Реальные случаи моей жизни.
Место: г. Москва, октябрь-ноябрь 1991.
Нас всех лихорадило, как и всю нашу страну. Все ринулись зарабатывать «бабло», неважно как, главное, чтоб побольше. Этот водоворот событий затронул и нас. Папа сказал, нам, его сыновьям (мне и моему старшему брату Сергею), что есть вариант заработать. И для этого надо быть там-то… и назвал замысловатый подмосковный адрес. Переглянувшись, мы кивнули, даже не жалуясь, что уж слишком рано. Деньги были нужны всем… Было решено ехать на Серёжкиной машине, диковинном звере Нысса (NYSA, если интересно), весёленький такой микроавтобус… Ещё затемно, заехав за папаней, двинулись вглубь Подмосковья.
Папаня, сидевший спереди с Серёжкой, крутил головой и жестикулировал, подбадривая нас, что вот-вот, ещё немного и доедем. Вскоре, после очередного подпрыгивания на ухабистой грунтовке наш папаня, вглядываясь в какие-то сетчатые ворота, среди деревьев, произнёс долгожданное: «ЭТО ЗДЕСЬ». Он не ошибался. Никогда (разве папы ошибаются?). И в этот раз был точен. Пока мы парковали машину и жадно курили за ней, он пошёл разузнать, что к чему. Мы второпях тянули в себя явскую «ЯВУ» с опаской ожидая, когда он нас позовёт. Да, мы стеснялись курить при наших родителях.
Нашему папане всегда доставляло удовольствие нас звать. Он произносил наши имена только ему свойственной манере, весьма схожей с цирковым шпрехшталмейстером. И если убрать: «Уважаемые дамы и господа, многоуважаемая публика, сегодня здесь и сейчас, представляем вашему вниманию моих сыновей...», добавить лёгкое недоумение к тому, что мы сразу не выбежали с криками «Оле-гоп», а публика начинает волноваться, и он снова вынужден нас звать, зовёт, но уже по именам. Называет наши имена, чуточку с укором, приправленным будущим удовольствием услышать от знакомых «ЭТО ТВОИ?», густо смазанных гордостью, что «ОНИ МОИ», игриво произносит: «Серёжа! Андрюша! (а иногда Андрюля)»… Определённо ему доставляло это удовольствие. Вот и сейчас, мы (Серёжа и Андрюша) боролись с яростным сопротивлением сигарет нормально тянуться за машиной, и тут… по ещё спящей округе субботнего утра, какого-то посёлка, разнеслось: «Серёжа! Андрюша!… Ау-у, где вы?».
Мы энергично выходим из-за автобусика, на ходу, глубоко вдыхаем-выдыхает, чтоб поменьше пахнуть табаком. Потому как папе не нравится, когда «несёт табачищем». К тому же, он постоянно рассказывает историю своего отказа от курения… Хотя сейчас не об этом… Хм… А вообще-то это, заслуживает внимания. Я быстро… Итак, стоит ему почувствовать «ароматы» табака, он сразу говорит, что, мол, курите-курите себе на здоровье. И продолжает: «Что я, тот человек, который курил по две и даже больше пачки сигарет (ему нравились «Столичные») в день, а потом, к-а-а-ак взял пачку (тут, он, как правило, сжимал правой рукой кулак и слегка потряхивал им), смял её, и выбросил в урну». А потом, посматривая на меня (Андрея) спрашивал, что, помню ли я, как к нему подошёл, тогда, на проводах в армию, прямо перед посадкой в автобус и, что сказал, чтоб «я себя поберёг». — И ты побежал в автобус, а я взял сигареты, вот так, смял и выбросил… И с тех самых пор, с двадцать пятого мая 1986 года ни разу не закурил… Ты помнишь, Андрюля? Я, как подобает очень послушному сыну отвечал: «Ну, ка-а-не-Шна». Хотя, должен признаться, я не помню, что я тогда произносил и какие прощальные слова говорил. Тогда у меня всё происходило как в туманном сне (Вокзал, первая часть, если интересно)…
Итак… Подходим. И следуем за ним. Ворота… КПП, с разбитым окном… Покосившийся сарай… Ангар. Полукруглый такой, здоровенный. Человек пятнадцать перед ним, молча создают напряжённую толпу.
Папа отдал нам распоряжение, чтоб мы стояли здесь. И, что он нас позовёт, когда будет нужно… Вскоре донеслось его игривое: «Серёжа, Андрюша!». Мы двинулись. В этом момент ворота ангара начали распахиваться, и мы увидели, что весь ангар, забит упаковками с импортным баночным пивом…
Затарившись до скрипа в рессорах, мы поехали куда-то это всё девать, смакуя неизвестное ещё нам слово: «Реализация». Наш папа остался там решать кое-какие организационные вопросы, сказав нам, что ему надо ещё тут побыть, и, что его довезут…
Приехав на нашу «штаб-квартиру» (к родителям), мы чуть не разругались. Оказывается, у нас были разные представления, что такое «Реализация».
