Читая о диктатуре Суллы задумался вот над какой вещью. В чем-то инфернальной и выходящей за пределы строго рассудочного понимании политики, даже в рамах жестоких ее проявлений. Речь об останках главного врага диктатора – Мария. Их выкопали и выбросили в реку.
Вспомнились пара подобных примеров из совершенно разных эпох и географически далеких друг от друга территорий.
Первый: Кромвель. При реставрации монархии в Англии его останки были выброшены из могилы и вздернуты на Тайбернском дереве. Второй – генерал от инфантерии Лавр Корнилов, погибший в апреле 1918-го у стен Екатеринодара. После того как белые отступили от города, подошедшие красные выкопали тело военачальника.
Только ли не ненависть двигала при совершении подобного рода жутковатых поступков? Нет, и она тоже, конечно, особенно учитывая, что все приведенные примеры напрямую связаны с Гражданской войной, в пламени которой взаимное ожесточение, как известно, зашкаливает. Но было и нечто иное.
В славянской мифологии существовал вера в заложных покойников – тех самых, известных у нас под именем русалок и кикимор. Умершие неестественной смертью, раньше, как считали, положенного срока, они обречены были скитаться по земле, не находя себе покоя. Что может быть хуже этой участи…
Таких не хоронили на освященных Церковью кладбищах и таких пытались задобрить в семик – за три дня Троицы, когда, к слову также красили яйца.
Я не знаю, бытовал ли подобный обычай среди римлян – речь, понятно, не о семике; среди англичан – должен был, во всяком случае заложных покойников – драугов – знали еще викинги.
В общем, политического и военного врага мало было убить, нужно было еще и лишить его посмертного покоя – лишить, несмотря на классовое сознание, как в случае с Корниловым.
Прав был Юнг, когда писал о прочности архетипа.
Игорь Ходаков
Если Вам понравилась статья – подписывайтесь на мой канал.