О ней почти ничего не известно.... Ее биографию переписывают, как резюме при устройстве на работу. Одни формальности. Две фотографии. Смею предположить – стихи и есть ее биография. Там все о ней. В журнале Новый мир № 8, 70-го года есть подборка ее стихов, восьми стихотворений. Еще в переводах Беллы Ахмадулиной "Сны о Грузии" (1979).
Вот нашел портрет. Автор неизвестен. Еще поставлю несколько картин Пиросмани, ее любимого художника.
Входила в гурию Каланда
Я помню изгородь под инеем.
Снег падал тихо и светло.
Кричит петух — и вспоминаю я
мое гурийское село.
Проламывалась наледь тонкая
под грузом шага моего,
и лаяла устало Толия,
сама не зная, на кого.
Похожий на большую букву,
один на вековом посту
дуб укрывался, словно в бурку,
в свою дырявую листву.
Глубокий снег следы марали,
тропинка далеко вела,
и возле вещего марани
был ветер пьяным от вина...
Как она росла она ответила в трех строчках.
Я выросла в поле,
где средь травинок
капли росы навешены.
...Думаю. Отчего она стала великой?
...Отвечаю. Умела любить.
О луга моей Карталинии,
олени с большими рогами
и такие хрупкие лилии,
что страшно потрогать руками.
Первый ранний успех
Это был первый год без войны – 1946-й. Анне 21 год. Стихи в газете. До сборника далеко, но все же. Все же впереди 60 лет в поэзии, и слова Симона Чиковани: "...Ты не знаешь Анны, но ты узнаешь: Анна — прекрасна!»
"По дороге в Бетанию" – это мое любимое стихотворение, если не возражаете, выложу его целиком. Тем более сегодня, 13 мая в Тбилиси дождь.
Шиповник,
смородина,
и черника,
и боярышник иногда.
Дождь прошел…
И привольно и дико
по горам сбегает вода.
Мы идем…
И холодные, ясные
дуют ветры.
Деревья дрожат.
На тропинке —
каштановые,
ясеневые
и дубовые
листья лежат.
Мы подходим к ущелью Самадло.
Снова дождь нас вводит в обман.
Я хочу быть с тобою.
Сама я —
словно горы и словно туман.
Шиповник,
смородина,
и черника,
и боярышник иногда.
Дождь прошел…
И привольно и дико
по горам сбегает вода.
Не все было безоблачно. Талантливой поэтессе нужно было закончить университет и работать каким-то научным сотрудником в каком-то учреждении. Не представляю Вергилия, Гомера, Байрона, Пушкина, Бодлера, Блока, Цветаеву, Бродского на должностях в какой-нибудь конторе. Тем более странно, что лирические герои Анны: магнолия и сирень, шиповник и смородина... У поэта всегда найдутся недоброжелатели. О стихах Нашлись и те, кто скажет о ее стихах: «формализм, безнадежность и аполитичность».
Я прикрою веки, прикрою веки,
чтобы мир едва голубел и серел.
Слечу я на твои синие ветки,
на твои синие ветки слечу, сирень!
Каким был облик поэтессы...
Есть признание Беллы Ахмадулиной.
«На крайнем исходе дня пришла маленькая Анна, маленькая, говорю, потому, что облик ее поразил и растрогал меня хрупкостью очертаний, серьезнейшей скромностью и тишиной – о, такие не суетятся, мыслят и говорят лишь впопад и не совершают лишних поступков».
Вот как Ахмадулина, ее переводчица, обратилась к Анне в стихах:
Вот мы - соучастники сборищ.
Вот Анна - сообщник природы,
всего, с чем вовеки не споришь,
лишь смотришь - мгновенья и годы.
У трав, у луны, у тумана
и малого нет недостатка.
И я понимаю, что Анна -
явленье того же порядка. («Анне Каландадзе»)
Она уйдет в свое любимое время года, в одну из весенних ночей на 11 марта, на 83-м году жизни
Цветы начинаются на земле,
поднимаются на деревья,
и март
раскрывает
их.
Она уйдет перед апрелем...
...В самое сакральное для природы время, в таинстве первого цветения.
Теперь апрельская тихая ночь,
и глаза
к ней медленно привыкают.
О звезды —
мне это все невмочь, —
как они сверкают!
Как они сверкают!
На похоронах она наверняка хотела, чтобы играла, пела свирель...
Свирель поет печально,
стройно,
и птица напрягает мускулы.
О, как задумчиво и строго
акация
внимает музыке.
Взлетает птица
выше,
выше,
туда,
где солнце и цветенье,
а маленькая ветка вишни
хранит ее прикосновенье.
А почему сегодня ее стихи встретились с живописью Пиросмани?
В стихотворении, посвященном рано ушедшему поэту Ладо Асатиани она напишет:
А Пиросмани?
О, Пиросмани
придет к твоей теплой могиле…
Очень многое предвиделось, сбылось
О моя магнолия,
лист твой поднят
ветром —
не видать тебе твоего листа.
Наверно, не помнит он меня,
наверно, не помнит,
конечно, не помнит он моего лица.
И на горе Мтацминда, где похоронена Анна, растут магнолии.
Она любила одно место...
Это в Гелати. Под камнем при входе в Георгиевскую церковь Гелатского монастыря, на могильной плите, захоронение царя Давида и его завет, вырезанный на камне, который за 9 веков время не стерло:
Пусть каждый, входящий в этот храм, наступит на сердце мое, чтобы слышал я боль его...
В стихотворении о царе Давиде Анна написала и свое завещание.
- Прямо по сердцу ступай, по камню,
По мне, прохожий.
Скульптор расположил на могильной плите три упавших осенних листа с дерева. Бронзовые листья напоминают о шелесте листвы, когда гуляешь по осеннему парку, а еще напоминают о пронзительных стихах Анны: "Прямо по сердцу ступай, по камню / По мне, прохожий".
Подписывайтесь на наш канал.