-Я тебе говорю, Васёк, ты тут стоять не будешь! Убирай своё барахло и вали! - Михаил не на шутку разозлился.
С утра перед его главным офисом нарисовался нищий с протянутой рукой и картонкой с надписью "Помогите на лечение".
Когда Васёк стоял на другой стороне улицы, Михаила это не особо трогало, но в это утро оборванец появился у витрин его офиса, и хозяин просто взбесился - уж очень разительным был контраст между попрошайкой и богатым убранством дорогого здания. Сквозь стёкла без штор видны были дорогие, даже очень дорогие интерьеры и стильно одетые сотрудники с важными, если не сказать - надменными лицами.
Михаилу исполнилось 28 лет, он был сыном очень влиятельного и известного в городе человека, депутата Вадима Сергеевича Бурлакова. Все главные строительные проекты города и области были во власти отца, и в свои 60 лет он не собирался на покой, а только брал новые заказы на строительство, приумножая нешуточное богатство семьи.
За своё жесткое руководство и отношение к людям Вадим Сергеевич приобрёл прозвище "Железный Феликс", а ещё за спиной его звали "Каменный Вадим" или "Памятник" - в каждом дворе нового дома, который строила его фирма, он любил ставить памятники известным людям или человеческие скульптуры из камня или бетона. Впрочем, его это совсем не волновало. Всех, кто ниже его рангом, он звал просто "людишками", "электоратом" и "населением", словно говорил о строчке в тексте газеты.
Михаила он взял на работу управляющим сразу после института, не дав отслужить в армии. Считал, что нечего время терять, отдавая долг Родине:
-Лучше пусть деньги зарабатывает, а то я один уже не справляюсь с оборотом. Он мне здесь нужнее будет.
И доверил сыну сразу три офиса, с расчётом на расширение бизнеса, когда тот наберётся опыта.
Вадим Сергеевич начал своё дело в 90-х годах, сколотил банду, промышлял рэкетом, потом остепенился, стал депутатом и занялся строительством - сначала дома строил, потом коттеджные посёлки, а когда вес набрал, с государством сотрудничать начал, там уже пошли особо крупные заказы. Деньги лились рекой, но Вадиму всё было мало - он всегда всем жаловался, как мало он зарабатывает, чуть ли не с хлеба на воду перебивается. Хотя сам имел сотни участков, квартир и десятки домов, несколько гаражей с элитными иномарками, мог запросто рвануть в любую страну на отдых или по делам, и в каждой открывал крупные счета в банках.
Когда от рака умерла мама Вадима, он понял, что есть вещи, которые за деньги не купишь и построил красивый храм на окраине своего посёлка. Однако любить его от этого больше не стали. Бабушки качали головами:
-Ох, он думает, что храм построит, и все грехи ему простятся? - но исправно ходили на службу и с благодарностью принимали подарки от местного депутата к праздникам.
Сын пошёл в отца - такой же хваткий, даже - жадный до денег. Трудно объяснить эту нездоровую тягу к богатству, ведь Михаил никогда ни в чём не нуждался, в отличие от скромного детства отца в многодетной семье.
Иногда казалось, что не Михаил владеет деньгами, а они им. При виде крупных купюр глаза его загорались дьявольским огнём, он враз менялся лицом - взгляд темнел, губы пересыхали, сердце бешено колотилось, и однажды партнёр Володя сравнил Михаила с Кощеем Бессмертным, когда тот прятал выручку в сейф:
-Там царь Кощей над златом чахнет... Да, Миша? - и засмеялся.
Так и прилепилось к нему прозвище "Кощей", а он и не обижался. Несмотря на обильную еду и спортивную подготовку, вырос Миша высоким худощавым парнем, и в самом деле, смахивал на сказочного персонажа, разве что нос у него прямой, а не крючком, да волосы густые и вьющиеся, чёрного цвета.
Ради прибыли он мог пойти на всё - рейдерский захват приглянувшегося бизнеса, отстранение от руководства или липовое заявление в органы на мешающего соперника, подкуп, взятки, угрозы - ничем не гнушался.
