Калимба
Софи провела ладонью по сиреневому бархату чехла: внутри был предмет, который она плохо знала, но который был ей очень дорог. Память послушно перенесла её на год назад, когда она впервые прикоснулась к этой вещи без зазрения совести, как полноправная владелица.
Как и сегодня, в тот зимний день мело. Выскочив из такси и одёрнув полушубок, Софи пересекала заснеженный садик перед большим старинным особняком.
А мысли путались в голове, скакали, и никак не удавалось ухватить самое главное, с чего начать: сокращение на работе, разрыв помолвки, проблемы с арендой…
Софи конечно приехала к бабушке повидаться. Как обычно — раз в две-три недели. Но в первую очередь она приехала за советом: мудрая и сильная, не растерявшая остроты ума даже в преклонных летах, бабуля обязательно поможет. Пожурит, отчитает, но поможет.
Однако, увидеть бабулю в постели она не ожидала. Марфа Семёновна всегда казалась Софи несокрушимой и независимой не только духовно, но и физически. Увы — скользкий лёд у крыльца, перелом бедра – и вот она уже под властью докторов и сиделок.
Сокращение на работе оказалось очень кстати. Отказавшись от помощи социальных работников, едва ли способных учитывать волевой бабушкин характер, Софи взяла уход за бабушкой на себя.
Впрочем, они давно остались друг у друга одни и, научившись ладить, старались беречь эту связь и друг друга.
Безропотно и с любовью Софи подавала завтраки, обеды и ужины, задвигала и раздвигала тяжёлые портьеры на окнах, готовила, убирала. По первому зову она спешила выполнить любое бабушкино поручение.
И с особым удовольствием Софи слушала многочисленные истории из жизни Марфы Семёновны.
По вечерам усаживалась она к бабушкиной постели, приготовив на двоих крепкий горячий чай, чтобы послушать очередной рассказ. И даже когда сюжеты повторялись, Софи без памяти погружалась в историю, по-детски распахнув внимательные глаза.
Так пролетали недели.
И вот однажды вечером Софи, еле таща поднос с огромным чайником, чашками, сахарницей и вазочкой с яблочным вареньем, распираемая предвкушением очередной истории, ввалилась в бабушкину спальню.
Вопреки обыкновению, Марфа Семёновна дремала. Лицо её было бледное, под прикрытыми тонкими веками глаза тревожно двигались. Софи поставила поднос на прикроватный столик и взяла бабушку за руку, стараясь согреть её холодные пальцы.
Марфа Семёновна открыла глаза.
— Это ты, моя милая, – проговорила она слабо.
— Конечно я, бабуль. Кто же ещё? – поторопилась ответить Софи, спрятав тревогу за улыбкой.
— Принеси-ка мне сиреневый чехол с трюмо, — голос Марфы Семёновны показался Софи непривычно тусклым. Не желая далеко отходить от бабушки, Софи переспросила:
— Сиреневый чехол? Но ведь в нём…
Софи всего несколько раз видела предмет, который скрывался под сиреневым бархатом. Это был музыкальный инструмент: на овальном деревянном основании величиной в пол-ладони рядком торчали продолговатые металлические язычки, прижатые деревянными палочками. Бабушка называла его калимбой.
— Я знаю, что в нём, — отрезала Марфа Семёновна неожиданно резко. Но голос её тут же снова смягчился. – И помню, что никому никогда в жизни не позволяла прикасаться к чехлу. Все вы — и твоя мама с папой, и тётя, и братья – не нарушили этого правила, я знаю. Но пришло время Музыке зазвучать в новых руках.
Софи начала подниматься, чтобы исполнить бабушкину просьбу, но та остановила её, сжав руку.
— Ты быстро научишься, — продолжила Марфа Семёновна. — Твои руки похожи на мои. Но только не в этом году! Нельзя в этом! – отчего-то разволновалась она, но тут же с улыбкой добавила: — В следующем, дорогая. В следующем можно.
Она нежно похлопала по ладони Софи.
— И ещё, хочу сказать. Судьба подарила мне счастливый месяц наедине с тобой, моя умница. Надеюсь, хлопоты не слишком обременяют тебя? – Мягко проговорила Марфа Семёновна. Софи улыбнулась и замотала головой. — А теперь - принеси мне калимбу.
Новый цвет жизни
И вот прошёл уже год с тех пор, как Марфа Семёновна покинула этот мир. Поместье бабушки ушло на оплату счетов за операции и сиделок. На оставшиеся деньги получилось приобрести лишь маленькую квартирку на окраине города. Там и жила Софи.
Батареи опять были холодные – видимо, снова какая-то авария. Софи забралась с ногами на диван, накрылась пледом и подвинула к себе коробку с бабушкиными вещами. Давно хотелось в неё погрузиться, прикоснуться к предметам, хранящим воспоминания, но в суете всё никак не доходили руки.
И вот, наконец, время пришло.
Софи перебирала вещи: рамка с бабушкиной фотокарточкой в юности, чернильная ручка, две симметричные заколки с камнями. И – бархатный чехол.
Она коснулась бархата, и воспоминания обожгли сердце. Показалось, что вот сейчас, в эту секунду она берёт чехол с трюмо. Вот возвращается к бабушке в ожидании новой увлекательной истории. И прямо сейчас она видит безвольно опущенную тонкую ладонь на одеяле и устремлённый в вечность недвижимый холодный взгляд. И вновь Софи пронзает осознание того, что бабушки… больше нет.
Чтобы немного переключиться, Софи стёрла солёные капли с чехла, расстегнула замок и достала калимбу.
Светлое дерево инструмента сияло. Нежное тепло заполнило комнату, как если бы вокруг Софи собрались добрые друзья — чувствовалось чьё-то невидимое присутствие. Разбуженная после долгого сна, калибма так и просилась зазвучать, и Софи коснулась язычков.
Впервые в жизни!
Ах, сколько раз она мечтала об этом! Ещё в детстве — стоило оказаться в бабушкиной комнате — она словно примагничивалась взглядом к сиреневому чехлу. Или, услышав чудную мелодию, летела опрометью на звуки: чтобы в щёлку двери, затаив дыхание, подглядеть, как бабушка играет.
Звуки очаровывали, обволакивали волшебством, проникали в кровь и дурманили. Эти мелодии застревали в подкорке.
Но вместо стройной музыки, что сплетали ловкие бабушкины пальцы, калимба выдала три неловкие ноты.
— Хах, у меня ведь ни музыкального образования нет, ни слуха, — ухмыльнулась сама себе Софи. – За что я взялась?
Однако руки безотчётно продолжали работать: память подсовывала мелодию, которую она слышала в детстве, и пальцы неустанно подбирали аккорды.
— Один-один-два… Нет, один-один-три! – сыграла Софи финал отрывка и победно вскинула руки. – Ю-ху-у! Да я Бетховен!