Папа приехал как раз в тот момент, когда мы почти всё перенесли в квартиру. После домашнего чаепития всё встало на свои места. Всё было объяснено и разъяснено. Как оказалось, после папиного «Это же коммерция», надо было всё это, что привезли, продать. Ничего сложного, было только малюсенькое «НО». На эту коммерческую инициативу отводились сутки. Потом, когда мы после чаепития, понимания, осмысления и удивления, приобрели лёгкое чувство паники. Папа продолжил: «Не волнуйтесь, я договорился на двое суток… Итак, какие будут предложения?»…
В это после армейское время, у меня жизнь уже успела попрыгать из стороны в сторону. Сейчас, было более-менее стабильно. Непыльная работа инженера-конструктора, семья, сыночек, учёба. А теперь: «…какие будут предложения?»… Я ничего не понимал… Конечно, после папиной лекции на тему: «Срочная реализация взятого в течении двух суток», мне было понятно многое. Но, как теперь это воплощать в реальности?
Через полчаса, я с Сережкой, на «боевом автобусике» неслись к метро Новогиреево. Внутри автобусика лежало около десятка упаковок разного баночного импортного пива — для начала, так сказать. Было решено попробовать сдать оптом, за минимальную наценку… Я остался у машины, Серёжка пошел спрашивать у торговцев в палатках (киосках). Довольно быстро вернулся, рассказывая залезая в машину, что тут ловить нечего, потому как старших сейчас нет, а продавцы опасаются брать, что сейчас переедем на новое место и попробуем там… На новом месте было также… И на другом… Через сорок минут «новые места» закончились… Двинулись в район станции метро Перово.
В Перово, «новые места» также катастрофически быстро заканчивались. Серёжка, очередной раз запрыгивая в машину, начал браниться на всех, и вся… Уже скоро двенадцать дня, а у нас всё надёжно на месте… Я, набравшись храбрости, поглядывая на фыркающего брата, предложил пойти мне, попробовать. Серёжка обрадовался, давай, мол, если, что, махай рукой я и подъеду. Я вылез и пошел к ближайшему киоску, готовясь «срочно продавать не своё имущество».
Подходя к киоску я пытался понять, что же такого произошло в жизни, что сейчас, я, боялся подойти к продавцу и всего-навсего спросить нужно ли ему это пиво… Вот, идти-то всего двадцать секунд до киоска, так у меня в голове чего только не пронеслось. И школьное, и техникумовское, и армейское, да и после армии уже многое происходившее… Я всегда был на «острие событий», всегда старостой (кроме школы), да и в армии сержанствовал, а теперь, я всего боюсь, аж язык к нёбу прилип…
Наконец, решил, что надо говорить правду. Вот как она есть, с широко распахнутым взором. Так я и сделал. Подошёл. Заглянул в проём киоска. Глаза ещё не привыкли к лёгкому полумраку, а я уже говорил в него, в полумрак, что у меня есть импортное пиво, на днях контрабандой завезённое, вот реализуем по сниженной стоимости…
Через секунду, там, в полумраке, что-то «крякнуло-звякнуло-скрипнуло» и отворилась боковая дверь. Посмотрев туда, снаружи киоска, я обнаружил крепкого мужичка с физиономией недоверчивого чекиста. Который крепко держал левой рукой ручку металлической двери киоска, которая напоминала собой дверь из бомбоубежища, не хватало только круглой задвижки. В другой руке повидавшая виды бейсбольная бита, которой он отбивал по своей ноге мотив нервозности. И его глаза. Скорее это были свёрла, потому как он молча сверлил меня, а потом спросил: «Какое, сколько, сколько». Я растерялся, но мой коммерческий локомотив набирал скорость и… кто-то вдруг сказал, что, сейчас осталось пиво двух сортов, по пять упаковок каждого, стоимость зависит от опта, если он берёт сейчас это всё, то на пять процентов ниже, чем остальным… И я тут понял, что это всё говорил я… Осмысление того, что было уже сказано, пришло чуть позже. Вот, что значит не пропускать нужные в жизни папины лекции.
