С тяжелым алкоголизмом и уничтоженной психикой капитан Семенов, теперь уже майор, повысили перед увольнением, вернулся на родину. Он честно отслужил свои 25 лет на границе и сейчас был вынужден довольствоваться пенсией.
Тяжело было понять, большая она или маленькая, потому что в горах, где служил Семенов, кроме военторга других торговых точек не было. А там цены регулировались по какому-то особенному принципу.
Больших покупок пока Семенов не планировал, а на бытовые нужды и утопление воспоминаний денег пока хватало.
Пить в одиночестве он считал порочным, потому выходил во двор, собирал 3-4-х безотказных завсегдатаев подворотен, и устраивал им праздник возлияния. Тогда и наступало время историй и воспоминаний.
А рассказать было о чем. Будучи лейтенантом Семеновым, прибыл сразу после офицерского училища на границу с Грузией, где и остался на весь срок службы.
Кавказ никогда не был тихим местом: ни сто, ни двести лет назад, а сейчас – тем более. А Семенов службу нес честно. И в охранение ходил, и в дозор. Контрабандистов по горам отлавливал и в секретах сидел. Пусть и офицер, а с солдатами всегда вровень. Ни лишней банки тушенки, ни элитных ботинок, ни заграничного спального мешка себе не позволял.
Так, за время армейской службы накопилось у него множество историй, которыми он делился с приглашенными выпивохами. Истории всегда были разными, и только одну он рассказывал всегда и всем.
Разведка донесла, что через границу идет караван с наркотиками. Понятно, руки в ноги и на перехват. А горы, это не равнина. Находишь место, которое не обойдешь, садишься в засаду и ждешь. Порою, до недели в горах сидели. А горы старые, там пещеры, ходы, расселины. Страшное дело. Заплутать, как кефира вечером хлебнуть.
Потому засады устраивали больше на склонах да под козырьками, вглубь не лезли. Один взвод как-то ушел вглубь горы, больше их не видели.
Расположились тогда в трех метрах от тропы. Да так хитро, что тропа за поворотом. Туда-сюда ходи, а секрет не заметишь.
- Это у меня первый выход после отпуска был, - рассказывал Семенов, - Обновкой начал хвастаться. Нож я купил. Всем ножам – нож. Тесак Рембо по сравнению с моим – считай зубочистка!
Банки консервные резал только так. Камень пилил, что алмазный резак. Ну и комплект при ноже, что твой мультитул. Отвертка, шило, нитки, игла, огниво. Вещь незаменимая. Побаловались, порадовались и сидим, караван ждем.
Тут с тропы к нам заглядывает аксакал. Я на правах старшего усаживаю его к огню, вручаю тушенку и хлеб и говорю:
- Скрась наше ожидание, да поделись мудростью!
Оно, конечно, вежливость и гостеприимство. Но я воробей стреляный, пока он с нами сидит, наш схрон никому не выдаст.
Рассказал он нам притчу, потом еще одну, а потом и в обратный путь засобирался. Я ему и говорю:
- Отец, что хочешь, проси, а останься с нами! – не валить же его, на самом деле?
- Нож у тебя, - говорит, - хороший. Подари, так я и посижу.
Что делать? Ребят подставлять я не мог. Короче, достал нож и вручил аксакалу. Тот в свои одежды подарок спрятал и остался с нами.
На следующее утро я его с провожатым в аул отправил. Часа не прошло, явился караван, что мы тут ждали.
Разведка, как всегда подвела, потому что накрыли нас плотно и качественно. Мы поогрызались из автоматов на их мины, а толку чуть. Решили отступать. Но выбор оказался не богат: либо по горным склонам скакать, либо в ближайшую пещеру прятаться.
Только мы внутри позиции заняли, вход в пещеру завалило обломками. Как говориться, упокоились с миром.
Сидеть и подыхать – недостойно русского пограничника, поэтому пошли вглубь пещеры с надеждой выбраться на волю. Сколько плутали, не скажу, но долго. За пару дней ручаюсь.
Случайно на стене усмотрел царапины. Мой нож точно такие же оставлял на камне. При этом царапины образовывали что-то вроде стрелки. Я говорю бойцам:
- Пошли, там выход.
Метров через десять – вторая стрелка. И так до самого выхода дошли.
После того я по пещерам бегал, будто там родился. Везде меня стрелки из царапин встречали и к выходу провожали. И каждый раз, выходя из пещеры, я говорил:
- Спасибо, отец! – обращаясь к тому аксакалу, которому нож подарил.