Радость омрачило непонятно откуда взявшееся чернильное пятно. Сначала Софи заметила его на калимбе. Жидкость капала с неё на колени, на новенькую серую обивку дивана, расползалась по ковру.
— Чёрт! Ручка что ли потекла? – Софи заглянула в коробку. Все предметы, включая ручку, оказались сухими и чистыми.
А пятно тем временем с пугающей быстротой распространялось всё дальше и дальше.
Вот оно уже захватило журнальный столик, тумбочку, стул, обои, вот и свежебеленый потолок приобрёл сиреневый оттенок. Дальше новый колер получила дверь, прихожая, а за ней наверняка уже и кухня.
— Да, для ручки многовато чернил, — констатировала Софи, оглядывая свою квартиру. Она взглянула и на себя: руки сохранили здоровый оттенок кожи, а вот одежда перекрасилась, как всё вокруг. Даже снег за окном валил сиреневыми хлопьями.
Под локтем Софи юркнула какая-то сущность. Разглядеть её не удалось — слишком уж шустрая. Но видимо именно она подняла в воздухе калимбу, продела шнурок в отверстие на основании и поднесла Софи. Кто-то другой тем временем торопливо зашептал на ухо:
— Это надо не забыть, надо непременно взять. Носи с собой, так не потеряешь. Ну-ка, наклонись-ка...
Пришлось повиноваться. Софи машинально наклонилась и позволила подвесить себе на шею калимбу.
— Что, чёрт побери, происходит! – воскликнула в недоумении Софи, когда череда изменений закончилась, погрузив весь мир в одноцветие.
Будто только этого вопроса и ожидая, раздался оглушительный гром. Потемнело. В углу, на стыке потолка и двух стен образовалась и тут же отворилась небольшая дверь.
За таинственную дверь
Из открытой двери показалась фигура, в общем и целом напоминающая человека. Фигура спускалась по невидимой лестнице – ступенька, вторая, третья – становилась всё больше, и Софи удалось разглядеть, что голова на человеческом теле птичья.
— Приветствую тебя, уважаемая и несравненная Марфа Се… — забасило это странное существо, открывая медленно глаза, но запнулось, увидев Софи. Оно склонило набок голову, пытаясь понять, кто перед ним.
— Ма.. Марфа? Что с тобой? Ты как-то сильно изменилась за год. Или… Ты вообще кто?
Пара сущностей, чьё присутствие Софи всё ещё явственно ощущала за спиной, бросились вверх по лестнице и стали нашёптывать что-то по разные стороны птичьей головы. Они двигались быстро, очертания их размывались в неясную дымку. Голова же склонялась то в одну сторону, то в другую, и наконец кивнула.
— Хорошо, хорошо. Я понял. Приветствую тебя, юная Софи!
Крупный клюв и блестящие чёрные глазки казались такими странными на человеческом теле, что Софи перестала задумываться над своими словами и выпалила, что первое пришло в голову:
— А вы птицловек? Или челоптиц?
— Я Кайюранкуба, — послышалось в ответ. – Можно просто Кайюр, для скорости. Времени у нас, кстати, очень мало. Твои кацумбакази сообщили мне, что ты пока ничего толком не знаешь, и уйдёт уйма времени на одно только объяснение. А у нас, дорогая, дел по горло.
— Это так, — призналась Софи. – Я даже не знаю, кто такие кацумбакази. А вы про какие-то дела.
— Это два твоих духа-спутника. Они оберегают тебя от бед и помогают во всём, — уточнил Кайюр.
— А, так вот кто эти малыши, которые вечно прячутся и так шустро двигаются, что похожи на дымные всполохи.
За спиной послышались странные пищащие звуки. Софи обернулась, но никого не увидела.
— Не обижай малышей, они не любят, когда им напоминают о росте, — строго предупредил Кайюр и обратился куда-то в сторону:
— Не обижайтесь, мелкота, она пока ничегошеньки не знает.
— Но вы ведь сами… — начала Софи, но Кайюр поднял вверх ладонь, останавливая:
— У нас очень мало времени. Возьми с собой портрет Марфы Семёновны, хлеб, пиво и поднимайся ко мне. Да, и калимбу свою не забудь.
— Мы же говорили, мы говорили, — зашептали кацумбакази, — калимба на месте, не забудем, не забудем.
Софи в первую очередь достала фоторамку из коробки. Бабушка на фото была очень красивая: широкая радостная улыбка, удачно пойманный свет, блестящие локоны чёлки, мягко упавшие на лоб.
И вдруг портрет подмигнул! Софи ахнула от изумления.
— Бабуля… — проговорила она. – Бабуля только что мне подмигнула!
Софи развернула портрет Кайюру, будто он тоже сейчас увидит это.
— Конечно, подмигнула, — ответил Кайюр, цокая на недоумение Софи. Но спохватившись, пояснил:
— Там ведь часть души Марфы, в этой карточке. Мы потому-то её с собой и берём, чтобы переправить всю душу в место упокоения. Мы поведём её за собой, понимаешь?
Софи непонимающе моргнула, но кивнула. Согласиться и надеяться разобраться потом показалось проще, чем сформировать вопрос — что именно она не понимает.
— Ладно, гони за пивом и хлебом. Я всё объясню тебе по дороге, — понимающим тоном проговорил Кайюр.
Софи послушно отправилась на кухню. Только войдя, она осознала, что пиво она отродясь не пила, а хлеб как раз сегодня закончился.
— Может, что-то другое подойдёт? – прокричала она с кухни. – Мандарины? Глинтвейн?
— Бери что есть, — услышала она в ответ.
Найти мандарины на сиреневой кухне, когда они и сами сиреневые, оказалось не слишком просто. Потом перелить сиреневый глинтвейн из сиреневой кастрюли в сиреневый термос…
— Что ты там копаешься? – басил из комнаты Кайюр, и Софи второпях проливала глинтвейн мимо горлышка.
— Молодец, девочка, ты умница. Ты наш герой, — шептали подбадривающе кацумбакази, и Софи немного расслабилась и даже чуть-чуть улыбнулась. Движения становились ритмичнее, точнее и быстрее.
«Что. Я. Вообще. Делаю» — вклинивался внутренний голос, но внимания на него уже не хватало.
Софи схватила рюкзак из коридора, по пути закинула в него мандарины, термос, уложила сверху фото бабушки. Кажется, оно больше не подмигивало.
— Поднимайся по лестнице, — велел Кайюр. Заметив, что Софи в недоумении застыла посреди комнаты, он хлопнул себя по пернатому лбу. – Ну да, точно. Ты же ещё совсем зелёная. Мелкие, помогите ей.