Мужичок, замороженный моими словами, через парочку секунд, разморозился. Аккуратно поставив биту внутри киоска, он протянул мне руку и сказал, чтоб несли сюда, за деньгами зашли через час, не раньше, и чтоб это пиво другим, на этом «пятачке», не предлагать. Мы скрепили наш «договор» рукопожатием, и я медленно направился в другую сторону от нашего автобусика. Так сказать, «заметая следы». На всякий случай. Да, в те лихие времена «вседозволенности» ненароком вспомнишь «чьи-то» слова: «Конспирация, конспирация и ещё раз конспирация, и только потом честная коммерция»…
Сделав небольшой круг по дворам я возвращался к Серёжке. По пути пытаясь осмыслить что случилось и правильно ли я обозначил цену и вообще, как это, взять товар и оставить совершенно незнакомому человеку. Как-то всё это не укладывалось в голове. Тем не менее, этот мужичок, с крепким рукопожатием, располагал к порядочности, которой, к сожалению, оставалось в это время всё меньше и меньше…
В мой отчёт о произошедшем Серёжка не поверил, потому, что я ошибся… Оказалось, что стоимость какую я назвал намного превышала ту, по какой мы рассчитывали реализовывать. Однако, решили рискнуть и вот, мы, гружённые пивом, пешком, чтоб не рассекретить машину несли на руках упаковки…
Нас ждали… Их было четверо вместе с тем «мужичком». Что-то у меня где-то похолодело, но я шёл как ледокол — не сворачивая! Всё ближе и ближе, Серёжка немного позади. От этой группы поджидающих отделились двое и пошли на встречу… Я не мог ошибиться, судя по их совсем не улыбающимся физиономиям, прямо ко мне. Один слева, другой справа… Поравнявшись со мной они ловко схватили по две упаковки и пошли в сторону других киосков. Я ускорился, чтоб разгрузиться и помочь Серёжке… Двое оставшихся также ловко приняли с меня товар и не успел я развернуться, как мой «мужичок», проткнул пальцем пластиковую упаковку с пива, рванул её и извлёк банку. Я не видел, что дальше происходило, так как поспешил на помощь брату. Но было поздно… Его уже разгрузили те двое первых. Я повернулся обратно к мужичку, который уже после специфичного звука открывания, присосался к банке и мощными глотками втягивал содержимое в себя… Затем, он зажмурился, с удовольствием крякнул и разглядывая банку сказал: «А ничего-ничего… вообщем, через час жду и если вот такое ещё есть — привози, возьму». Мы с Серёжкой молча кивнули и пошли конспиративным путём, через дворы…
В машине, на моё: «Вот видишь, как надо!…» Серёжка сурово недоумевал: «Да как так можно?…»… После долгого перекура и молчаливых вздохов, также молча согласились, что: Риск — благородное дело!
Дома, вернее на оперативно-временном складе, после выпитого чая, заботливо, и вовремя предложенного нашей мамой, договорились, что загрузимся побольше, и направимся ближе к центру. Потому как там проходимость больше, а значит больше и спрос. Также, что не будем выжидать этот «час» оплаты, о котором говорил мужичок. И из-за которого мы чуть не разругались, так как наши взгляды очень-при-очень не совпадали. А решили, что вообще приедем позже, мотивируя это тем, что если приехать по времени, значит мы чего-то опасаемся… А так, мы выказывали некую уверенность, в его и своих действиях.
Через час мы добрались до Садового кольца, в район Павелецкого вокзала. Теперь нам везло, если сравнивать, что совершенно в пустую прокатали в район Измайлово, искатали всю Таганку… Тут же, у Павелецкого, сразу взяли за наличку пять упаковок. В другом киоске, после их вопроса: «а попробовать можно?» и предоставленной нами баночки, также за наличку, взяли десять упаковок… Мы, моментально сориентировались в этих рыночных нюансах и стали предлагать «на пробу». Вскоре, мы мчались обратно, за товаром, окрылённые успехом. Ну конечно через Перово...
Мужичок нас поджидал. Пиво явно ему понравилось, если судить по его совершенно бессвязной речи и очень понятной жестикуляции, которую можно было перевести так: «Вот именно этот сорт пришёлся мне по вкусу и его могу ещё взять…». Сумму, однако, отдал сполна…
Часам к одиннадцати вечера, мы подъезжали к нашей «штаб-квартире». Мы продали, вернее — реализовали всё подчистую.
