Муж позвонил вскоре и снова стал говорить о разводе. Жанна была против.
Он приезжал, Жанна устроила сцену. Плакала, умоляла остаться, крикнула даже, что она кинется ему в ноги, и так бы и сделала, если бы он ее не подхватил. Он уехал, бросив напоследок, что они продолжат этот разговор, когда она успокоится.
Для него все это было шоком. Когда уходил, жена не устраивала сцен и почти ничего не говорила. Весь этот месяц общались они мало, но она была вполне адекватна. Дмитрий лишь чувствовал, что ей не очень-то хочется общаться, но это как раз было объяснимо - она была уязвлена.
И тем не менее никаких бурных эмоций не было, Жанна оставалась собой. А сейчас! Она начала творить немыслимое, такое нехарактерное для нее. Дмитрий не узнавал жену.
Она приезжала к его родителям, узнав, что он там. Да и узнать было несложно, он всегда бывал у родителей в этот праздник. Хорошо еще, что один, его возлюбленная пока не очень хотела ездить с ним - пока они не расписались. Да и до родов оставалось буквально месяца полтора, она предпочитала оставаться дома.
Жанна и у его родителей ему устроила, умоляла вернуться. Его матери чуть плохо не стало. И хватило же совести такое вытворять в день бракосочетания его родителей!
Хорошо еще, что она не знала, где он сейчас живет, а то бы наверняка и туда приехала. Родителям и тем, с кем он работал, Дмитрий строго-настрого запретил говорить о его новом адресе. Не дай бог, явится еще и туда и будет его третировать при его беременной жене. Свою новую он уже считал своей женой, а Жанну - женой только по документам.
Он подал на развод. Жанна как только могла препятствовала этому, приводила все возможные аргументы, скандалила и в суде, но на заседания приходила всегда.
Дмитрий даже пригрозил ей, что если так и будет продолжаться, то он станет настаивать на том, что она неадекватная и не очень вменяемая, и добьется, чтобы Евочка жила с ним. А Жанна только будет с ней встречаться в соответствии с судебным предписанием, и ни на минуту больше. Это было вовсе не в его интересах и на самом деле делать так Дмитрий не собирался. Но его угрозы звучали вполне правдоподобно, и Жанна несколько присмирела.
Со скандалами или без, но их все же развели.
В тот же вечер дома Жанна достала бутылку вина и выпила. С тех пор выпивать она стала частенько. Она не пила чрезвычайно много (на ее взгляд) и никогда, если им с дочерью с утра предстояло ехать в больницу или поликлинику.
Вино снимало боль и напряжение, не полностью, но хотя бы частично. И еще Жанна полюбила смотреть сериалы. Вечером она садилась у телевизора, брала какую-то еду, наливала в кружку вино, потом, подходя к шкафу, добавляла еще. Из стеклянных или хрустальных бокалов она не пила, только из кружек, довольно вместительных и непрозрачных. Смотрела сериалы, смеялась или грустила, все это ей нравилось. И без такого возлияния она уже почти что не представляла свой вечер. Совместные ужины с дочерью закончились, она лишь кормила Еву, а сама поглядывала на стрелку часов, боясь опоздать к началу очередной серии.
Ева не видела, что пьет мать, но, конечно, догадывалась - и по запаху, и по ее меняющемуся состоянию, а очень скоро - и по звукам, когда мать открывала дверцу в серванте и доставала бутылку. Комната Евы была рядом с "большой", двери они никогда не закрывали, чтобы слышать друг друга. Вот Ева и слышала.
Мать Жанны ни о чем таком не знала. Приезжала, помогала дочери, видела ее подавленное состояние, и очень скоро начала говорить о том, что Жанне лучше бы выйти на работу, тем более что работа у нее такая, которая не требовала обязательного присутствия "пять из семи".
- Жанна, - говорила ее мать, - работать-то лучше. Отвлечешься, да и деньги теперь нужны. А мы бы со сватьей помогли. В пятницу как-нибудь договорились бы, да и деды тоже могут помочь, с Евой чтобы побыть, а по субботам это и вовсе не трудно. В пятницу или в четверг Ева какое-то время может и одна остаться, а потом кто-то из нас будет приезжать. Договоримся, все ж нас четверо. По субботам - свадьбы, да и праздники разные у людей, клиентки бы у тебя были. Надо тебе вернуться на прежнее место, поди не забыла все, чему училась-то. И вспомнить нетрудно. Ты же хорошо зарабатывала раньше, вспомни, дочка, и как тебе нравилось работать...
Но Жанна не могла представить, как бы она вернулась к прежней работе. Видеть счастливые лица девушек, наносить им макияж, делая их еще краше... Да ее вывернет от всего этого! Нет! В подавленном состоянии нельзя возвращаться на такую работу. Позже... когда она привыкнет быть брошенкой. А деньги... да их стало значительно меньше, Дмитрий не проявлял теперь особых щедрот, выплачивал только положенное, и, судя по выплатам, не соответствующим тому, что он зарабатывал раньше, скорее всего часть доходов они с компаньонами скрывали от налоговой, при их работе это, наверно, не слишком трудно. Денег, конечно, не хватало. Но она пока не может выйти на работу.