С двух сторон Софи подхватили кацумбакази и потащили в сторону Кайюра, пока ноги не упёрлись во что-то. Это оказалось основанием лестницы. От касания очертания его проявились, и Софи нащупала следующую ступень. Так, ступенька за ступенькой, лестница будто материализовывалась из воздуха.
Вместе с Кайюром Софи преодолела последние три ступени, и они вошли в дверь.
Сразу за порогом их встретила влажная жара. После холодной квартиры этот климатический удар чуть не сбил с ног, но духи-спутники придержали Софи.
— Это что, Килиманджаро!? – воскликнула она, едва оглядевшись.
— Совершенно верно, — ответил с улыбкой Кайюр. – Какая умная девочка!
— Да так… — засмущалась Софи. – Просто бывший мечтал здесь побывать. Даже распечатал фото с этим видом. Кстати, у него на фото гора тоже была такого сиреневого оттенка, и напоминала ламантина.
— А я и говорю – умная девочка. Ведь Килиманджаро – это и есть окаменевший первый ламантин, прародитель всех ламантинов. Впрочем, как и всё здесь — прародитель всего на свете, и даже человека!
Софи улыбнулась, не зная точно, шутит ли её спутник или говорит всерьёз.
— И что же мы тут делаем? – спохватилась вдруг она.
Задира
Вопрос Софи повис в воздухе. В ожидании ответа она разглядывала пейзаж, в котором сиреневая Килиманджаро, окутанная сиреневыми облаками, утыкалась прямо в сиреневое небо.
Кайюр указал на широкую тропу через непролазные заросли.
— Как обещал, я всё расскажу. Только давай поторопимся. — Он зашагал вперед, и Софи пришлось перейти на бег, чтобы сровняться с ним. — Ты должна была раньше открыть портал. Теперь вот приходится побегать. Ну да ладно. Что мы тут делаем… С чего же начать?
— Давай начнём с того, что за существо идёт нам навстречу, — проговорила сдавленно Софи и замедлила ход, стараясь держаться за Кайюром.
Далеко впереди шёл человек. Хотя на человека он был похож всего наполовину. Вернее так: он был похож на половину человека. У существа была одна рука, одна нога, один глаз и одно ухо.
— А, это Чируви, — беззаботно ответил Кайюр. – Местный знахарь и травник. Видимо, сегодня день сбора урожая.
— Выглядит враждебно. Он злой? – Софи почти полностью спряталась за Кайюра, следуя за ним неотрывно. Лишь изредка она выглядывала из своего укрытия. Чируви приближался всё быстрее.
— Ну, бывает злой, бывает добрый. Держать себя в руках – не его конёк, очень зависит от настроения. Но что про него можно сказать точно – при встрече он захочет подраться.
— Подраться!? – глаза Софи округлились. – С нами?!
— Да нет, не с нами, — Кайюр замотал клювом. — С тобой. Я с ним уже однажды дрался. Видишь, что от него осталось? Всего половина, аии-аи-аи. Аии-аи-аи!
Не сразу Софи поняла, что странные звуки, которые издаёт Кайюр – это смех.
Самой ей было не до смеха.
— Ладно, ладно, шучу, — проговорил Кайюр, — Чируви от природы такой половинный. Я здесь ни при чём. Но смешно же! Правда, мелкота? Аии-аи-аи, — опять разошёлся Кайюр.
— Ха-Ха-Ха, — послышалось хором где-то поблизости. Смех помощников был сухой — ненастоящий, наигранный. Саркастичный. Софи порадовала эта душевная поддержка. Впрочем, кажется Кайюр даже не обратил внимание.
Подходя ближе, Чируви замедлился. Он вперил в Софи круглый от ярости, чёрный глаз, и остановился напротив, сжимая кулак.
— И что же мне делать? – спросила Софи.
— Ну, я предлагаю драться. Откажешься – может и проклясть, — пожал плечами Кайюр.
Чируви прыгал вокруг Софи, и она не спускала с него взгляда, разворачиваясь вслед за соперником.
Издав воинственный вопль, он наконец бросился вперёд, выставив кулак. Софи ловко увернулась, и Чируви угодил в траву. Однако почти сразу он поднялся и приготовился к следующей атаке. Немного разогнавшись и повторив бросок, он снова промахнулся и угодил в кусты.
После первых бесплодных нападений Чируви стал испытывать новую стратегию: в прыжке он сгибался, вставал на руку и атаковал ногой. Получалось что-то вроде акробатического колеса, которое опять неминуемо укатывалось за пределы тропинки.
— Кацумбакази, ну хоть вы мне помогите, — зашептала Софи через плечо. – Что мне делать? Не умею я драться. Да и не хочу. Тем более с таким странным… э… существом.
— Используй калимбу, калимба всюду твой помощник, — зашептали духи.
Выбравшись из зарослей, Чируви начал раскручиваться юлой и выпустил вперёд кулак, готовый поражать всё и вся.
Софи же взяла в руки инструмент. Она прошлась пальцами по язычкам, отыграв всю палитру нот. На это соперник никак не отреагировал. Что же сыграть? Ни одна из бабушкиных мелодий не всплывала в памяти.
Зато вспомнилось, как однажды на переменке перед уроком музыки она подобрала мелодию «собачьего вальса» на учительском пианино, даже особо не напрягаясь. Хм… А почему бы не попробовать?
Хоть простенькая мелодия и зазвучала медленно — Софи вспоминала ноты — Чируви резко остановился. Судя по всему, от этого у него закружилась голова и он снова угодил в заросли. Но в этот раз он выбрался оттуда уже другим.
Повторяемая раз за разом мелодия явно успокаивала этого задиру. Уголок губ приподнялся в улыбке, а глаз заблестел добродушием.
Когда Софи перестала играть, Чируви молча достал из кармана полотняный сиреневый мешочек, положил у её ног и пошёл по тропе дальше, прочь от них.
Перемещения
— Советую не пренебрегать дарами Чируви, — не дожидаясь, когда это сделает Софи, Кайюр поднял мешочек, развязал шнурок и сунул клюв в содержимое. – Тем более, что это маджистика. Свежескошенная маджистика, между прочим! Она работает и в этом сиреневом мире, и в том, который ты называешь «реальным». Положи себе в кармашек и ни в коем случае не теряй, — Кайюр затянул мешочек и отдал Софи.
— Ну конечно! – воскликнула в ответ Софи. – Я так и думала. Это ведь просто нереальный мир! Я… Я сплю!
— Конечно же спишь, а ты как дума… — начал Кайюр.
— Всё это мне снится, и надо только проснуться!