Мама Михаила, Надежда, была из богатой семьи и тоже никогда не знала нужды. Но такого влечения к деньгам у неё не было. Главное - чтобы они были. Отличало Надежду Ефимовну от людей её круга то, что она получила классическое образование в Англии, где ей привили не только безупречные манеры, но и спокойное, благородное отношение к богатству. Кроме того, научили обходиться малым, в случае необходимости. Она прекрасно владела музыкой и вечерами часто играла сыну на фортепиано, хотела даже участвовать в конкурсах или ездить с концертами по стране и миру, но муж ей запретил. Была тихой, скромной, никогда ни на кого голоса не повышала, и являлась полной противоположностью своему громкому и грубому мужу.
Вадим поражал её безудержной жадностью, и она часто повторяла мужу:
-Вадик, может, не будешь так долго задерживаться на работе? Всех денег не заработаешь. Давай, лучше съездим в театр или в кино? Что я всё одна, да одна...
Но Вадим не слушал жену, пропадал вечерами, а то мог и на ночь не приехать. С женой он общался крайне редко, и только по важным для него вопросам. По статусу ему "положены" были любовницы, и он не скрывал их - ни от жены, ни от близких - для него не существовало ничьего мнения, кроме своего, и никто не осмеливался его осуждать.
Сын Михаил не отставал от отца - менял женщин, как перчатки, да ещё и хвастался перед друзьями, не ставя ни во что мнение жены Юли. Жена, также, как и мать, пыталась вызвать в Михаиле хоть толику стыда, он же не считал нужным прислушиваться. Лишь изредка в его душе шептала совесть, но он тут же отмахивался. Люди вокруг делились, по его мнению, только на нужных и ненужных, а все остальные были не людьми, только помехой, хламом.
Вот и сегодня он, крича на побирушку, брезгливо морщился, отбрасывая ногой картонку, на которой тот сидел.
-Ты мне всех заказчиков распугаешь! Давай, пошевеливайся! - и пнул нищего ногой.
-Зря ты так со мной, сынок, - сказал Вася, - как бы не пожалел потом, - и сокрушённо покачал головой.
-Конечно, пожалею, но только о том, что раньше не выгнал тебя отсюда!
-Я ведь когда-то тоже богат был, - начал было рассказывать Василий, - да только..
Но Михаил не дослушал, взял его за шиворот и зашипел:
-Сказки своим дружкам нищим будешь рассказывать, такому же быдлу, как и ты! Убирайся! - и отшвырнул босого и грязного человека на тротуар, подальше от стен офиса.
Потом с отвращением посмотрел на свои руки и побежал в уборную.
-Эх, ты, Миша, Миша... Чем выше взлетишь, тем ниже падать придётся... - сказал Василий, глядя вслед Михаилу, собрал свои пожитки и поковылял в сторону соседнего двора.
Зря Михаил не послушал Василия.
В своё время Васёк, или Василий Петрович Обухов, владел целой империей по производству стройматериалов. Но в один прегадкий день кто-то решил забрать себе преуспевающий бизнес, подкупил нужных людей и отобрал всё. А Василий Петрович получил срок по нескольким статьям, да конфискацию всего имущества. Поговаривали, что захват был нужен никому иному, как Вадиму Сергеевичу, но подтвердить эту идею никто не мог - друг за другом ушли в мир иной почти все, кто был замешан в этом деле. А те, кто остались, помалкивали, так как были связаны по рукам и ногам компроматом и взятками. И не нашлось такого героя, кто пожелал бы вступить в схватку с этим драконом... Василий Петрович остался на улице, скитался по подвалам да просил подаяние.
***
Не трогая дверные ручки руками, Михаил забежал в туалет. В кармане вдруг резко и громко зазвенел телефон, но он не стал сразу отвечать, пока один раз не смыл грязь с рук. Он поспешно нажал на экран. В трубке послышался взволнованный женский голос:
-Мишенька, Миша, беда! - задыхаясь, кричала домработница и няня, Елизавета Валерьевна, - с мамой беда, сынок! - и разрыдалась в трубку.
-Что случилось, Лиза? Говори! - Михаил раздражённо поставил телефон на громкую связь, пока неистово мыл руки, - Лиза, успокойся! Что с мамой?
-Она... она... Её больше нет, Мишенькаааа...- в трубке было слышно лишь громкое рыдание.
Михаил выругался и вызвал водителя. Потом решил, что сядет за руль сам, высадил его, и помчал домой к родителям. По дороге набирал отцу, но тот был недоступен.
