Скажем, у вас есть дачный участок. Допустим, у вас есть жена. В таком случае вы никак не можете быть трудолюбивым. При этом у вас есть совесть. Вредное качество. Оно противоречит здравому смыслу. А здравый подсказывает, что, может, и без вложенного труда всё обойдется и устроится. Но проверить это на практике не удастся. Мешает вечно колготящаяся и что-то делающая жена. Ваша совесть знает о ее больной спине, иссеченных экземой руках и заставляет оставить близкие к науке размышления о пользе ничегонеделания. Вместо них вы занимаетесь примитивным трудом с использованием примитивных дачных инструментов.
У вашей жены есть трудолюбие. Вам кажется, что его могло бы быть поменьше, но не вы же ее воспитывали. Её воспитывали трудолюбивые родители и прививавшая эту чертову любовь к труду советская школа.
У меня были трудолюбивые родители. Я ходил в школу, в которой на уроках труда мне давали в руки напильник. Трудолюбивым не стал. Всю жизнь трудился и, говорят, весьма неплохо. Но не из любви к труду.
И вот вчера, первого мая, моя жена начинает утро с радостного пароля «Мир, труд, май» и раскрывает ближайшие перспективы. По перспективам выходит, что в этот праздничный день грех хорошенько не потрудиться. Стоп. Разрешите мне сделать паузу в своем плавном повествовании. На всякий случай здесь замечу, что пароль не был выдан спецслужбами иностранных государств и на этом основании мою жену нельзя назвать иноагентом. Тем более – меня, так как отзыва на такое я не знаю. Подрывное слово «мир» тоже не враги придумали. Кто придумал – не знаю. Наверное, Толстой. Лев. Его не все любили. Он-то про мир и писал. Писателем был. Писатели, что с них возьмешь, всякое пишут. А труд придумала другая, предыдущая власть. Но и нынешняя не против вашего на нее труда. Что же до мая, то его нынешняя как раз очень любит. Впереди Девятое, которое она добыла своей кровью. В этот день она ох как разойдется. Допускаю, что и раззудится.
Возвращаюсь к своему плавному повествованию. Я остановился на том, что поутру жена меня огорошила мнением, что в праздник надо не пить, не петь, не плясать и не стоять под подвешенным грузом, а совсем наоборот – работать. На чем я остановился, на том и закончу. «Смеркалось…» написал бы беллетрист. Какое там смеркалось – все было хуже. «Короткая северная летняя ночь легла на притихшие просторы старперовской дачи» напишу я, противореча шаблону. И это будет почти правдой. За исключением «летней» и «просторов». За бортом были жалкие + 5 и до лета далековато. А просторами шестисоточный стандарт назвать способен лишь я, считающий, что пространства для возделывания и окультуривания могло бы быть и поменьше. Но подухайдакались мы прилично. Так, что жене пришлось поспешествовать мне имевшейся у нее таблеточкой от давления.
Психика человека устроена так, что на всякое вредное действие ею припасено в подкорке полезное противодействие. И я вспомнил о других Первомаях. О школьных. Нет, впрочем, до школьных я дошел логическим ходом. А ход в своих размышлениях я начинал, как и положено, с исторической первоосновы. С бостонского чаепития. Хотя не могу сказать, что на нем остановился надолго. Ведь Бостон – это США. Не вернется оттуда Володька. Останется ишачить на империалистическую ай ти компани. Да и вернулся ли бы он сегодня из Караганды – это казахская бабушка надвое сказала. Уедь туда Володька от мобилизации, дальше стал бы искать разные закордонные варианты, потому что за границей – а по-нашему здесь – тучи ходят хмуро.
Школьное празднование мне нравилось куда как больше, чем нынешнее. «Да здравствует наше ленинское всепобеждающее учение. Ура, товарищи!» - неслось с трибуны. И мы самозабвенно отвечали своим «ура». Орать «да здравствует всепобеждающее» было бы длинновато. «Да здравствуют северодвинские автотранспортники!» - продолжал орущий. «Бхай, бхай!» - отвечали мы на своем языке. «Да здравствует их славная пятая колонна», - неслось с трибуны. «Ура!» - звучал наш простодушный ответ. Той же школой мы были хорошо подкованы и знали, что враг не дремлет, а вот поди ж ты, в тогдашней моде были более популярными другие, чем сейчас, клише.
Между Бостоном и Северодвинском мысль моя пронеслась над просторами царской России, где русский трудовой народ страдал от ига самодержавия. И я подумал, что, настрадавшись, трудящиеся должны были достойно, на должной высоте отмечать свой пролетарский праздник. Наверняка на маевках находилось время, чтобы распробовать жбанчик чего-нибудь полезного, закусив это домашним расстегаем.
У нас – пусть и без расстегая – в коммунистические времена подобная традиция существовала не в день Первого мая, а в апреле, когда организовывался коммунистический субботник. Очень мило и душевно закусывал коллектив после того, как слегка поработаешь. В памяти остались не посаженные деревья и не вымытые в новостройках окна, а те посиделки. Хорошие, теплые. Слава первомайской традиции! В советские времена все норовили сделать досрочно, вот и случался порой временной сдвиг: мероприятие "субботник" советское, а традиция - с маевок царской России.
Во время одной школьной демонстрации я потерял зайца. Или кролика. Короче, выпиленный из фанеры силуэт грызуна. Или не грызуна? Ладно – скачущего млекопитающего.
Демонстрации при коммунизме были мероприятием организованным. Но беспощадная русская инициатива меры не знает. Вот и заполняли праздничную колонну не только портретами членов политбюро и лично – дорогого Никиты Сергеевича, а потом - чуть менее дорогого Леонида Ильича. Чего только не несли радостно улыбающиеся демонстранты!
В тот праздник в школе мне вручили зайца на палке. Или кролика. Его я должен был вернуть. Мимо трибун я его пронес, а, возвращаясь в школу, встретил друзей, заболтался и забыл о нем, прислоненном к забору. Так и ушел с ребятами. Некоторые мои одноклассники после демонстрации побросали свое зверье умышленно – чтобы не тащиться с ним в школу. Я был ребенком ответственным и дисциплинированным и в других обстоятельствах заслуженную фигурку, сыгравшую важную политическую роль и продемонстрировавшую всему миру многообразие нашей фауны, до школы обязательно бы донес.
В первый же учебный день недостача вскрылась, и мне пообещали, что ущерб будет возмещать мой отец. Отца я знал неплохо. Знаком был с его лексикой, хранящейся для подобных случаев, и предпочел бы возместить стоимость потерянного зайца собственным трудом. Но социализм и коммунизм имеют тот недостаток, что детский труд в них не поощряется. В итоге как-то все кончилось словами. Наверное, и у учителей первомайское настроение выгодно для меня подправило их правильность.
А у вас какие зайцы были? Не может быть, чтобы никаких: Первомай – праздник широкий. Напишите.
ДО НАСТУПЛЕНИЯ 2030 ГОДА ОСТАЕТСЯ 2435 ДНЕЙ (ПОЧЕМУ Я ВЕДУ ЭТОТ ОТСЧЕТ, СМ. В "ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЛО ДЛЯ РЫВКА")