— Не надо, прошу… — Кайюр пытался что-то сказать, но Софи не слушала, щипала себя за руку, одобрительно кивала и продолжала:
— И когда ж я… Помню, сходила в магазин за мандаринами, чтобы хоть немого поднять себе настроение. Новый год ведь на носу. Потом сварила глинтвейн. Так, а потом? Прилегла на диван с коробкой бабушкиных вещей, чуть отогрелась под пледом, да так и уснула! Точно? Я сейчас просто лежу на диване, а вот это всё, — она обвела рукой сиреневый пейзаж, заросли, Кайюра, — сон! Так?
— Да. То есть, нет. Не совсем… — замялся Кайюр, почёсывая пернатый затылок.
— И как же теперь вернуться? Что там нужно, прыгнуть с высоты, или что-то вроде того?
Впереди тут же образовался обрыв. Они стояли на большом камне, мимо бежали бурные водные потоки, и спадали далеко вниз. Софи с ужасом и страхом смотрела вокруг, беспомощно открывая и закрывая рот. Неожиданная смена пейзажа и брызги ошарашили её.
— Зачем тебе просыпаться, милая, зачем? – зашептали духи за спиной. – Поспи ещё немного. Здесь так красиво. И так безопасно, когда не думаешь о высоте. Поспи, поспи, поспи...
— Мелкота права, — прокричал Кайюр, чтобы его было слышно за шумом воды. – Давай вернёмся к Килиманджаро?
Секунда – и они оказались у подножия горы.
— Какая ловкая девочка, — Кайюр принялся ладонью сбрасывать с одежды капли и встряхнул головой. Перья взъерошились. – От Килиманджаро до Виктории и обратно за каких-нибудь полторы минуты! Вот если бы я сразу знал, что ты уже умеешь так быстро перемещаться в сиреневом пространстве…
Закончив со своим внешним видом, он достал платок из нагрудного кармана и приложил к бледнеющему мокрому лицу Софи. Её молчаливая фигура таяла в пространстве, и Кайюр дёрнул Софи за плечи.
— Э, э, э! Только смотри — не просыпайся! Это сейчас очень опасно. Если выйдешь из сиреневого сна, вызвать меня снова можно будет только через год. И тогда душа прекрасной Марфы Семёновны, да и души всех остальных твоих предков канут в Лету.
— Канут… В Лету? – повторила Софи слабо, но лицо её уже возвращало насыщенный оттенок. Кацумбакази легонько подтолкнули её в спину, и они пошли по тропинки вдоль подножия.
— Души предков бессмертны, пока живые потомки приносят им дары, — продолжил Кайюр. – Поэтому из поколения в поколение на одного из оставшихся в живых накладывается обязанность совершения ритуала.
Они подошли к низкому входу в пещеру. Рядом со входом на деревянном столбике висел чёткий и яркий, будто совсем новенький знак «проход воспрещён».
— Нам сюда! – нырнул в пещеру Кайюр, махнув Софи.
Старый друг
Софи последовала за Кайюром в холодный, сырой провал мрака.
— Ты осталась единственной в роду, — продолжал Кайюр на ходу, — и именно тебе предстоит каждый год призывать меня. Разумеется, если хочешь и дальше пользоваться удачей, которую приносят тебе связи с миром духов.
Они заходили всё глубже в пещеру.
Проход расширялся, и слабый свет, пробивающийся неясно откуда, обрисовывал по сторонам какие-то массивные клетки. Когда глаза Софи привыкли к полумраку, она стала различать в клетках фигуры разных существ. Некоторые были похожи на крупных пушистых зверей незнакомого вида, иные – на огромных ящериц. Были там и человекоподобные.
— Здесь немного жутковато, — заметил Кайюр, проследив взгляд Софи, — но ничего не поделать. Именно в центре этой пещеры находится алтарь, где можно оставить дары предкам. Это священное место пересечения многих миров, так что сложно найти для нашего ритуала что-то более подходящее. Знаешь, в одном мире тайный орден друидов даже использует силу этой горы для выращивания Древа Судьбы!
Кайюр старательно выделил последнее предложения, рассчитывая впечатлить Софи.
— Так-то! – добавил он, не получив должной реакции, и только теперь понял, что спутница отстала. Кайюр поспешил вернуться.
Обернувшись, он увидел, как Софи приближается к одной из клеток.
— Аф? Аф! Это ты, мой друг! – воскликнула она, и радостное эхо разбежалось по сводам пещеры.
— Тише, Софи, тише! Они неспроста тут висят, — Кайюр приложил палец к клюву, разглядывая в клетке маленького человечка с длинными острыми ушками, которого Софи назвала другом.
— Эй, мелкота, вы что, умудрились протащить сюда ещё и её друга? А потом он наверное незаметно улизнул… добрался до сюда раньше нас и попался,— начал строить догадки Кайюр, переходя на громкий шёпот. – Но как вы посмели! Это же запрещено!
— Мы не знаем, не знаем его, нет, мы не переносили. Кто это, Софи? Мы не знаем его, Софи, — наперебой зашептали кацумбакази из-за спины.
— Ну да, точно, — согласился Кайюр, задумчиво забасив во весь голос. – Вы ведь берёте хранителя на поруки с первым призывом меня. Софи, ну что за умная девочка! Как ты умудрилась друга с собой взять?
— Чщщ! – зашипели духи-хранители на Кайюра, и он виновато закивал.
— Дело в том, — зашептала в ответ Софи, осматривая замки на клетке, — что это не совсем реальный мой друг. Ну то есть, он вполне реальный, только не физически. Это… Метовский библиотекарь из моей любимой книги. Сколько волшебных часов мы провели с ним в путешествиях по разным странам и мирам, когда меня в наказание запирали в библиотеке!
— Меня зовут Аффинажий, я эльф из страны Мет, — человечек в клетке поклонился Кайюру и дальше обратился к Софи.
– Понимаешь, я бросился за Боринием, как только пришёл в себя. Следы привели меня сюда. Как ты понимаешь, Смерть опять погналась за мной, стоило мне только покинуть библиотеку. В этот раз она приняла образ Овуо, гигантского существа. И вот, я попался.
Аф схватился за кончики своих длинных острых ушек и прижал их к себе.
— Ну-ну-ну, ты ведь не падаешь духом? – подбодрила его Софи, продолжая ощупывать два больших навесных замка по разные стороны клетки. – Если Смерть не съела тебя сразу, значит и не собирается. Она что-то задумала.
— Нет, конечно я не падаю духом. Пока Овуо надеется, что кто-нибудь приманится сюда на моё старое тщедушное тельце, я придумываю план побега.
— Софи, — вклинился в беседу Кайюр, — ты ведь не думаешь спасать этого, как его там, Аф?
— Для вас – Аффинажий, — уточнил Аф, гордо подняв подбородок.
— Конечно, собираюсь, — ответила Софи без тени сомнения.
— Но мы спешим… — заговорил Кайюр. Глаза Софи так сверкнули, что их было видно даже в скудном освещении.