Спустя сорок минут он стоял у стен трёхэтажного родительского дома, пытаясь попасть за ограждение, которое установили полицейские. Там, на траве и цветах, под окнами спальни, лежало тело матери с нелепо раскинутыми руками. Лицо её смотрело вверх остекленевшим взглядом, а изо рта текла струйка крови.
И тут Михаил осознал, что мамы больше нет.
Он взялся за голову, странно оттопырив локти в сторону, и завыл.
-Аааа! Пустите меня к ней! - и начал прорываться за липкую ленту, но его остановили.
К нему кинулась Елизавета Валерьевна:
-Мишенька, сынок, ну, что ты, милый? Идём, мой хороший, - она служила в семье с самого рождения Михаила, и любила его со всей искренностью, - идём, не надо на это смотреть, - и повела мужчину в гостевой дом. Она уже пришла в себя и была готова успокоить своего любимого подопечного.
Внутри сновали полицейские и люди в форме с надписью "СК", снимали отпечатки, фотографировали, а кто-то опрашивал помощников по дому и садовника.
Михаил мутным взглядом взглянул на всё это, и дал Лизе проводить себя. Там он сел на кровать и зарыдал, закрыв лицо руками и втянув голову в плечи. Елизавета Валерьевна села рядом, гладя его по спине:
-Ну, поплачь, поплачь, милый, полегче будет... - и сама украдкой стирала слёзы, неловко прикладывая скомканный платок к глазам.
Позже Михаил узнал, что мать сбросилась с крыши их трёхэтажного особняка после очередного скандала с мужем - он опять её оскорблял и унижал, и женщина не выдержала.
Спустя девять дней, на поминках, Михаил сидел, смотрел невидящими глазами в одну точку и думал:
-Как же так? Как мы могли это допустить? Ведь никого роднее и ближе матери в моей жизни нет и больше не будет... - он чувствовал себя опустошённым, одиноким и брошенным.
В этот момент он понял, что нет ничего важней жизни, любви и здоровья близких...
Пока семья занималась похоронами, вместо Михаила вёл дела Володя.
Весь бизнес числился на Михаиле, - Вадим Сергеевич, как депутат, не имел права на собственное дело. Владимир был доверенным лицом и имел доступ ко всем делам, за исключением оффшорных финансов. Он взялся за дело с "особым" рвением. Но при этом почему-то в компанию зачастили визитёры с проверками.
Вадим Сергеевич был в отъезде, собственнику Михаилу было некогда, пока он занимался похоронами, а потом долго не мог выбраться из депрессии, на звонки не отвечал и был не в состоянии осознанно работать.
О смерти жены Вадим Сергеевич узнал только спустя одиннадцать суток, когда вернулся из очередной зарубежной поездки - дозвониться до него не получилось. Ни минуты он не переживал, только прикидывал, как побыстрее переоформить бумаги, что числились на жене.
Но спустя сорок пять дней ни отец, ни сын не попали в свои офисы - двери были опечатаны, а на домашние адреса пришли повестки в суд.
Налоговая предъявляла многомиллионные иски на неуплаченные налоги, а руководство передали конкурсному управляющему. Нашлись нестыковки в использовании бюджетных средств, и много других нарушений.
Они потеряли всё.
Дома, квартиры, машины, счета - арестовали. На залог ушли все деньги, отложенные на чёрный день. Тюрьмы отец и сын избежали.
Им пришлось переехать в крошечный домик в деревне неподалёку. Жена от Михаила ушла, как только узнала, что муж стал нищим, а Вадим Сергеевич начал спиваться. Сын, близкие и оставшиеся друзья пытались его образумить, но он никого не слушал, напиваясь до беспамятства. В этом опустившемся человеке с мутным взглядом было трудно узнать "Железного Феликса", который раньше мог смести любое препятствие на своём пути.
Когда с молотка ушла вся недвижимость и автомобили, а в кармане закончились последние деньги, Михаил устроился на завод разнорабочим - надо же на что-то жить? Отец оформил пенсию, но всю спускал на алкоголь.
Спустя пару месяцев Михаил шёл с завода и увидел Василия у метро, который с укором сказал:
-Ну, что, Миша, зря ты меня выгнал и не дослушал... Теперь остаётся только благодарить судьбу, что не сидите за решёткой - ещё легко отделались...
Михаил промолчал и протянул 100 рублей Василию, но тот не взял...
История о ещё одном смертном грехе: