В зале ожидания нашего вокзала развернулась целая драма. Не хватает лишь скандального ведущего.
– Я тебе еще раз говорю, лыжи поворачивай и дуй назад! – краснея басит Владимир в лицо своей жене.
Женщина стоит в позе, подпирая пышные бока, игриво наклонив голову и, покачиваясь, твердит одно и то же:
– Собирайся, я сказала, поехали домой! Поехали домой, я сказа-ЛА! – она громко прокричала последний слог ему в лицо. Раздается звонкая пощечина. Гусина ее выдерживает.
– Не ори, – чуть тише добавляет Владимир.
– Мужчина, вы что так себя ведете? – какая-то пожилая пассажирка, сидящая в кресле с внучкой, крикливо делает замечание.
– Заткнись, старая лярва! – бросает Гусин ей в ответ. – Иначе сейчас и тебе отвешу.
Девочка испуганно взглядывает на бабушку. Та встает и уводит ее:
– Пошли отсюда, милая. Нечего на грязь смотреть.
– Я приеду позже! – мужчина продолжает диалог с женой.
– Мне отдавать Руслану надо, не понимаешь?
– Я все отдам! Разберусь здесь и отдам!
– Разобрался уже! Все на проститутку спустил! И тут же еще одну нашел, не отходя от кассы!
Раздается еще одна громкая пощечина. Гусина встает на колени.
– Поехали домой, я умоляю…
– Угомонись, Тома!
– Ну хочешь я… – Тома хватает мужа за гульфик и пытается расстегнуть штаны.
– Дура?! – мужчина ее отталкивает и отходит. – Твою мать! Сумасбродная баба…
– А что? – Гусина все еще на коленях опять деловито подпирает бока. – Уже не нравится, да? Лариска сделала получше?
– Что ты несешь?! Да ну тебя к черту, Тома! Короче, едешь домой. Если ослушаешься, меня не увидишь. Ясно тебе?
Гусин разворачивается и быстро растворяется в толпе снующих пассажиров. Тома провожает его взглядом и добавляет:
– Х**сно.
С трудом поднявшись, прихрамывая она подходит к стойке и угрожающе тычет своим пухлым пальцем почти в мое лицо.
– Передай своей подружке, если муж не вернется, я приеду и заколю обоих. Трахать он может кого хочет, но уводить из семьи не позволю.
В этот момент подходит сотрудник службы охраны. За спиной у него тараторит та самая пожилая женщина с внучкой:
– Вот эту даму он бил! На глазах у маленького ребенка!
– Что тут у вас? Что за беспорядки в зале ожидания?
– Явился – не запылился! – разводит руками Тома.
– На глазах у маленького ребенка бил эту женщину! – повторяет пассажирка.
– Это ваш ребенок? – охранник обращается к Томе.
– Чего?! Это моя внучка! – возмущается бабушка.
Все это время Тома, привычно подперев бока, злобно уставилась на недовольную пассажирку словно питон на жертву, медленно приближаясь и вытесняя ее своим шарообразным животом. Охранник пытается протиснуться между ними, уговаривая Гусину покинуть здание вокзала.
– Чего? Чего прешь на меня как танк? Я помочь хотела! Вот так помогай людям! – не останавливается пожилая дама.
– Да уйдите уже наконец! – не сдерживается охранник и срывается на стрекочущую пассажирку. Та быстро удаляется. Гусина тоже уходит. Наверное, к кассам дальнего следования.
До вечера я не видела никого. Даже «жильцы» притихли. Ближе к ночи приходит Эдик. Где-то глубоко внутри я внезапно занервничала. После слов Гусиной пытаюсь украдкой разглядеть то, что увидела она.
– Привет, Наталья! Налей чайку… – лейтенант осторожно садится на стул у стойки и оглядывается.
– Как служба? – завожу разговор.
– Идет. А ты как тут?
– Развлекаюсь с пельменями.
Эдик смеется. Замечаю, что он настойчиво ищет встречи глазами. Взгляд тяжелый. Не сразу понимаю, что за ним скрывается.
– Больше не с кем? – улыбка на лице парня превращается во что-то двусмысленное и игривое.
Волнение нарастает. Глаза, открытые и черные, вонзаются еще глубже, но мой спонтанный долгий встречный взгляд они не выдерживают и, все еще ожидая ответа, Эдик с той же улыбкой переключается на зажигалку в руках, которую нервно крутит с тех пор, как пришел. А я не знаю, что ответить и выдаю:
– Есть еще мой остеохондроз.
Гость громко расхохотался. Замечаю, что у него интересная внешность.
– Понятно все с тобой. А что с пельменями?
– Тигран привез. Хочет ввести в меню.
– Ого, интересно! Буду теперь чаще к вам наведываться.
– Любишь пельмени?
– И не только… – ухмыляется. – Вообще, я люблю домашние, но лепить некому дома – я один живу… – здесь Эдик замолкает, опять бросает взгляд на меня и быстро возвращается к своей зажигалке.
Чайник вскипел.
– Сахар?
– Нет, Наташ. А кроме тебя, сахара и пельменей, здесь еще что-нибудь вкусное есть? – тараторит быстро и невнятно.
– Что?
– Что? – переспрашивает с хитрой улыбкой.
Я молчу и не понимаю, что происходит. Меня пытаются клеить или мне послышалось? Неужели я уже машинально придаю дополнительное значение бессмыслице после всех этих событий с Гусиной?
