На рассмотрении Государственной Думы РФ находится законопроект, добравшийся уже до первого чтения и продолжающий дрейфовать по волнам правовых оценок: законопроект утверждает сужение круга компетенций суда присяжных. Конкретно изменения затрагивают статью 30 Уголовно-процессуального кодекса РФ и утверждают, что из компетенции суда присяжных исключаются уголовные дела об организации (руководству, участию) преступного сообщества лицом, занимающим высшее положение в преступной иерархии (часть 4 статьи 210 УК РФ), а также о занятии высшего положения в преступной иерархии (статья 210.1 УК РФ). Статьи, определённо, серьёзные и важные, однако оттого требующие лишь большего внимания к доказательственной информации.
Законодатель уже давно ведёт достаточно активную деятельность по сужению компетенций суда присяжных, не признавая, судя по всему, данное судопроизводство за полноценное. Это достаточно легко проследить, если взглянуть на динамику изменений и их качественный аспект: в 2015 из подсудности исключаются сразу ряд различных статей (131 частью пятой, 132 частью пятой, 134 частью шестой, 212 частью первой, 275, 276, 278, 279, 281 УК РФ), а в дальнейшем этот печальный строевой ряд лишь пополнялся. Куда этот строй выдвигается и на кого? Неизвестно.
Зато известно, чем законодатель обосновывает свою позицию. Так, в пояснительной записке к проекту указывается:
«В настоящее время в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации уголовные дела в отношении лиц, совершивших указанные преступления, могут рассматриваться судом с участием присяжных заседателей. Однако, такое правовое регулирование не в полной мере учитывает специфику данных преступлений и их субъектов, связанную как с необходимостью обеспечения повышенных мер безопасности участников уголовного судопроизводства, включая присяжных заседателей, так и с юридическими особенностями соответствующих составов преступлений, что требует высокопрофессиональной правовой оценки данных деяний».
Сразу хочется возразить, что "высокопрофессиональной правовой оценки" никто от присяжных и не ждёт, более того, юридические вопросы они не рассматривают, они ориентируются прежде всего на факты. Для этого и нужен суд присяжных. Более того, как ни странно, в нашем судопроизводстве суд присяжных работает с куда большей степенью независимости: от 15 до 22 % оправдательных вердиктов в суде присяжных в противовес грешному и поруганному 1 % в профессиональном суде. Это, кстати, интересный повод подумать о том, что прекращение дела на стадии предварительного расследования, по сути, не объясняет всю ситуацию с этой "однопроцентностью". Есть что-то ещё, что требует осмысления.
Однако, сейчас мы осмыслим не это. Мы осмыслим другое - у суда присяжных выше стандарт доказанности. И это камень преткновения между государством и присяжными заседателями как, фактически, институтом гражданского общества. Люди разных профессий, разных мировоззрений, разных вероисповеданий, разных ценностных ориентиров, тем не менее, объединяются и в едином порыве создают для всего судопроизводства проблему доказывания. Оказывается, в уголовном процессе обстоятельства необходимо доказать, да ещё и не просто показаниями и протоколами, а сведениями об обстоятельствах преступления, которые, будучи фактически определёнными, связываются между собой причинно-следственными связями. Суду присяжных недостаточно указать на протокол допроса и заявить, что этим доказывается виновность, ему необходима информация. Именно здесь лежит и покоится вечным сном гигантская пропасть между судьёй и присяжным заседателем: судья при всём своём профессионализме даёт именно что правовую оценку, зацикливается на ней и судит в соответствии с требованиями УПК РФ и, к сожалению, порой только ими руководствуясь, а присяжный - человек, не скованный правовой оценкой, но скованный взглядом на сведения и аргументы в отстранении от "юридической закоренелости". И именно для этого по-настоящему правовому государству нужен суд присяжных, как воздух, который не станут перекрывать, дабы судебная система не задохнулась.