Мы ощущали себя успешными коммерсантами. Хохоча теперь, вспоминая нашу неуверенность вначале и те смешные моменты, которые с нами произошли. Как с нами расплачивались долларами, а мы их меняли в другом районе втридорога. Как мы принимали оплату за пиво сигаретами и эти сигареты, через перекрёсток, удачно реализовывали. Как без пересчёта складывали деньги в обычные пластиковые пакеты и шли с ними к машине… Мы, окрылённые успехом и довольные собой, что смогли и успели реализовать это пиво, которого мы даже не попробовали, своей смекалкой и умением моментально подстроиться к ситуации, теперь с пакетами денег поднимались на лифте, надеясь, что наш папа отпишет нам чуть больше, чем было обещано…
Нас ждал ужин… Умытые, довольные, мы на перебой рассказывали родителям о наших «подвигах» на коммерческом фронте… Мама была нами довольна, она улыбалась и подкладывала нам в тарелки вкусненькое… Папа радовался не меньше нашего. Конечно, его надежды на нас оправдались и мы, его сыночки, сумели распродать полный микроавтобус баночного пива… Посидев немного с нами, он направился кому-то звонить. Его долго не было, если судить, что мы уже допивали чай, когда он появился. Остановившись на пороге, он нетерпеливо произнёс: «Давайте, ребятня, закругляйтесь… нам ещё деньги пересчитывать...»… Мама попыталась выступить с небольшой речью о праве работников на отдых, но папаня решительно ответил: «Зина, ну тебя прям ещё, это же коммерция, здесь надо вкалывать и делать красиво!»...
Проникнувшись идеей честного коммерсанта, я был уверен, что нам отдавали точные, заранее оговорённые суммы. Себе мы ничегошеньки не оставили, если не считать заправку нашего автобусика. Поэтому я и назвал ту сумму, тогда при входе, когда отдавал папане деньги… А теперь, от его слов, что надо-бы пересчитать, я разволновался от того, что мне не доверяют… Но, папа меня опередил, я даже не успел сформулировать свои мысли, он сказал, что нельзя так в пакетах отдавать, надо сделать красиво — разложить по номиналу… Ну, вот как тут отказаться. Надо, так надо!
Убрав всё и хорошенько протерев обеденный стол, за которым легко умещались мы вчетвером, после папиных инструкций: «чего и как надо», папа высыпал на него деньги из пакета… Мы еле успели подставить руки. Я и не предполагал, что в пакете столько помещается. Перед нами была целая гора из денег!… Приступили без лишних разговоров, чтоб не ошибаться и не пересчитывать. Странно, но я смотрел на эту гору денег и не видел их, не ощущал, не чувствовал, я наблюдал перед собой здоровенную проблему: «Как из горы цветных бумажек, превратить в «красивые» пачки денег»… Принялись… Сначала было смешно, даже шутили, но, вскоре зашептали каждый свой счёт…
Через полчаса, немного откорректировали процесс. Я, Серёжка и папаня считали по сто купюр одного номинала, а мама, как «ответственный работник ОТК», аккуратно проверяла каждую пачку, а потом, ювелирно перевязывала её бечёвкой… Дело по пересчёту спорилось, но не долго… Усталость за день брала своё. Любое громкое слово сбивало со счёта, приходилось считать заново. Я считал сначала по пятьдесят, потом по двадцать пять… двадцать, потом соединял… Конечно здорово тормозило процесс то, что надо было укладывать купюры одинаково, без перевёртышей, чтоб было красиво… Через час на пальцы страшно было смотреть, они покрылись… назовём это «краской»… Ещё пакет… Ближе к двум часам отправили папу и Серёжку поспать… Папане надо было утром отвезти эту «гору» денег, а Серёжка целый день за рулём… А мы с маманей, так и продолжали, делая небольшие перерывы на чаёк…
Часам к четырём утра всё было закончено… В комнате, на диване, сладко похрапывал Серёжка. Я устроился на другом, в другой комнате…
Меня разбудил громкий шёпот папы, который повторял: «Зина, Зина, какие бутерброды… да там не до перекуса… Ну тебя прям ещё… Ну, всё-всё, я побежал… Да, они меня уже ждут… да, чтоб отвезти… Ребят не буди, пусть поспят… и это им не забудь…». Послышался поцелуй в щёку и тихое закрытие двери…
Проснулся я снова, когда было уже светло… На кухне, Серёжка сидя в майке, уже отхлёбывал с присвистом горячий чай. Он жмурился, проглатывая ароматный напиток, а потом удовлетворённо произносил протяжное: «А-а-а»…
После утренних процедур и сытного завтрака, мама положила перед нами наши коммерческие доли… Мы были очень довольны… На наше жалостливое: «Представляешь, мамань, мы даже этого пива не попробовали...». Она сказала, что папа велел нам передать по половине упаковки одного и другого сорта пива…
***
Этот коммерческий опыт нам с Серёжкой, потом, очень пригодился. Реализовывали мы многое, много и успешно… А вот папе нашему везло не так как нам. Поэтому, он снова вернулся к своей профессии и при этом, неоднократно повторял: «Вот увидите, ребятки, придёт то время, когда не будут нужны всякие там менеджеры с юристами-экономистами, а будут востребованы и даже очень — простые станочники, каким и является ваш папа»…
И ведь посмотрите, что делается… Папа снова оказался прав! Ему за восемьдесят с хвостиком, а он пользуется невероятным спросом и продолжает работать! Вот и скажите — разве папы ошибаются?
