вверх, и упал на пороге без сил. Когда Софья перешагнула через лежащее тело, он спал непробудным сном.
Трезвым Семёна жена помнила только молодым, к тридцати годам он уже крепко закладывал за воротник. Даже разменяв седьмой десяток муж продолжал пить почти каждый день. Работал он там, где наливали рюмочку, то есть поденщиком у своих же, деревенских. Кому навоз раскидать, кому дрова сложить или забор подправить. На постоянную его не брали, знали что работник из него никудышный. До обеда проваландается кое-как, а после двенадцати часов его можно найти только на крыльце местного магазина. Каждый вечер он шел домой, спотыкаясь и матеря женщину, которая терпела его столько лет.
Даже в редкие моменты, когда бывал трезвым, он не давал жене покоя, понося последними словами.
Организм привыкший получать свою дозу, требовал вливаний спиртного постоянно. И он злился на всех и на всё, скиды́вал посуду со стола, и пинками разгонял кур во дворе.
Всю жизнь Софья терпела беспробудное пьянство мужа, молча снося оскорбления.
Вначале надеялась что образумится с возрастом, поумнеет, а потом по привычке жила, пытаясь стыдить и призывая к совести.
Дети выросли и разъехались, звали и мать с собой, но бросать родной дом ей не хотелось.
Тянуть хозяйство в одиночку стало сложно, мужу алкоголику не было дела до скотины. Некому косить сено и заготавливать корм, пришлось продать корову, а потом избавиться и от овечек.
Постепенно в огромном дворе из живности остались лишь петушок и десяток кур, которые стали отрадой хозяйке.
Приходя с работы, она насыпала зерно и меняла воду пернатому семейству, а потом только шла в опостылевшую избу.
Особенно нравился ей петушок, умный и верный как пёс, с ним можно было разговаривать, пожаловаться на жизнь и плакаться.
Он слушал хозяйку склонив голову, тихо квохтал на своем языке утешения.
Соня была женщиной тихой, необщительной и поэтому не интересной для окружающих. Молодые соседи вежливо здоровались при встрече, а те кто постарше, могли перекинуться парой фраз, но особой дружбы с ней не водили. Только Зоя, с которой они выросли вместе, жалела и помогала измученной подруге.
Жизнь со скандальным алкоголиком и постоянная нужда наложили отпечаток на внешний вид Сони. В свои неполных шестьдесят она выглядела измождённый старухой, что не мешало мужу делать вид, что ревнует. Скорее всего это была не ревность, а возможность издеваться над безответной женой.
Наверное, жизнь на этом и заканчивается, думала Соня лёжа без сна в постели. А ведь и не жила ещё, кроме нужды и издевательств ничего не видела.
Вечером чтобы закрыть дверь, ей пришлось бесчувственное тело мужа затащить в дом. Обычно она раздевала его и надрываясь от тяжести, укладывала в постель. Но сегодня ей было наплевать на того, кто храпел на полу, булькая слюной.
Один вопрос не давал покоя, неужели это и есть судьба? В которой выпало только страдать и терпеть унижение? Разве жизнь дана человеку для этого, и нет в ней радости и счастья для женщины?
Ответа на этот вечный вопрос она не ждала ни от кого, задала себе самой. Вытерев одинокую слезу, женщина повернулась к стене, и тихо заснула под пьяный храп мужа.
Утром Семён молча позавтракал тем, что приготовила жена и ушел не поблагодарив. Соня собралась на работу, пенсия была небольшая и она мыла посуду и полы в придорожном кафе за деревней.
Платили немного, но кормили бесплатно и остатки еды хозяин разрешал забирать с собой для петушка и курочек.
Дни и ночи были похожи один на другой, ничего радостного, кроме приезда дочери в жизни не происходило.
Дочь жила в городе недалеко, и раз в месяц появлялась, радуя мать. А сын не захотел возвращаться после службы в армии. Приезжал редко, родители знали что женился, двое детей родились, но никогда не видели ни сноху, ни внуков.
- Стыдно мне за отца - хмуро сказал сын всего один раз, и мать все поняла.
Сноха была из обычной семьи, богатства сватья не нажили, но даже им не хотелось знакомиться с непросыхающим алкоголиком.
- Приезжай сама, мама - просил сын, и жалея ее, присылал деньги на дорогу.
Но Соня не могла решиться на поездку, боялась оставить дом без присмотра. А ещё поганого языка Семена побаивалась, по возвращении он не дал бы спокойно жить.
Думая обо всем этом, женщина вышла из дома, и повесила замок на дверь.
