Нет, не простил законный муж жестокосердной обмана. Пепел Клааса стучал в сердечную мышцу рогоносца, не давая забыть, какую хладную гадину пригрел он в кудрях своей груди. Изгнание из "рая", сопровождалось отбиранием ключей от всех движимых и недвижимых раёв и разрешением взять с собой в последний путь из семейного гнезда лишь бюстгальтерьё-трусельё и прочие тряпицы. Мефистофельским смехом муж сопроводил демонстрацию физии претендентки на его освободившиеся сердце, кров и зарплату. Её преемница и наперсница, а ныне глава филиала, победно хохотала с фотографии, любовно вложенной в портмоне оленьей кожи.
Приют беспризорная начальница обрела в стенах родной конторы. Мягко говоря, темнело, когда из такси вывалилась расхристанная тётка, волочащая к подъезду чемодан. Доперев с помощью ошалевшего ввиду внезапности визита вахтёра поклажу, начальство буркнуло:"Ночую здесь. Не беспокоить!" - и повалилось на кабинетный диван.
"Не беспокоить" длилось несколько дней кряду. Испуганной взъерошенной вороной мелькала некогда грозный администратор в дверном проёме, алчно выхватывая коробку с готовой едой.
Страдалица выглядела так, словно пробыла в формалиновом маринаде покойницкой: сдоба щёк спала, глаза покрылись мутной плёнкой, как у полудохлой рыбы.
Добровольное заточение директрисы в изгнании сопровождалось прямо-таки дрожжевым ростом неподписанных бумаг и отложенных деловых встреч, что становилось угрозой для существования конторы.
Трусливый кулуарный шёпот перешёл в недовольный ропот, когда из-под начальственных дверей потянуло пивным духом и шансонно-приблатнённым хрипом: "рюмка водки на столе..." Страдания директрисы принимали угрожающе перманентный характер.
Учрежденческий паноптикум нервничал. Начальственные метаморфозы не обещали спокойствия бытия, и святые для каждого "пятое" и "двадцатое" находились под угрозой. Не самый дружный коллектив, обеспокоенный возможной необеспеченностью своего существования, почёл суровой необходимостью сплочение рядов.
На экстренной сходке, инициированной старой прожжённой дрянью - главой профкома, был разработан план спасения.
Дружной вереницей, сопровождаемой пронзительно свежими ароматами нашатыря и валериановых капель, коллеги промаршировали в кабинет-крепость .
Дрожащее желе директорской фигуры подсобралось, осоловелый взгляд обрёл осмысленность, когда закалённая в подковёрных играх интриганка-профсоюзница с шакальим подобострастием излагала суть коллективного коварства. Деликатно уворачиваясь от директорского дыхания "после вчерашнего", под одобрительные кивки всех собравшихся народная заступница получила на дальнейшее хозяйское "добро".
Паноптикум выдохнул: катастрофа отменялась.