Пришлось приводить другие доводы:
— Давай спасём его на обратном пути, м? А пока добираемся туда и обратно, придумаем лучший способ, — уговаривал Кайюр, но Софи ничего не отвечала.
— А вдруг именно тебя Овуо тут и поджидает? Прямо на приманку же пришли! – продолжал он.
Софи тем временем достала из кармана маленькую заколку и ковыряла ею в замке. Кайюр хотел было отметить находчивость этой умной девочки, прихватившей с собой бабушкины заколки, но подобное замечание могло поломать напор его доводов.
— Да ведь он даже не настоящий твой друг! Он... Он нереальный, воображаемый!
— Физически может и так, — тихо ответила Софи. – Но когда кто-то приносит тебе утешение, невозможно усомниться, что это — настоящий друг. А если хочешь, чтоб мы поторопились – лучше принимайся за дело, — она протянула Кайюру вторую заколку.
Багаж
Кайюр проигнорировал заколку и прикоснулся рукой к замку на клетке. Через несколько секунд дужка сама собой разломалась, и массивный замок с грохотом упал на землю.
— Ого, ты так можешь?! – срываясь с громкого шёпота на голос воскликнула Софи. – Давай второй!
— Ты видимо не совсем понимаешь, кто я такой, — он коснулся и второго замка.
— Вообще-то, — заметила Софи с оттенком обиды, — мог бы и сразу помочь. Столько времени твоего драгоценного выиграли бы.
— Мог бы. Но уж очень неохота тащить за собой этого старичка. Мы и без балласта выбиваемся из графика. Те минутки, что выиграли у водопада, все и протратим.
— А может ты скажешь, куда нам надо, и я попробую опять нас переместить? — предложила Софи.
— Не получится. Видимо, про водопад "Виктория" ты что-то знала, и поэтому получилось связаться с образом в твоём сознании. Так сказать, нарисовали ниточку, и по ней прошли.
— Нарисовали ниточку? – не поняла Софи.
— Как-нибудь в другой раз объясню, – проговорил Кайюр. — А пока ножками дотопаем.
Вдали пещеры послышались тяжёлые шаги. Огромная тень кого-то, кого было ещё не видно из-за угла, приближалась.
— Это Овуо! – проговорил Аф охрипшим голосом.
— Ну, значит побежали! – ответил Кайюр. – Надо повернуть в параллельный рукав пещеры, пока этот Овуо нас не увидел.
— Не так быстро, — остановила его Софи. Она окинула взглядом множество клеток, в которых дрожали от страха разные существа. – Сначала нам нужно выпустить всех этих невинных.
— Я отказываюсь. Ценой миссии? Ну уж нет. Посмотри только, сколько их тут! Застрянем и попадёмся, гарантирую! А если Овуо тебя съест, твой род прервётся. Понимаешь ты или нет?
— Хм… Ладно, а духами или душами этот Овуо питается? — спросила с прищуром Софи.
— Нет, конечно! – удивился Кайюр. — Души условно бессмертны. До тех пор, пока их живой родственник…
— А, ну да, ну да. Слышала. Помню. Тогда, — заключила Софи, — дорогие души мои, милые кацумбакази, придётся возложить задачу по выпусканию всех и вся на волю на ваши незримые плечи.
Софи протянула две заколки за спину.
— Вот этим надо подцепить язычок замка и потянуть вверх. Я сама почти сделала, это не так сложно...
— Мы не можем, не можем мы тебя оставить, мы должны тебя защищать, оберегать твою душу, — зашептали они.
— Так вы и сбережёте мою душу. От мук совести, например, точно. Давайте, берите, — она потрясла заколками в воздухе, — или вы можете тоже так, как наш замечательный птицловек?
— Тут ещё одна проблема, — проговорил Кайюр. Кажется, придуманное Софи прозвище нисколько его не задело. Однако, его прервал зловещий рык. Тень выбиралась из-за поворота, наступала, покрывала клетки густым мраком. Сам Овуо мог появиться из-за угла в любую секунду.
— Отойдём к стене и скроемся за клетками, — предложил Аф. – Пока это чудовище не увидит чужаков и не заподозрит неладное, можно не бояться.
Они отошли к стене, спрятались в углублении.
— Ну, что там за проблема? — продолжила беседу Софи.
— Дело в том, что всё время, пока мы тут, кацумбакази не только защищают тебя, но и помогают нести багаж.
— Ха, багаж? Какой? Кило мандаринов и термос с глинтвейном? Да я сама справлюсь…
— Не, не этот, — покачал головой Кайюр. – Вместе с дарами у тебя в рюкзаке упакован багаж твоего года: все самые весомые чувства и эмоции, что ты насобирала за последние двенадцать месяцев жизни. Прежде, чем подойти к священному алтарю, нужно будет отдать накопленное в уплату.
— Ладно, я и с этим багажом справлюсь, — махнула Софи беспечно. — Тащила же я всё это как-то целый год?
Софи почувствовала, как духи приняли заколки из её рук, и в это же мгновение рюкзак многократно отяжелел. Спина согнулась, колени подгибались от давления.
— Кайюр… — проговорила напряжённо Софи, осознавая, как же легко ей было до сих пор.
— Нет, я не могу тебе помочь. Нельзя мне касаться…
— Да веди уже нас! – прохрипела Софи. – Быстрее!
Они юркнули в незаметный проход за секунду до появления Овуо. За их спиной поднимался гомон от освобождающихся существ, который перечёркивал грозный недовольный рык.
Аф следовал за Софи и старался хотя бы чуть-чуть приподнимать рюкзак, облегчая ношу. Но даже при этом Кайюру приходилось то и дело останавливаться, дожидаясь Софи.
К счастью, идти оказалось недалеко. Вскоре они добрались до небольшой круглой комнаты. Вдоль стены проходил выступ с глубоким равномерным жёлобом.
Софи поставила рюкзак на пол, выдохнула с облегчением и расстегнула молнию.
В руки ей сразу выпал тяжёлый стеклянный шар размером чуть больше теннисного мяча.
— Это ещё что такое? – удивилась Софи, рассматривая переменчивый узор в глубине стекла. Тёмные струи вязкой жидкости перекатывались внутри, сливались и разделялись.
— Ну я же говорил, это твой багаж. Значит так, что от тебя требуется: нужно прочувствовать этот сгусток эмоций, запомнить всё и положить вот сюда, в жёлоб, — Кайюр указал на выступ. — И так с каждым шаром.
Софи глянула в рюкзак и присвистнула.
— Так их тут штук пять! О, да они ещё и разные?
— Давай, не размышляй. Раньше начнём – раньше закончим, — поторопил снова Кайюр.
Софи закрыла глаза и сосредоточилась.