И вдруг она вспомнила о петушке и яйцах, и заглянула в курятник. Петух сидел в гнезде, и тихо бурчал себе под клюв странную песенку. Увидев хозяйку, он встрепенулся, и громко загорланил, приподнявшись на своих жилистых лапах.
Под ним лежали три яйца, он с гордостью демонстрировал их , приглашая полюбоваться.
Крупные, изумрудно-зеленые, они ярко поблескивали красными прожилками, похожими на паутину.
Соня осторожно потрогала их, а потом спросила петушка, заглядывая ему в глаза, как человеку.
- Это что же такое, а Петь?
- Ко-ко...
Петух снова подмигнул ей, и аккуратно уселся обратно, накрыв чудесные яйца своими перьями.
Целый месяц сидел петух, сходя с гнезда только чтобы поесть и попить.
А к концу месяца два из них вдруг почернели и стали засыхать, а оставшийся раздулся и кто-то непонятный, стал скрести скорлупу изнутри.
Соня отпросилась с работы и не выходила из курятника весь день, боясь пропустить важный момент.
Она никому не рассказала о том, что творится в родном дворе, испугалась что не поверят и засмеют. Рассказывать-то особо некому, Зоя уехала погостить к дочери и внучке, остальные соседи не интересовались ее делами.
И вот наконец скорлупа треснула, петушок соскочил с гнезда и радостно завопил, извещая мир о новоявленном чуде.
Соня затаив дыхание, смотрела на яйцо, трещина расширилась и оттуда сверкнул чей- то любопытный глаз.
Хозяйка перечитала все молитвы, какие знала, пока трепыхавшийся внутри кто-то, расширял дыру в тонкой стенке.
Щёлкнула скорлупа и развалилась надвое, не выдержав напряжения, Соня протянула руку к гнезду.
Небольшая змейка выскочила из расколотого яйца, и молниеносно обвила запястье ошалевшей от неожиданности женщины.
- Ай!
Змея застыла на руке Сони, прикусив свой хвост и лишь изумрудные глаза горели, словно живые. Она приятно холодила кожу, и неожиданное чувство блаженства побежала по телу.
- Ты кто?
Шепнула поднеся руку к лицу Соня, но змея молчала, сверкая небесно-голубой кожей.
Петушок, сидевший рядышком с гнездом, снова прокричал свое победное "кукареку", и с довольным видом прошествовал к своему гарему.
Долго не могла женщина опомниться от происходящего, лишь через полчаса решилась выйти из курятника.
Змея, застывшая как неживая, как ни странно, не пугала, а наоборот, вселяла неведомое для нее чувство уверенности. Словно кто-то родной и близкий держал ее за запястье и шептал тихо:
- Я с тобой, я всегда рядом!
Дома последнее зеркало, которое не успел разбить Семён, отразил в себе немолодую женщину с усталым лицом. Она подняла руку и взглянула на браслет из змеи на руке.
- Когда-то и мои глаза были такими - прошептала Соня, любуясь лучистыми изумрудами, отражающимися в зеркале. Браслет сиял глазами-камнями, обвивая руку женщины, и она невольно обратила внимание, во что одета.
Привычные застиранный серый халат и седые пряди показались ей такими убогими и грязными, что она стыдливо оглянулась.
А ведь дочь сколько раз дарила новые платья, а она так и надела их ни разу.
Торопливо сменив одежду, снова подошла к зеркалу, и несмело улыбнулась той, которая стояла напротив. Расчесала седые пряди, которые сами собой заявились в локоны и упали по плечам, окаймляя лицо.
- Так вот ты какая, Соня!
Из зеркала ей кокетливо улыбалась симпатичная женщина в возрасте, в нарядном платье и сияющими глазами.
- Я и забыла уже, что была красавицей - Соня изумлённо смотрела на своё отражение и не верила глазам. Годы унижения и слёз, легли сединой на волосы и горестными морщинами на лицо. А сегодня, словно солнце озарило измученное лицо и глубокие борозды несчастий распрямились, как будто их и не бывало.
- Сонька, курва!
Послышалось со двора, и пьяная ругань Семёна разнеслась по округе.
- Где ты, шалава?
Дверь с треском распахнулась и на пороге появился, с трудом стоявший на ногах муж.
Он одурело смотрел на женщину в ярком платье, не сразу узнав в ней жену. Но разглядев, обрадовано завопил:
- Что стерва, любовника привечала, переодеться не успела? Убью!!!
Семён рванул вперёд, чтобы достать жену кулаком, Соня инстинктивно подняла руку, пытаясь прикрыться.
Змея, словно внезапно проснувшись, отпустила хвост и открыла пасть навстречу буяну.
Сноп пламени обдал лицо разгневанного мужа, опалил всю растительность и ударом свалил его на пол.
