Жил на улице Советской
Храбрый огнеборец Слава.
Он смекалкой молодецкой
Заслужил почёт и славу.
Был высок, плечист, подтянут,
В форме – по-мужски красивый,
Пояс в ремешок затянут,
Как у тонкой юной ивы.
На работу шёл моделью,
А обратно – вновь героем.
Девушки, покинув келью,
С ним шагали звонким строем.
Каждая молила Бога,
Чтоб остался только с нею,
Но была иной дорога
Укротителя и змея.
Заговоры и «молитвы»
Слышал неусыпный дьявол,
Рыбой что, острее бритвы,
Рядом с девушками плавал.
Всех увёртливей, хитрее
Из расчётов милых скромниц
Оказалась дива Рея –
Чудо опытных любовниц.
Провожая, у порога
Оставляла дева парня:
Мать, служительница Бога,
Не считала Рею парой.
Женщина была горою
За единственного сына,
Создавала быт герою,
Бил пока огонь мужчина.
Всем показывала дама,
Чьё господское сердечко.
Не пугала даже мама –
Волк стоял перед овечкой.
Рее нравилось, что Слава
Посещает шум гуляний.
Это ей снискало славу –
Главной быть среди ваяний.
Рядом бабочки кружили,
Но увлёкся он одною.
Остальные – лишь дружили,
Не целуясь под луною.
Знала Рея: нет ей равных,
Потому была спокойна.
Из её подружек славных
Кто изменит, тот покойник.
Сердце приоткрыл пожарный
На чуть-чуть своей подруге.
Газ рассеялся угарный –
О ней думал как о друге.
Начались пожары в службе.
Занят был почти день каждый.
Не мечталось уж о дружбе:
Встречи не имели жажды.
Слава укреплял в расчёте
Боевые мысли, руки
И винил себя в просчёте,
Если подводили трюки.
Только слаженность, считал он, –
Враг жестоких возгораний.
Древесина будь металлом,
И огонь тушили б ранний.
Часто были тренировки.
Вроде сразу получалось.
А на деле – у сноровки
На пути беда встречалась.
Загорались брёвна, утварь –
Всё, что в пламени пылало.
Ночь и вечер, день и утро –
Будет времени всё мало,
Чтоб к огню успеть с водою…
Как бойцы бы ни старались,
Трудно воевать с бедою,
Если черти разыгрались.
Всё сгорит в одну минуту.
Что пожар – картина ада,
То известно даже плуту,
И подробностей не надо.
Да, но Слава был не в духе,
Видя траур от пожарищ.
Проклинал он злые духи,
По расчёту как товарищ.
Рад за каждый был кусочек,
У огня что отвоёван.
Даже маленький носочек
Риском жизни завоёван.
Слыл для пламени крестом он,
Хоть и сам был некрещёный.
Вдруг пожар случился с домом,
Где большой был двор мощёный.
Видно, результат поджога.
Деревянные хоромы
Съела зависть. Два ожога,
Ссадины и гематомы
Получило Славы тело:
Несмотря на жизни бренность,
Чудом совершил он дело –
Вынес вековую ценность:
Преподобного Далмата
Лик прикрыт его был грудью;
Только вышел, как граната,
Дом взорвался, из орудья
Словно выпустили залпы.
Мог в бою погибнуть парень.
Как в больнице полон зал был!
Наградили в том пожаре
За бесстрашный подвиг Славу,
Будто человека спас он,
Канув в огненную лаву.
Батюшка молитву басом
Спел, и люди все крестились.
Лик был передан в обитель.
Славу вскоре покрестили.
Знал о чуде каждый житель.
Познакомился в палате
Огнеборец с медсестрою.
Говорили о Далмате
И о подвиге героя.
Зара Славе помогала.
Рея не страдала даже
О любимом, погадала
И узнала о пропаже.
Сердце юного героя
Занял сильный образ чей-то,
И весеннею порою
В нём любви проснулась флейта.
Рея молнией в больницу:
Это правдой оказалось.
Там знакомые ей лица
Любят, ей не показалось.
Чёрной завистью горели
И глаза, и злые мощи.
Мысли месть кострами грели –
Домик сжечь в сосновой роще.
Зара вывела из комы
Мать у хитромудрой Реи.
С той поры они знакомы,
В костюмерной как ливреи.
Слава вышел на работу,
Сразу смен набрал побольше.
Чтоб на свадьбу заработать
И побыть с женою дольше.
Поступил в «пожарку» вызов,
И пожарные расчёты –
Кто-то быстро очень вызвал –
Сводят уж с пожаром счёты.
Впереди с друзьями Слава.
Он родителей спасает.
Огнедышащая лава
Словно феникс воскресает.
Говорят, что в доме Зара,
Что сегодня выходная,
Что под вечер, после пара,
Дочка спать пошла родная.
Особняк зажёгся ночью
И горел тремя кострами.
Страшно было всё воочью
Видеть, будто пламя в храме.
Были разные пожары.
Их попробовал на блюде
Огнеборец с пылу с жару.
Всё горело. Часто люди
Отдавали душу смерти.
Что огонь вернее друга,
В этот древний миф не верьте.
Пламя свято в центре круга.
Если вдруг оно сорвётся,
Всё вокруг без жизни станет:
Радость заревом прервётся,
Сердце биться перестанет.
Иногда приходит кара
С громыхающего неба.
Но Господь, творец пожара,
Никогда не выжжет хлеба.
Люди сами виноваты,
Что прирученное пламя,
Мягче и нежнее ваты,
Всюду водружает знамя.
Непотушенная спичка,
С электричеством приборы,
Газ… – и хрупкая страничка
Не поднимет больше взоры.
Грех, который не простится,
Если кто-то пламя бросил.
Даже если он постится,
Всё равно Всевышний спросит.
Надо быть с огнём предельно
Осторожным, как хозяин,
Рядом всё держать раздельно,
Языки чтоб в рот не взяли.
Только так огонь нам может
Быть помощником, слугою.
Если он ходить не сможет,
Бесконечным быть покою.
Даже если бы не Зара,
Слава бросился бы в пламень
Самовластного пожара,
Словно в воду редкий камень.
Он нырнул в ворота ада,
Отдавая честь смекалке,
И уже близка награда,
Но обугленные балки
Стали рушиться, как карты.
Было всё теперь понятно:
Слава не погиб на старте,
Вдохновляло что приятно,
Но он душу отдал Богу,
Вызывало что рыданья,
При обвале… Понемногу
Выражалось состраданье…
Вдруг, из пламени ползущим,
Все увидели героя,
Полумёртвым и несущим
Сбоку Зару, угли роя.
Он нашёл её бессильной,
На кровати, без сознанья,
И у смерти взял насильно,
Применив свои все знанья.
Не попали балки в парня.
Были средними ожоги,
Хоть и жарила пекарня.
Пара лезла будто йоги.
На обоих – по иконке
Преподобного Далмата.
Выживают в этой гонке
Только те, чья жизнь без блата.
Рею изводила совесть.
Дьявол, видимо, покинул
Недочитанную повесть.
Кто-то мысль о ней подкинул,
И она пришла к майору,
Рассказала всё, как было,
И подверглась вмиг позору,
О котором уж забыла…
Слава огнеборцу Славе!
Слава – и живым, и мёртвым,
Бой давал кто храбро лаве,
Имена чьи в пламя втёрты!