— Это начало года. Непростое было время после ухода бабули. Её друзья и приятели, которых я с детства знала, затеяли войну друг против друга за наследие, что она передала их обществу. Они и меня пытались втянуть в свои разборки. Страх, боль, растерянность, потеря доверия, неуверенность в будущем – вот что в этом шаре.
— Молодец, девочка, — похвалил Кайюр. – Отпускай этот шар и бери следующий.
Софи уложила шар в желоб, и в её руках тут же появился новый.
— И всё же, как бы ни было ужасно принимать участие в распрях, просто наблюдать за ссорами... Это зрелище отнимает очень много сил, буквально высасывает энергию, — проговорила Софи, сжимая в руках шар с песком внутри и выставляя его вслед за первым.
Следующий шар оказался в руках: крупные светлые капли распадались на брызги, разбегаясь в разные стороны сферы, и вновь стекались в центре.
— Это воспоминания об отпуске, — проговорила с улыбкой Софи. – Это тепло, восстановление, безмятежное созерцание и вдохновляющее окружение.
Следом Софи взяла четвёртый шар.
— Это свежие начинания. Внутри сжатая энергия, как пружинка. Мечты, планы и надежды – всё это бодрит и толкает вперёд! — Софи поместила шары к остальным и достала из рюкзака последний шар.
Весь он был чистым светом, края едва угадывались.
— А это для меня загадка, — брови Софи нахмурились. — Это что-то необычное. Новое знание! И, пожалуй, это настоящий момент — то, что происходит прямо сейчас!
Встряска
После того, как Софи положила пятый шар на выступ стены, воцарилась тишина. С минуту Кайюр стоял, прикрыв глаза, а затем обратился к Софи:
— Кажется, успеваем. Ты всё запомнила, девочка? – проговорил он вкрадчиво. – Это всё-таки твой личный опыт. Мы забираем твои эмоции, так что в будущем можно будет опираться только на память.
Софи молча кивнула.
Кайюр снова закрыл глаза, поднял кверху клюв и заговорил. Слова его звучали распевно, мягко, но в то же время энергично.
— Жлыбаю, родья бересклявые! Блудал свень забулиться, читься за чуричами, указорые крусьбула бужочка.
Софи с удивлением смотрела а Кайюра, пытаясь понять: это он говорит что-то непонятное, или она разучилась воспринимать речь. Помотала головой, но это не помогало. Кайюр тем временем продолжал:
— Фог почли и чревения зарбатавляет муррду бращения. Фог ашдваы зарбатавляет мощлы, тащенные борами и бикорами. Кля Фога фортучи люлеются низведвые иницивания. Фог конечти: боят, уколь, бессеренность — бебе. Мя, фог сущни и дута, зарбатавляю электрию брякния заганы и пытания.
Пока Софи тщетно пыталась разобрать, что же такое говорит Кайюр, кацумбакази вернулись.
— Мы здесь, мы здесь, мы снова с тобой, — зашептали они на ухо Софи.
— Наконец-то, — улыбнулась она в ответ и повернулась сначала к одному, потом к другому плечу. – Ле-Венго на месте? На месте. И Пра-Венго тут? Супер!
— Какие замечательные имена ты нам дала, — зашелестели кацумбакази. – Замечательные! Теперь у нас есть имена! У нас имена!
Под этот радостный шёпот Кайюр наконец открыл глаза и обратился к Софи:
— Лутерь, бужочка, сптай подрюкий цок, — сказал он.
— Что… — протянула она, насторожив уши. – Что ты сказал?
— А теперь, говорю, девочка, выдай полифонический кластер, — выговорил Кайюр медленно. – Поняла?
Софи задумчиво нахмурилась.
— Ну, теперь как будто немного понятнее, но не совсем. Что такое «полифонический кластер»?
— Просто возьми все ноты на калимбе разом, — зашептали духи из-за спины.
— Вот так? – Софи провела ладонью по язычкам калимбы.
Казалось, звук получился не сильный. Однако стеклянные шары, которые Софи так аккуратно и бережно выкладывала из рюкзака, покрылись трещинами. Сами сферы завибрировали, вслед за ними задрожали стены, а пол заходил под ногами. Софи и Аф схватились друг за друга, пытаясь не упасть.
Кайюр стоял невозмутимо: он будто приклеился к земле. Из глаз и приоткрытого клюва били лучи света.
Пути
Треснутые сферы раскололись полностью, содержимое поднялось в воздух над Кайюром в самом центре комнаты и закружилось. Части вихря отслаивались на отдельные потоки. Они уносились поочередно к статуям у стены, в четыре противоположных стороны.
Только теперь Софи обратила внимание на эти изваяния, высеченные из камня. Каждое из них имело человеческое тело и голову животного: льва, крокодила, шакала и пчелы. Как и у Кайюра, их рты и глаза источали свет.
Аф тронул Софи за локоть, и когда она наклонилась, проговорил:
— Это боги земли, воды, удачи и смерти, — он указал на статуи. — Кажется, сейчас они получают твои эмоции. Земля, это который на льва похож, получает эмоции от восстановления. Вода в образе крокодила забирает волнения от ссор и споров – это для неё буквально пески, пространство для заполнения. Пчела — богиня удачи – любит новые начинания. А четвёртая статуя с пёсьей головой – бог войны и гибели. Он получил твою боль и потерянность.
После того, как поток проникал в статую, источаемый свет гас, а у подножия с грохотом открывался потайной ход. В первый раз это было так неожиданно, что Аф и Софи едва успели отскочить ко входу, откуда они пришли.
— А ещё в Великой книге написано, что за это ты что-то ценное приобретёшь, — проговорил Аф.
— Да, и это ценное – вечная жизнь духов моих предков, — улыбнулась Софи,
– если верить Кайюру. Кстати, а кто же он тогда?
Аф почесал затылок, что-то припоминая.
— Кажется… Это бог жизни и ветра. Ему, как я понял, достались твои эмоции от познания и открытия тайны.
Последняя часть вихря проникла в глаза и клюв Кайюра, забирая за собой и световые лучи. Стало тихо и заметно темнее.
Софи подошла к Кайюру. Его взгляд застыл, клюв так и остался приоткрытым, и весь он замер подобно статуе.
— Эй, Кайюрчик! – Софи провела рукой у него перед глазами. – Ты как? Э-эй… — Не дождавшись ответа, Софи обратилась к кацумбакази у себя за спиной:
— Слушайте, так вообще должно быть? Это нормально?
— Вообще нормально, — прошелестела Ле-Венго. – Что ему будет? С ним всё в порядке.
— Но не совсем, вообще-то, – ответила Пра-Венго. – Ему ещё нас вести, а он тут…
— Залип немного, — продолжила Ле-Венго.
— Впрочем, — прошептали кацумбакази уже хором, — он не особо-то нам дальше нужен.
— Кажется, — добавила Пра-Венго.