Примерно так она и говорила матери, понимала и сама - это правда. Ну не сможет она, не сможет делать то, что раньше - вот сейчас! Жанна видела, что и сама она поблекла - и после несчастья, случившегося с дочерью, и после ухода мужа. Даже кожа ее стала сероватой, краситься особо ей и самой не хотелось, она наносила минимум косметики, да и то только потому, что привыкла. Видела в больницах и поликлинике она и других таких мамочек с детьми-инвалидами. Разные были, конечно... Но у тех, с чьими детьми несчастье произошло внезапно, будь то травма или болезнь, как правило, не было особой ухоженности. Там были следы пережитого и усталости, вот что там было, а косметики почти не было или не было вовсе.
Такой стала и она. Наверно, поэтому муж и бросил ее. Предатель!
Родители работали и помогали ей материально, без их помощи ей пришлось бы непросто. На Еву она, конечно, получала пенсию, но этих денег не хватило бы все равно.
Жанна старалась убедить свою маму дать ей какое-то время, а потом она, конечно, выйдет на работу. Мать соглашалась.
Однажды она приехала по внеурочное время, когда Жанна ее и не ждала, и учуяла легкий запах перегара. Была середина недели, Жанна стала выворачиваться, что-то говорить, что подруга приезжала. Мать сначала поверила, но потом в разговоре с внучкой быстро выяснила, что никого у них не было накануне, и что сама Жанна никуда не уезжала. Да и не оставляла она Еву одну.
Мать снова стала устраивать допрос, и Жанна была вынуждена признаться - ну да, выпила немного, было тоскливо, вот и налила. А что - она не взрослый человек и права не имеет?
Ее мать ничего на это не отвечала, она знала лишь одно - если выпить немного, то такого "выхлопа" на следующее утро не будет. Значит, Жанна выпила, и выпила немало. Одна.
Вскоре она приехала, чтобы побыть с Евочкой, потому что Жанне было нужно съездить по делам Евы, оформить документы.
В это время бабушка и разговорила Еву, вытянув у той, что Жанна выпивает, и выпивает часто, можно сказать, каждый вечер.
Ева и сама давно переживала из-за этого, а сейчас, после расспросов, поделилась этим с бабушкой. Евочка была уже подростком и понимала, что это ненормально, просто не знала, что делать, мать-то ведь пытается скрывать от нее, что наливает в кружку спиртное. Но она не дура и все понимает.
Для Евы такой разговор стал облегчением. А бабушка вскоре после того, как Жанна вернулась домой, начала говорить с ней об этом. И о том, как легко спиваются женщины, и чтобы Жанна прекратила это дело!
С тех пор она стала контролировать свою дочь, появляясь в их доме в любое время. Чувствуя запах, снова ругала Жанну и требовала, чтобы та взяла себя в руки. Жанна сердилась, отвечала, что она не пьянчужка какая-то, что это просто вот сейчас помогает снять напряжение, а потом такого не будет. Но ее мать не отступала, да и сама Жанна стала задумываться о своей новой привычке. Она понимала, что ее уже тянет к вину и что вечер без некоторой дозы возлияния тягостен для нее, несмотря на все душещипательные и такие интересные для нее сериалы.
Жанна, конечно, знала, что женщины могут спиваться незаметно. Она не верила в то, что может стать алкоголичкой, думала, что может себя контролировать.
Но вспоминала одну историю, которую узнала, когда работала после окончания университета по своей прямой специальности. В их отделе была женщина предпенсионного возраста, хорошая такая. У нее в семье случилось огромное горе - погиб уже взрослый сын. И женщина начала выпивать. Сначала ей все сочувствовали, но уже понимали, что она прикладывается. Начальство тоже относилось с понимание. Однако стали все чаще сыпаться замечания. Женщина иногда прогуливала, ссылаясь на недомогание, писала заявления без оплаты. Конечно, ей шли навстречу. Но постепенно, раз за разом, все всё больше понимали, что пьет она уже каждый день. Первый выговор случился, когда она явилась на работу не просто с запахом, а пьяная. Она, кажется, этого не понимала. Ее попросили уйти. Позже предупредили, что если такое повторится, то ее могут и уволить. По статье. Предупреждения не возымели никакой силы.
Ее не стали увольнять, а попросили написать "по собственному", все же много лет она отработала на предприятии, была заслуженным работником. Женщина без особых проблем написала такое заявление, уволилась.
Жили-то многие в одном районе, и коллеги стали говорить, что видели ее и что выглядит она плохо.
Однажды Жанна и сама увидела ту женщину. Прошло всего-то чуть больше полугода после ее увольнения... Жанна поразилась, как можно так быстро опуститься. Она едва узнала бывшую коллегу. По слухам, муж ее не бросил, а пытался лечить. Но она так и пила, и сколько Жанна знала о ней, пока не переехала с семьей в другой район, не слышала, чтобы та бросила. Так, видимо, и спилась окончательно, и была ли она сейчас жива - этого Жанна так и не узнала.
Жанна не верила, что она такая, что она может опуститься хоть сколько-нибудь. Но уже понимала - ее тянет к вину. А ведь все идет шаг за шагом. И не то чтобы ей стало страшно, просто умом она осознавала - надо это прекращать.
Понимая умом, она, тем не менее, не могла уже вовсе отказаться от вина, только старалась выпивать все меньше и меньше, дав себе слово бороться с этим и прекратить это "лечение от депрессии" в течение хотя бы месяца.
____________________________
Продолжение // Начало здесь