Такая постановка вопроса многим может показаться непривычной. Но, если разобраться по основным критериям, а не по верованиям, впечатлениям и эмоциям, то убедиться в этом не сложно.
Внешне эта область похожа, конечно, на прикладную ветвь деятельности относительно некой фундаментальной, какой должна была бы стать психология, как, например, медицина относительно биологии. Так медицина имеет свои исследовательские институты и центры, в которых происходит тщательная отработка методик и выводов экспериментального характера, каждые из которых делаются с точной и ясной теоретической опорой на фундаментальные исследования в биологии. Такой аналогии в тандеме психологии и педагогики мы не найдём, как не найдём и самого этого научного тандема. Я ещё школьником питал иллюзии, что, наверное, все школьные разработки ведутся под научным руководством психологии, но с возрастом эти иллюзии у меня отпали при изучении проблемы изнутри. В этих областях мы вообще не найдём никаких фундаментальных опор хоть на какие-либо основания, не найдём даже рациональных идей, из которых наука и должна состоять.
Придя в 90-ом году в систему школьного преподавания, будучи ещё студентом биофака ленинградского университета, и преподавая в школе биологию, физику и химию с позиции нормально образованного человека, я начал сталкиваться с каким-то мракобесием, царившем в педагогической среде. Мне предъявлялись странные требования по написанию планов на год, хотя каждый параграф учебника и так соответствовал очередному уроку; требования к обязательному написанию конспектов к каждому уроку, хотя мне, как нормально образованному и интеллектуально развитому человеку не составляло труда просто вразумительно, понятно и строго изложить любую тему, а конспекты только мешали. Мне даже показали образец такого конспекта, в котором кроме подробно изложенной темы из многих абзацев, были ещё и вопросы учителя, а за ними (держитесь крепче) были записаны ответы ученика, которые должны были следовать за этими вопросами. Вот тут я реально офигел. Я пришёл и стал преподавать, и меня никто не учил ни методикам, ни подходам, ни так называемым теориям педагогики. И преподавал я хорошо, судя по откликам, которые ко мне приходят от бывших учеников спустя десятилетия. Да и тогда я знал, что хорошо, судя по смысловому освоению учениками и моему авторитету у них. Они знали более, чем положено по программе. Царила вопиющая и злобная зависть коллег, которым не давала покоя способность нормально образованного человека свободно излагать суть предмета и легко доносить её до учеников.
Постепенно я стал видеть, что и пресловутых педагогических методик не существует в реальности. Так ни один выпускник педагогического не мог вразумительно объяснить, в чём собственно заключался у них курс этих методик. Все они, с кем ещё можно было разговаривать, как с разумными людьми, утверждали, что в этих лекциях по методикам совершенно не было ничего вразумительного.
Успев поработать в нескольких школах, я убедился в совершенной одинаковости всех тенденций с опорой на какие-то методички, в которых не нуждается образованный человек; на какие-то методики, которые никто из них не в состоянии был объяснить; с неприятием ими реальной смысловой картины, подменяемой ими какими-то надиктованными правилами. Мне всё чаще начинало казаться, что я попал в среду умственно отсталых, только не учеников, а учителей, что вводило меня в диссонанс парадоксальностью ситуации. И я нигде не мог разглядеть реальной технологии, по которой должна строиться любая массовая и масштабная деятельность. Полное отсутствие какой-либо технологической программы. А все рекомендации состояли лишь из самых общих слов типа: лучше, больше, глубже, достигать, совершенствовать — словом, всего того, что не имеет никакого реального смысла. Причём, ко всему этому они относились совершенно серьёзно, как дети в детском саду.
Полное отсутствие какого-либо технологического мышления не переставало меня удивлять, и всё более менее начало для меня становиться на свои места, когда тезис о лженаучности педагогики я принял и признал для себя, а потом стал убеждаться в этом уже целенаправленно проверяя для себя этот тезис.