— И куда же нам идти? – спросила Софи, указывая на подножия статуй. – Тут же четыре пути в разные стороны.
— Туда, куда подсказывает сердце, — посоветовали кацумбакази.
Софи задумчиво нахмурилась.
— А если оно молчит и вообще никуда идти не хочет?
— В подземелье войны и гибели мы точно не пойдём, — проговорил Аф. — Вода нам тоже ни к чему. Я полагаю, надо идти в сторону льва. Он же бог земли, а предки твои сейчас в земле.
— Может, лучше в сторону удачи отправиться? Кайюр что-то говорил про это. Что духи предков приносят удачу в мою жизнь, — ответила Софи.
— А в Великой книге написано, что удача от предков – это совсем не обязательно. И ещё там большой раздел о том, почему не стоит доверять птицам, — пробурчал Аф.
— Кажется, в этой твоей Великой книге вообще про всё написано. Она наверное очень большая, — съязвила в ответ Софи.
— Сердце знает лучше всяких книг, — нашёптывали из-за спины кацумбакази.
— Вообще-то очень большая, — подтвердил с обидой в голосе Аф. – Больше, чем ты когда-либо видела. Больше, чем этот твой Кайюр, и даже больше вот этой комнаты! Больше всей этой горы вместе с облаками над ней!
— Не бывает таких огромных книг, — покачала головой Софи. — Да ты просто сочиняешь, чтобы я согласилась пойти в ту сторону. Но доводов никаких нет. Почему мы должны туда идти?
— А вот и бывает! – выпалил Аф. – Это у тебя в твоём мире скучном не бывает, а у нас в Мете бывает ещё и не такое!
— И вовсе у меня не скучный мир, — ответила Софи. – Мир у меня замечательный, человеческий.
— Отчего ж ты тогда всё время к нам сбегала? – рубанул Аф, и тут же понял, что погорячился. Он схватился за острые кончики своих длинных ушек, которые от досады опустились, и потупил взгляд.
— У тебя тоже никаких доводов, – проговорил Аф уже спокойнее.
— Довод сердца – самый лучший… — зашептали кацумбакази.
— Да нет у меня никаких доводов сердца, — ответила им Софи с грустью. – Кажется, я где-то облажалась и провалила этот ритуал.
Она опустилась на землю, прислонившись спиной к выступу.
— А мне всегда так легко было верить, что души моих родных и близких где-то рядом. Присматривают за мной и радуются успехам. А теперь? Теперь я буду точно знать, что они исчезли безвозвратно. И притом – по моей же вине. Эх, — выдохнула она, — вот так тупик. Хоть просыпайся…
— Погоди-погоди, — раздался вдруг бас Кайюра, — рановато просыпаться.
— Ты вернулся! Ты ожил! – воскликнула Софи, поднимаясь. Она подскочила к нему, готовая от радости броситься на шею, но смутная догадка остановила её. – Или... О, да ты всё время был жив, и слышал наш разговор! И не подал даже виду? Ах ты…
— Шутка. Это была шутка, — повёл рукой Кайюр. — Нужно учиться понимать юмор, девочка. Но мы опять потеряли кучу времени, пора заканчивать ритуал.
Кайюр подпрыгнул на месте. Пол под ним проломился, и в образовавшейся воронке он ту же исчез.
— За мной, девочка! – послышалось из глубины.
А тем временем…
Овуо слонялся по пещере в печали и одиночестве. Кто-то выпустил всех существ из клеток вечности, оставив его в этом сезоне без ужина, и это очень огорчало его.
Нет, он вовсе не приманивал на мелкоту крупную добычу, как судачили его пленники. И есть их самих он тоже не собирался. Просто он отлавливал всех, кто нёс подношения духам.
Но питался он, конечно, не пивом и хлебом. В пищу Овуо годились только вариумы – духи предков существ из разных миров, которые потеряли связь с живыми. Им больше года не приносили подношения, потому что живые забыли о них. Свежеоторванные, заблудшие, приправленные растерянностью и беспамятством, они были чудесной амброзией для Овуо.
А ведь были времена изобилия вариумов. Чума и войны позволяли выкашивать целые семьи, рода, а порой и деревни. Да и не в каждом доме поддерживались традиции рассказов о предках. Некоторые даже родителей своих не помнили – таков был короткий телесный век, а вместе с тем – и век души.
Но все миры развивались, и однажды существа удумали делиться историями через поколения, а за этим последовало и появление нужных для этого предметов от бумаги до, к примеру, мобильных телефонов.
И уже не только рассказ о пробабушке, но и фото, и запись её голоса, и даже видео хранило память о ней. Такую крепкую связь из множества нитей порвать не просто.
Оттого и перешёл Овуо на самостоятельную добычу пропитания. Поймает какого-нибудь эльфа, сомбра или даже человека на выходе из пещеры, и ждёт год: авось это последний в роду, кто предыдущие поколения помнит. Знатный ужин из десятка душ тогда обеспечен.
Ну а если на входе поймает, так и сегодня же закусит.
Была тут только одна закавыка: братья Овуо частенько умудрялись проводить существ мимо него. Случалось это нечасто, но всё-таки досадно. Вот и теперь братец Кайюр – а этот птичий дух он чуял издалека – опять обвёл Овуо вокруг пальца.
Перепалка при амброзии
Подземный ход привёл их в центр большого, широкого зала. По периметру стояли колонны, за ними – тёмнота.
— Где-то там, за колоннами твой алтарь. Нужно поместить туда дары для душ твоих предков – и все дела, — сказал Кайюр.
— Но я не вижу ничего, — огляделась Софи.
– Не могу ничем помочь тебе, девочка. Только ты найдёшь нужный алтарь: он явится, как только приблизишься.
Не успела Софи сделать шаг, как над ними задрожал потолок, и из хода, через который они попали сюда, послышался угрожающий рык.
— Что это? – спросила Софи сдавленно.
— А, ничего, — махнул Кайюр. – Всего лишь мой братец Овуо, бог смерти и огня. Кажется, он чем-то недоволен.
— Тем, что мы открыли все клетки, — зашептали кацумбакази из-за спины.
Услышав это, Аф нервно хихикнул.
— Да не бойтесь вы. Проход маленький, а он боль… — начал было Кайюр.
Края хода затрещали и крошились, камни обваливались, из дыры хода показалась сначала большая нога, затем глаз и что-то напоминающее руку. Софи, Кайюр и Аф расходились, наблюдая за появлением Овуо.
Кайюр что-то показывал жестами Софи, махал руками в разные стороны, но осыпающиеся камни и столб пыли смешали разглядеть.
— Не смотри на Овуо, — зашептали кацумбакази Софи, — страх только парализует тебя. Отправляйся на поиски, ищи правильный алтарь, отвернись, ищи.