– Вкусное есть что-то, спрашиваю? – широко улыбается. Мне показалось, или он кивнул в сторону моей груди? Так, это надо прекращать. Наливаю чай и продолжаю напряженно молчать, потому что мне не нравится то, что происходит. Я не заметила, как нахмурилась.
– Наташ, я тебя обидел чем-то? Прости, я просто хочу перекусить и не знаю, что у вас в ассортименте – ни разу не ел здесь.
– Булки, пицца.
– Давай булку. Есть сладкая?
– С повидлом слоеная.
– Пойдет.
– Что с этими Гусиными? Жена уехала?
– Да, судя по всему.
– А он здесь остался?
– Ага.
– А почему он не уехал? Она так умоляла его… Нельзя, что ль, из-за следствия?
– Наташ, какое следствие? Я им сразу сказал, что после заявления можно домой ехать, а там мы сообщим, когда будет известно что-то.
– А известно что-то? Нашли Люду?
– Извини, не могу ничего сказать.
– Понятно. И куда он поехал без всего?
– Догадайся, – раздраженно отвечает Эдик и отворачивается. Только сейчас я заметила дырку от пирсинга на его ухе. – И не без всего. Ему жена дала денег и копии всех документов привезла. Ну что там? Булка согрелась?
– Думаешь, к Ларисе уехал?
Подаю слойку с повидлом. Кусает и кивает. Чувствую, испортилось настроение.
– Тебя это как-то расстраивает, не пойму?
– Да плевать я хотел, Наташ. Что мне до их судеб? Меня интересует моя жизнь. Мое счастье… – он вновь пронзает меня взглядом. – Меня расстраивает, что женщин достойных мало. Одни шляндры или замужем. Где найти достойную?
– А что, по-твоему, значит «достойная»?
– Та, что за каждый член не хватается, например. Не пьет, не курит, готовит хорошо… Вот эти все дела.
– Разве таких нет?
– Не встречал, – парень прищуривает глаз. – Или не знаю пока.
– Так ты узнай, если у тебя есть девушка знакомая…
– Ты не замужем? – перебивает.
– Нет.
– Узнаю, обязательно узнаю, – Эдик похлопал мою кисть своей большой ладонью. – Спасибо, Наташ. Было вкусно.
От волнения я со смехом машинально задаю идиотский вопрос:
– Что именно: чай или булка?
Нахлобучивает фуражку и бросает напоследок:
– Да все. И чай, и булка, и ты, и наш разговор.
Около трех часов ночи в кафе забегает испуганная бабушка – одна из местных «жильцов», но не пьянчуга. Она всегда чисто и опрятно выглядит, иногда берет у нас горячий чай, чаще просит кипяток. Мне всегда казалось, что она где-то рядом работает, однако Лариса поведала, что бабушка – бродяжка, но очень добрая и приличная. Я никогда не видела ее ночью и тем более с разбитым лицом.
– Что случилось? Вам помочь? – я хватаю рулон с бумажными полотенцами и несусь к старушке, чтоб помочь ей остановить кровь из носа, льющуюся рекой.
В зале ожидания почти пусто. Охрана где-то ходит. В углу спит бездомный. Я оглядываюсь и понимаю, что помочь больше некому. Издалека эхом разнеслись мужские голоса.
– Они меня сейчас убьют! Убьют! – в страхе причитает бабушка, прижимая кровавый комок бумаги к опухшему носу.
– Кто убьет? – я чувствую, что тоже начинаю паниковать и предлагаю ей спрятаться в подсобке.
Я сажу ее на стул, даю рулон.
– Сидите тихо! – и закрываю дверь.
Быстро протираю кровь на полу тряпкой. Заканчиваю, и в зал входят мужчины. Двоих местных забулдыг я знаю, а третьего я еще ни разу здесь не видела. Он осматривается, обнаруживает кровь на полу недалеко от кафе. Видит меня и направляется в мою сторону, продолжая осматривать пол.
Мужчина невысокий, в годах, одет прилично, очень коротко стрижен, но видно, что седой. Очень морщинистое лицо, но тело поджарое. На руках наколки и перстни. Взгляд словно волчий, дикий. Чувствуется, настроен враждебно. Прозрачные глаза с маленьким зрачком бегают быстро, словно сканируют обстановку. Тут я все понимаю. Я очень нервничаю, но пытаюсь взять себя в руки.
– Привет, куколка! Ты не видела здесь бабушку? – раздается глубокий хриплый голос, но до чертиков приятный. Я замерла. Испытываю коктейль чувств из неприязни, страха и удовольствия. С первых минут я понимаю, что передо мной – монстр. Только представьте, монстр, голос которого заставляет трепетать. Его можно слушать бесконечно. На секунду мне показалось, что я попала в какую-то сказку с серым волком. Однако его металлическая улыбка – оскал из ряда блестящих золотых зубов – страхом возвращает из сказки в реальность. – Милая, ты дар речи потеряла?
– Она… – я даже не успела придумать, что сказать. – Я ей дала салфетки, чтоб кровь остановить, и она вышла через те двери, – указываю на дальний выход.
– Быстрая бабушка, однако… – оборачивается к забулдыгам, – Обшманайте бан! А я тут пока со свистулькой лясы поточу.
Продолжение читайте в следующем выпуске.
Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.
Часть 4.
Часть 5.
Часть 6.