Семён храпел на полу, он заснул так и не поняв, отчего упал как подкошенный.
Жена смотрела сверху, впервые внимательно разглядывая его засаленные редкие волосы и сморщенное, словно печеное яблоко лицо.
Тьфу! Сплюнула она на того, кто сорок лет терзал и мучил её, как озверевший маньяк.
Тьфу!
Чтоб ты не проснулся никогда!
Страх, сковывающий тело и душу, разжал железные тиски и невероятное ощущение свободы побежало по венам.
Спала она в эту ночь сладко и не просыпаясь как обычно в тревоге, каждые два часа. Ей снились бурно цветущие яблоневые сады, и соловьи пели спрятавшись в розовой кипени лепестков.
Утром Семён проснулся сам, и удивился увидев, как спокойно спит жена, обычно хлопотавшая с утра на кухне.
- Жрать будем или нет?
Рявкнул он, дёрнув одеяло на супруге, и охнув присел на пол, получив шершавой пяткой по лицу.
- Ты что?
Взревел обиженный мужчина и кинулся с кулаками на жену, которая приподнялась с постели.
Удар обжёг его лицо и повалил снова на пол, запахло палёной кожей и волосами.
- Пошёл вон!
Соня сидела на кровати, выставив руку с блестящим браслетом вперёд и нагло ухмылялась, смотря на барахтающегося на полу мужа.
- Ещё раз поднимешь руку, порежу на куски и закопаю в подполе, понял? И буду жить приплясывая над твоим телом, а искать тебя никто не станет, кому нужен кроме меня?!
Мужчина одурело молчал, испуганно хлопая глазами, а Соня поднялась и прошла мимо него на кухню.
- Жрать захочешь, готовь сам из того, что купишь. Я больше обслуживать тебя не собираюсь.
- Соня - нерешительно промычал муж, не понимая, что случилось с его покорной супругой, которая терпела его выходки почти сорок лет.
- Я всё сказала, живи дальше как хочешь!
Она умылась и оделась как на праздник , и ушла лихо развернув плечи, гордо неся голову с седыми локонами. Ей казалось , что с каждым шагом с нее слетает ещё один кусочек ненавистной скорлупы прошлой жизни.
Семён смотрел вслед жене в окно, ощупывая сгоревшее от ожога лицо. Недельная щетина была опалена до кожи, голова болела словно по ней молотили дубиной.
Он внимательно осмотрел себя в зеркале, кожа местами обуглилась, на затылке он нащупал две здоровые шишки.
Что случилось ночью, он не помнил, а происшедшее утром, объяснить был не в силах.
- Ведьма!
Пробурчал он, и страх заполз в его проспиртованные, сердце и мозг.
Не иначе, как ведьмой заделалась жена, вон какая смелая стала, пнула в лицо родного мужа.
Ещё и пламенем пыхнула, видимо извести решила его совсем, полюбовничка поди завела, не нужен Семён больше.
Он осторожно обошел весь дом, заглядывал во все углы, выискивая какие-нибудь тайные знаки, которые объяснили бы ему происходящее.
Но в доме было тихо и чисто, ничего особенного он не нашёл, и решил, что лучше всего дождаться вечера, и попробовать поговорить с женой.
Может за день она успокоится и станет прежней, тихой и молчаливой, старой дурой Соней.
А нарядную Соню на работе не сразу узнали, поняв кто это перед ними, девочки радостно загалдели.
- Тетя Соня, вы же просто красавица! Вам так идёт это платье! А давайте мы вам реснички накрасим, они у вас такие длинные и густые!
- А давайте покрасим волосы!
- А туфельки к этому платью нужны другие, купим после работы?
- Сонааа, это Ти?
Хозяин кафе Сабир, всю жизнь прожил в России, но так и не смог избавиться от акцента, и смешно коверкал слова.
- Ай, красывая Ти!
Восторгался он статной женщиной, вдруг вылупившийся из своей серой скорлупы.
- Поли мыть не нада, на касса такую красавицу посадить!
- Ой, ну что вы меня смущаете - зарделась краской Соня, приглаживая непослушные локоны.
- Я правда говорю, Ти красивая и хорошая, поли не мой.
- И вправду, на раздаче некому стоять, тетя Соня, помогите мне сегодня.
Алёна с раздачи ушла в декрет, и почти месяц поварихи по очереди работали за нее. И никак не могли найти расторопную и доброжелательную женщину, которая бы понравилась клиентам.
Кассирша Катя, почти силом приволокла упирающуюся Соню к прилавку, где дожидались несколько человек завтрака.
- Я не сумею - прошептала испуганная женщина, оглядывая деревянный прилавок с тарелками.
- Чего там уметь, один раз покажу, дальше сама!