С трудом выйдя из оцепенения, Софи сделала несколько шагов назад, повернулась и поспешила к колоннам.
Когда огромное существо полностью выбралось, Кайюр распахнул объятия и двинулся на встречу ему:
— А вот и ты, мой дорогой братец! Сколько лет, сколько зим! А мы тебя тут…
— Не ждали, не ждали, я знаю, — заговорил Овуо, озираясь. – И не надо этого приторного притворного радушия. Все пытаются обмануть меня. Надоело.
Короткими перебежками Софи двигалась от колонны к колонне, заглядывая в чёрные провалы в поисках алтаря.
Кайюр опустил клюв и виновато глянул на Овуо.
— Ну что ты, мы ведь давно не виделись. Какими судьбами?
— Ещё бы мы виделись. Ты и остальные братья старательно избегаете меня. Ваш маленький бизнес по добыче психоэнергии процветает, пока вы оставляете меня в дураках.
Овуо поднёс один из множества глаз на подвижном колене к птичьей голове Кайюра.
— А знаешь что, я тут вообще-то немного занят, — проговорил Кайюр, отодвигаясь от глаза. – Может, ты попозже заскочишь?
— Все хотят отодвинуть встречу со мной на попозже, — грустно ответил Овуо, но грусть сменилась гневом. – Но я пришёл не просто так. Ты что-то знаешь про пленников, которых выпустили из моих клетей?
— О-о-ой, — протянул тихо-тихо Аф, прячась за одной из колонн. Но арки зала многократно усилили этот звук.
— Гхм-гхой, — замаскировал Кайюр вздох Афа, — что-то здесь прохладно и сыро. Того и гляди продует. Может, поговорим снаружи Килиманджаро? Заодно прогуляемся.
Овуо ничего не ответил. Все его глаза устремились к свету, что загорелся между двумя колоннами: Софи нашла нужный алтарь.
— Эта твоя девчонка… — воспламеняясь от злости, заговорил Овуо. – Её кацумбакази пахнут как мои пустые клети!
— Ну-ну, тише-тише. Никто не отвечает за своих кацумбакази, — пытался успокоить Овуо Кайюр.
— Да?! – возмутился Овуо. – А я вот сам за себя не отвечаю! – он ринулся в сторону Софи, но поток воздуха замедлил его.
Софи подошла к светящимся ступеням алтаря, расстегнула рюкзак и выложила содержимое. Термос, мандарины и бабушкина фотография уютно уместились рядком, словно на каминной полке.
— Она ещё и новую душу к вам привела?—рассвирепел Овуо, увидев как Софи достаёт фотографию. Кайюру всё сложнее было сдерживать его потоком воздуха. – Так я сейчас остановлю её и знатно поужинаю свежатинкой!
— Погоди, — заговорил Кайюр. – Ты ведь всегда говорил, что самое вкусное блюдо для тебя – это целиковый род, с глубокими корнями и самыми последними ветками. Как во время чумы, помнишь?
— Ну, допустим, — задумался Овуо, чуть ослабив пыл.
— Так вот, эта бедная девочка осталась одна. Совсе-е-ем одна, — потянул Кайюр, наблюдая краем глаза, как исчезают одна за другой мандаринки со ступеней алтаря. – И ни наследников у неё, ни сестёр, ни братьев нет. И возраст уже… — Кайюр сощурился, — не малый. Едва ли она найдёт себе пару для потомства.
— Но… — неуверенно начал Овуо.
— Ну и каких-то полвека подождать ради отменной амброзии – разве оно того не стоит?
Овуо мечтательно закатил глаза.
Осколки будущего
...
— Сегодня на собеседование езжай на такси, — прошептали кацумбакази, пока Софи готовила утренний кофе. — Поднимись на нужный этаж, но постучись в сиреневую дверь.
— Но мне же сказали, нужно в жëлтую. И что у них там за маркировки, давно же придумали цифры...
— Именно в сиреневую. Бабуля передаëт тебе привет.
...
Денис упёрся лбом на руки – он усиленно старался сосредоточиться.
— Дэн, смотри-ка, тут в гороскопе написано, что сегодня тебя ждёт судьбоносная встреча, — прощебетала напарница. Она откинулась на спинку кресла, чтоб её было видно из-за монитора, томно закатила глаза и, наматывая светлую прядь на палец, добавила:
– Может, встретимся вечерком?
— Светка, у нас тут завал, а ты на гороскопы ещё находишь время? – пробурчал Денис, даже не повернувшись.
Он открыл и закрыл по очереди несколько папок, кое-где сделав пометки и добавив листы, сбил их в стопку и отнёс начальнику в дальний угол комнаты.
— Валер, когда у нас уже будет отдельный менеджер по проектам? Ты же обещал! Мы тут со Светкой всё не вывезем, — взмолился Денис, плюхая папки на стол.
— Я ищу. Ищу-у! – ответил начальник. – Но пока никто не откликался.
— Может, надо на нескольких площадках размещать вакансию? Тогда нас хоть кто-то увидит? – съехидничал Денис, зная стратегии начальника и, по совместительству, старого друга.
— А может тебе не совать свой нос в чужие дела? – ответил начальник, повторяя ехидный тон. – «Лилак Инк» абы куда не размещается, чтоб ты знал. Да и слишком много денег хотят эти площадки. – Он глянул в усталые глаза Дениса, набрал воздуха и ободряюще добавил:
— Ну, не боись, прорвёмся!
Денис вернулся за стол. Гора папок не уменьшилась: кажется даже, за время его отсутствия кто-то подложил ещё. Теперь она угрожающе кренилась, готовая обрушиться и погрести под собой комп, пятую кружку кофе и самого Дениса.
— Слушайте, какому богу помолиться, чтобы… — начал Денис, но его прервал стук в дверь.
Милая девушка вошла в кабинет, не дожидаясь ответа.
— Добрый день! Я на собеседование, — с неловкой улыбкой проговорила Софи, встретившись взглядом с Денисом. — В объявлении указана жёлтая дверь, но никак не могу найти. Не подскажете?
...
— В этот раз ещё больше, чем в прошлый, — воскликнул Кайюр, глядя, как Софи выкладывает шар за шаром в углубление. — Что же будет ещё через год?
— Ничего не могу поделать, с каждым годом мне всë больше везëт, — улыбнулась Софи в ответ.
...
Шары заполнили рюкзак так плотно, что молния не застëгивалась.
— Не слишком ли много? Не многовато ли? Разве мы вынесем так много? Много же, разве нет? — шептали кацумбакази за спиной.
— Счастья много не бывает, и сегодня пора им поделиться с богами, — ответила Софи, закидывая рюкзак за спину. Пальцы уже играли знакомую мелодию.
Надо было торопиться: муж и дети скоро проснутся.