Головоногие – восхитительный класс. Креативный, я бы сказал. Рассказывать об эволюционных изобретениях кальмаров и осьминогов можно бесконечно. Здесь и реактивный принцип движения с небывалым для животного мира мастерством реализованный. Зрение, – глаза близкие по строению к человеческим, но гигантские. Тончайшее управление хроматофорами в коже, обеспечивающее мимикрию. Щупальца, по функциональности близкие к конечностям… Слишком много захватывающего. Слишком даже просто для перечисления.
Но вопрос можно поставить и иначе. Рассмотрев не совершенства головоногих, а их слабости. Так его ставит один из читателей, – и спасибо ему.
В самом деле. Современные головоногие фактически лишены скелета. То что они – весьма творчески – комбинируют на основе хрящевой ткани и гидравлики, обеспечивающей в нужных местах тканям жёсткость за счёт несжимаемости жидкости – остроумно. Но сравнительно со скелетом позвоночных – откровенно слабо. Также их энергетика, – кровообращение в том числе, – будучи лучшими в мире беспозвоночных, на фоне достижений позвоночных – не смотрятся. Это касается и нервной системы и органов чувств. Они замечательны. Для беспозвоночных.
Соответственно, вопрос о причинах успеха головоногих – хороший. Но – неправильный. В самом вопросе уже содержится утверждение, что успехи у головоногих есть. А это утверждение ложно… Ну, если не считать «успехом» то, что под натиском заведомо превосходящего противника головоногие лишь отступают, но не вымерли.
И тут, конечно, можно не понять: как отступают? Кальмаров много. На полках магазинов. В море – ещё больше. Причём, там в первую очередь кальмаров гигантских. Самое удивительное, что в гигантских кальмарах вообще можно знать, – они образуют огромную биомассу. Просто – в глубине. Не отсвечивают вблизи поверхности… Это ли не успех?
Нет. Не успех. Успешными головоногие были в палеозое и мезозое.
Достаточно упомянуть, что современных видов головоногих 800, а ископаемых – 10000. Тогда как, – это проясняет значение цифр, – птиц ныне около 9000 видов, а динозавров живших на протяжении 200 миллионов лет мезозоя (примерно 50 поколений видов) найдено только 1900 видов. Шансы быть обнаруженными и описанными палеонтологами в среднем имеет лишь 1% вымерших животных.
...То есть, раньше видовое разнообразие головоногих было выше. Как и их суммарная биомасса. На территории Москвы и области, копая землю, окаменевший панцирь белемнита трудно не найти.
Корни класса головоногих тянутся в кембрий, а уже в ордовике они достигают крупного успеха, породив первые на планете гигантские формы – многометровых ортоцерасов, оставивших залежи панцирей. Однако, даже имея конкурентами лишь членистоногих и самых примитивных хордовых головоногие не стали грозными хищниками. По современным представлениям обладатели гигантских конических панцирей питались малоподвижным, как и они сами, планктоном – медузами и их экологическими аналогами.
Такой же тактики придерживались и аммониты с закрученными, – отрицающими гидродинамику – панцирями. Но их тоже было очень много и были они велики… В отличие от быстроходных, бросивших вызов рыбам белемнитов. Последние стали многочисленными в юрский период… потому что аммониты, хотя держались ещё, принимая всё более громоздкие и причудливые формы, однако, – проигрывали подвижным позвоночным в борьбе за ресурс.
Успех белемнитов был громким, но недолгим. Проявляя фантастическую изобретательность, – среди прочего и белемнитов были уже и чернильные мешки, – головоногие всё равно вынуждены были отступать. Как минимум, с первых ролей на вторые, а затем и эпизодические. Силы оставались неравными.
В современном океане головоногие держатся за счёт изобретательности, однако, их биомасса сравнима лишь с биомассой крупных пелагических ракообразных – креветок. Контрольный пакет в море – 90% ресурсов – принадлежит рыбам. Причём, ныне почти исключительно рыбам лучепёрым. Именно их наступление – в конце мезозоя, а потом решительное в кайнозое, – стало катастрофой для всех конкурентов. Для головоногих в первую очередь.
...Не только на примере головоногих, но и на других примерах можно наблюдать одну и ту же картину. Наступающий таксон не особо утруждая себя хитростями давит на главном направлении, – там где успех означает присвоение максимума первичных ресурсов (здесь: планктона). Отступающий же (что не исключает очагового сопротивления на фронте) ищет убежища. Экологические ниши, для победителей почему-то труднодоступные или не привлекательные. Так кальмары, использующие для уравновешивания с водой соединения аммиака, окопались на глубинах свыше 1000 метров – и даже выросли там до гигантских размеров. Имеющие плавательный пузырь прогрессивные рыбы на такие глубины не погружаются. Из млекопитающих же гигантских кальмаров способен атаковать только один вид – кашалоты.