Большевик Сергей Киров, который занимал пост руководителя советского Ленинграда в 1926-1934-х годах, несмотря на дружбу со Сталиным и членство в ЦК, не входил в число влиятельных коммунистов. Репутацию человека, который не боялся спорить с Виссарионычем, он приобрел уже после ухода из жизни «задним числом». Просто советским людям было приятно думать, что хотя бы кто-то это осмеливался делать.
Тем не менее, когда его патрону потребовалось избавиться от зиновьевской оппозиции, оплотом которой была северная столица, то мавр сделал свое дело очень и очень хорошо. За год после своего прибытия на новое место службы, Киров провел там более 180-ти митингов – то есть выступал практически каждый день.
Его открытость, логичность и дар убеждения привели к тому, что за врагов лидера партии никто не вступился. Это сильно контрастировало с манерой Сталина, который окружал себя кучей телохранителей и лишний раз появляться на публике избегал. И было похоже на поведение Ильича, который, напротив, являлся ценителем живого слова.
Кирова отправили на небо в 1934-м году, и его тут же стали раскручивать, как героя. Его ранний уход из жизни стал предлогом, чтобы начать первые по-настоящему серьезные репрессии в СССР. После него не осталось ни близкого круга сплоченных единомышленников, ни иного наследия, а потому в политическом плане после своей смерти он был безопасен.
Но у него осталась вдова. Что же с этой женщиной происходило в тяжелые 1930-1940-е годы?
В конце 1900-х годов будущий хозяин Ленинграда находился во Владикавказе и работал журналистом в газете «Терек». Мария Львовна Маркус там же трудилась кассиром. На тот момент это была вполне симпатичная барышня: полногрудая, черноглазая еврейка из семьи революционеров – в общем, идеальная жена для большевика. У нее имелся только один недостаток: своего кавалера девушка была старше то ли на один, то ли сразу на четыре года.
Правда, грозу питерских балерин, которым Киров стал в будущем, это не смутило. Вихри враждебные раскидали их в разные стороны, но он писал своей боевой подруге письма. А через несколько лет вернулся и предложил ей стать законной женой. Правда, до революции это нельзя было сделать официально. Православных и иудеев не венчали, а оставить свою религию Маркус решительно отказалась.
Тем не менее, они стали жить гражданским браком. И отношения эти оказались удивительно прочными. Этой паре не мешало быть вместе ничего: ни тот факт, что Мария Львовна имела два класса образования, в отличие от мужа, который слыл высокообразованным человеком; ни слабое здоровье женщины, из-за чего она большую часть времени проводила на курортах и в санаториях; ни привычка Кирова волочиться за каждой юбкой, особенно, за балеринами; ни жгучей ревностью, которую испытывала его супруга; ни тот факт, что даже во время ее нахождения в городе эта странная пара не жила вместе.
Дочка еврейского часовщика, чьи сестры и братья положили свою жизнь на дело революции, Мария Маркус, как уже было сказано, хорошего образования не получила. В подростковом возрасте работала на подхвате в шляпном магазине, затем там же стала продавцом. Тем не менее, после того, как муж стал большим начальником, и она предприняла попытку сделать карьеру, став начальником трудового профилактория для жриц любви…
Ночных бабочек пытались сделать настоящими комсомолками, произнося перед ними революционные речи и проводя политические беседы. Но скоро им это надоело, и они соскучились без общества мужчин, а в город их не пускали. И тогда «… куртизанки затащили в комнату швейцара и начали предлагать себя. Когда же он отказался, они накинулись, раздели и стали принуждать к потребности…»
Все закончилось тем, что несчастного отпустили после его неудачной попытки выпрыгнуть в окно с третьего этажа. Понять его нежелание телесного общения довольно несложно – в заведение попадали только девочки с цветами Венеры. В конце концов, Маркус отказалась от руководства профилакторием, и его перенесли за 101-й километр.
Вскоре после этого Кирова не стало. Тем не менее, оказалось, что ее положению ничто не угрожает. Сталин всегда опасался реальных врагов и возможных соперников, но не испытывал злости к близким ушедших соратников и героев партии. Так, например, жены Дзержинского и Щорса никогда не имели никаких проблем – в отличие от супруг и близких живых революционеров.
Нашей сегодняшней героине оставили прежнее обеспечение, в том числе, шикарную квартиру на проспекте, который вскоре получил имя ее мужа. Марию Львовну возил шофер на «Бьюике», у нее имелась неплохая дача за городом. Тем не менее, после этого она была не в себе. А ходили слухи, что со временем женщина еще больше повредилась рассудком. Впрочем, есть высокая вероятность, что это только сплетни – женщина оставила письменные воспоминания о своем муже, опубликованные через много лет.
Она ушла из жизни в конце 1945-го и нашла вечный покой на Волковском рядом с близкими Ленина. Об этом позаботилась ее сестра, которая ухаживала за ней много лет.
