Царь - батюшка долго стоял у кривого зеркала голый и внимательно себя разглядывал. Худой, впалый живот, накаченные плечи, плешь, редкие волоски вокруг сосков. Поджарый, немолодой уже мужчина с измождённым лицом каким-то помутившимся взглядом когда-то умных глаз.
Возможно, энергия ещё полностью из него не вышла, он вполне сможет найти в себе силы тянуть лямку правления дальше, но наступали такие дни, как сегодня, он вставал у зеркала и внимательно смотрел на себя. Будто Даниэль Грей у своего портрета.
В общем, картина достойная тягостного сожаления, как выразился бы классик.
— Да–а.. — протяжно промолвил царь, и собственный голос показался ему чужим. Чужим и беспредельно одиноким, словно это был голос схимника, готовящегося в своей келье испустить дух.
Уважаемый читатель, Вы думаете, что сегодня я поведаю вам очередную интригующую историю, которая вполне может принести автору лайки и подписки? Нет, ныне дорогие мои, настроение у меня рассказать сказку. И не пытайтесь найти подтекст в этой сказке, по причине того, что нет ничего страшнее народных сказок и оттого ирония и сарказм мне, как писателю чужд. А данная сказка именно народная, я ее только пересказываю. А, как известно сказки мало того, что ложь, так еще в них нет намеков.
Моя сегодняшняя сказка правдива, лирична и драматична, как наша с вами повседневная жизнь. Она легка и не наполнена смыслом. Ну, сами увидите, только наберитесь терпения и как говорила моя бабушка : «скоро сказка сказывается, не скоро дело делается»…
Жил – был царь.
Нет, так не очень.
Вот, пожалуй: мужик в соку со своими подданными.
И тоже не то, хоть ты тресни.
Лучше привычной сермяги: в одном заштатном государстве...
На одной огромной территории, но что ни есть в самом заштатном государстве Гардарика , в тесных и душных палатах жил царь со своими друзьями- подданными. Но с некоторых пор стал чувствовать царь, что отдаляются от него его друзья-товарищи и становятся бывшими. Впрочем, бывшими они стали уже давно, но ни царь, ни сами друзья - подданные его об этом еще не ведали.
Утеряли они былую тягу восторженных душ, хотя сохраняли привычное дружеские посиделки и общение на берегах бурных красивых рек этой самой Гардарики. Гораздо больше сплачивали эти равнодушные души узкий быт и казна.
Судьба треснула звонко и вдруг, в один прекрасный день в конце зимы,- как тот горшок глиняный с молоком на морозе. Но прежде чем это все произошло, была целая жизнь: яркая, успешная и насыщенная. И жил-то царь в другом государстве и служил на благо своей земли в ином мире, где заколдовали его, обманули и наобещали золотые горы, молочные реки и кисельные берега.
Царь-батюшка знал, что иноземцы искусные лгуны и обманщики, но больно хотелось не столько самому обогатиться, как в веках память о себе оставить, словно о царе великом и мудром. Все бы хорошо, да народишка достался царю ленивый, да коррумпированный. И как не борись с этим – выходит сизифов труд.
А самое заманчивое, что там, на чужой земле посулили, когда и царем-то не мечтал быть наш с вами герой, окромя золотых гор принять его в клуб по интересам. А в клубе том все люди уважаемые, богатые с древнейшей родовой историей – все как один кощеи. Над златом чахнут, о простом люде не думают. А наш царь - батюшка, воспитанный в великой стране красной Гардарии решил всех обмануть. О себе память в веках оставить, своей Родине пользу принести, но и самому не пропасть.
Но и кощеи не лыком шиты были и щи лаптями не хлебали. Часть обещанного нашему царю-государю выполнили, а вот сделать равноправным кощеем в клубе – все тянули.
Да, царем в Гардарике назначили, власть дали, но рядом людей своих приставили и приказали их слушать. Даже бесенка рыжего командировали – Чубася, для того, чтобы тот не только присматривал, но и портил имущество царское, дабы страна не шибко развивалась.
Пытался новоиспеченный царь-батюшка спорить, сопротивляться, но кощеи были непреклонны: «слушай Чубася – тот худого не присоветует»,- говаривали кощеи за круглым столом клуба.
А Чубась разгулялся не на шутку. Страну за копейки иноземцам распродавать стал. А народ Гардарики, глядючи на то, спиваться стал, работать перестал, да во тьму сумеречную впадать, только на Бога и надёжа оставалась.
Исконно в Гардаревых землях с богом жили, неким сказочным Далалаем. Никто не ведал, какой он, этот БОГ. Этакий Ярило вселенского масштаба. Но как-то все тихо приемлют, что у них, у гардаров, бог есть. Даже у рьяных агностиков и урнингов. Хуже становилось, когда в него (Далалая) кто-то верить начинал безоглядно. Гардары фанатиками делались и могли все заповеди нарушить, а оттого хаос наступал - анархический.
Но больше все же держалась Гардарика на плечах женских. Вот повелось так в этой сказочной стране, от того, что войны бушевали на их территориях испокон века. Вечно желали эту землю поработить вороги лютые. А женщины (бабы) рожали новых ардаров (богатырей для дел ратных), но и тут царю-батюшке не свезло…
Оказалась гардарки красотою лепы! Червлёны губами, бровьми союзны – стали востребованы в всемирной сети- паутине. И принялись оные всё больше свои красоты иностранцам демонстрировать, - дороже стремясь продать себя. Оттого рождаемость резко снизилась. Тут еще Чубась норовил (сеять не мудрое и не вечное), вместе со своими мелкими бесами принялся разваливать образование, оттого мудрости женской поубавилось, и отказались дамы гардровские рожать защитников и богатырей. Все больше получалось у них приносить менеджеров, юристов, да ростовщиков. Стало жен сиих кидать из огня да в полымя. А ориентиры шли от ворогов – модой названной.