День пролетел незаметно, к обеду Соня освоилась на новом месте окончательно. Она ловко раскладывала по тарелкам мясо и картошку, успевая с улыбкой отвечать проезжим водителям.
Никогда женщина не замечала, что вокруг нее, столько добрых и отзывчивых людей.
Стоило ей поднять глаза с грязного пола, который она мыла и несмело улыбнуться, в ответ получила десятки сияющих глаз. Клиенты сыпали комплиментами и благодарностями, и к концу смены, она чувствовала себя королевой.
Дружно были вымыты посуда и полы всей сменой, и передав смену, женщины вышли из кафе на вечернюю улицу.
- Тетя Соня, пойдёмте в магазин, сладостей купим!
- Пошли!
Соня набрала дорогих, шоколадных конфет, на которые раньше только смотрела, не решаясь тратить на сладкое такую сумму.
Полупьяный Семён пришел домой поздно, открывая ворота, он по привычке хотел заорать что-нибудь обидное для жены, но пощупав лицо, молча прошел в дом.
Соня смотрела телевизор, сидя на диване с чашкой чая и коробкой конфет, и не повернулась на скрип дверей.
- Жрать будем?
Вопрос повис в воздухе, жена целиком была поглощена фильмом, где влюбленная пара расставалась со слезами.
- Жрать будем?
Громче повторил отвергнутый муж, пытаясь восстановить привычную атмосферу в семье.
Атмосфера игнорировала голодного алкоголика, и он вздохнув поплелся на кухню, в поисках еды.
Чисто вымытые кастрюли блестели на плите, клеёнка на столе сверкала.
Семён сварил три яйца, бормоча под нос проклятия и съел их с засохшим кусочком хлеба. Организм требовал ещё еды, и подойти к жене и дать ей в глаз. Но крохи разума, которые сохранились в потайных уголках мозга, убедили его не делать этого рискованного шага.
Шишки на затылке и обожжённое лицо, поддерживали разум в его решении. По привычке побубнив под нос матерные слова, он лег в кровать, и заснул надеясь, что утром всё станет как прежде.
***
Зоя приехала от дочери, нагостившись вволю, муж оставшийся на хозяйстве, ворчал в телефон, что если не вернётся, может остаться жить в городе.
Это он так, для порядка ворчит, думала Зоя, сойдя с автобуса на остановке. А так-то он хороший, не то что муж у Сони соседки.
Вспомнив про Соню, Зоя решила заглянуть к ней по дороге и поболтать, рассказать как съездила.
Перед домом соседки, подвязывая высокие стебли золотых шаров к забору, возилась статная женщина в цветастом платье.
- Ой, дочка Сонькина приехала, вот радость то - обрадовалась за соседку Зоя, расплываясь в улыбке.
- Аллочка, здравствуй! Какая молодец...
Слова сперва застряли на языке, потом соскользнули и вылетели воплем изо рта.
- Соня! Твою дивизию! Это ты?
Похорошевшая, помолодевшая Соня выпрямилась и засмеялась, обняв подружку.
- Я это, что ты кричишь?!
Зою пришлось посадить на лавочку возле ворот и обмахивать платочком, а потом напоить водой, чтобы пришла в себя.
- А этот... Этот?
Она мычала и тыкала пальцем в сторону дома, где прикрывшись занавеской, за ними в окно наблюдал Семён.
- Пьёт? Бьёт?
Зоя с трудом подбирала слова, пытаясь понять, что произошло за тот месяц, который она отсутствовала.
- Не бьёт! И никогда больше не будет!
Соня посуровела лицом, в глазах появился стальной блеск.
- Я приду к тебе вечером, посидим, поболтаем. Расскажу, что со мной произошло, если конечно ты поверишь.
- Не поверю - очумело выпалила Зоя, с трудом приходя в себя.
- Не хочешь, не верь - засмеялась Соня и чмокнула подругу в щеку.
- Хорошо что ты приехала, на днях я к сыну в гости поеду, присмотришь за моими.
- За кем это твоими? За Семёном?
Зое всё происходящее казалось сном и она тихо ущипнула себя за ляжку. Нет, не сон, переборщила с щипком, аж слезы выскочили из глаз.
- За Семёном?
Переспросила она, протирая глаза разбежавшиеся в разные стороны, и пытаясь вернуть их на место.
- Нет, он сам за собой пусть смотрит, не маленький. А ты прибереги вот это мое богатство.
Соня показала на петушка, который важно выступая яркой грудью, ходил вокруг своих десяти курочек.
Заметив жест хозяйки, он взлетел на колышек забора, и гордо завопил на всю деревню:
- Кукареку! Все слышали, это я главное богатство!