Модно стало то в черное, будто траурное себя наряжать, то, как попугаями фланировать, потом ещё в чем-то радужном и в ажуре, оголяться и в позы непристойные становиться, да на шестах, как на вертеле крутиться. И все это фиксировать на пленку и всемирную паутину постить. Стали гардаровские бабоньки искать себя, да так искали, что потерялись вовсе.
Но при всех оказиях лучше б им было себя и вовсе потерять, если так-то. Но бог все же был с ними – впитали дамы в себя лучшие гены. Природный ум, красу, силу и волю к жизни, такое паутиной не перебить. Оставался в женщинах стержень - полный набор для полёта в космос. И начала зарождаться на просторах Гардарики новая раса. Но кощеи пристально следили за всем, что происходило на великих просторах больших городов и белых столбов. Им вовсе не нужен был новый мир на этих землях - им недра нужны были, да то, что добавит в их сундуки злата. И вновь наслали они на страну тяжелые времена - темные! И только было ненадолго наступившая сладкая жизнь сызнова была втоптана во всемирную жoпу.
Но вернемся мы к царю - батюшке Гардарики. С момента начала правления прошло двадцать лет и три года, стоял государь пред зеркалом и тихо вздыхал. Но даже в тиши палат царских слышались царю подозрительные всхлипы, а свидетельствовали они о приближающейся кончине. Если не его - то государства его любимого. Будто ополчился на него весь свет белый. Стал царь по миру спрашивать, кто поможет побороть кощеев, да мало кто откликнулся на призыв царя-батюшки. Даже близкие соседи по землям Гардарии опасались кощеев. Лишь один сосед обещал подсобить. Но, как гласит народная гардарская пословица: обещать - не значит жениться. Да и у этого соседа тоже проблемы возникли с кощеями.
Мученик-царь безмерно раскаивался, но втайне восхищался поэтичностью своих мыслей. "Мне бы писателем быть",- думалось царю. Ведь хотелось, как лучше, а получилось как всегда. Тут вспомнил он советника своего мудрого с лицом черным. Может послать всех к едрене фене. Нужно написать новые указы, издать свежие законы.
Но для кого писать, царь - батюшка не представлял. Его новый мир - мир, который он с таким усердием строил двадцать лет и три года населяли спившиеся кузнецы, апатичные старухи, лживые и наглые недоросли.
Да, за эти годы женщины страны нарожали много детей, за что он выдавал из казны злата и серебра, но все больше получались детки визгливые, "бешеные" как он их называл. А в народе прозвали их – капитальными. И, разумеется женщины. Но не те женщины, о которых писал в своих летописях Преподобный Нестор, а невероятно циничные фурии, алчные до чужих кошельков, квартир и жизненной силы дамы. Царь было уже отчаялся и собирался все свои силы до последней капли унести обратно в матушку сыру землю, а потому принципиально (как ему хотелось верить) не женился. И все это его рук дело.Понимал, осознавал. Да, был бы писателем - можно было бы сжечь рукопись, а тут история. Вспять не повернешь.
Стал он через глашатаев уговаривать народ свой покорный встать, как один на защиту отечества. Но народ и готов бы вспомнить былые ратные подвиги, да веры нет, да и женщины мужчин своих отпускать решили на защиту Родины только ради серебра и злата. А на одной корысти великие подвиги не свершатся.
Трудно царю, каждый день думу горькую думает, а что делать не знает.
Одна надежа найти Ивана- дyрaка, который смог бы чудо свершить. Но и его нет. Всех дyрaков бесенята- чубасята выгнали, а новых женщины не нарожали.
Долго ли, нет ли - стоял царь у зеркала своего кривого в палатах белокаменных, то нам неведомо, но решил он сам взять котомку, краюху хлеба и идти правды искать на просторах своей страны. И от мысли такой хорошо царю сделалось. Душа сразу петь стала, а тело будто помолодело.
Очутившись за волшебными кольцами града своего стольного, царь- батюшка всмотрелся в покосившиеся черные дома, стоявшие на его пути, на скелеты умерших деревень, на серые маленькие города и осознал, что за двадцать лет и три года в сущности мало что изменилось. Спустя часы глаза уже начали примечать народ еще живой не тронутый червивостью кощеевой. И понял он, что надежда еще есть. Можно еще все исправить, ведь химеры, которые живут в его палатах- это не вся Гардария.
Пустота неизвестности растворилась в душе царя сама по себе. Химера, проникшая еще в юности и пожиравшая плоть сознания царя, закусила свой хвост и скрутилась в сигнальный рожок, символизирующий его новую жизнь.
И осознал царь, что успеет еще начать великую работу более древнюю, чем прoститyция и известную всем человекоподобным существам, когда–либо взаимодействовавшим друг с другом. Работу строителя. И уверовал он, что торжествующий день Божьей правды наступит. Да, может быть после катастроф, испытаний и страданий, но наступит. А он заложит первый камень. Ведь он и есть тот самый Иван - дyрак.