Закончить жизнь у расстрельного столба — не ново среди людей. Тут, пожалуй, что некого и нечем удивлять. За первенство не поборешься. Ну, расстреляли. И что с того? Много с кем случалось. Тем более, если идет война. Правда, тот факт, что исполнена казнь после победы, да еще не врагов, а своих, придает этому событию некую интригу.
С другой стороны, смотря кому и кто свой. Вот, например, коллаборационисту — не каждый. Даже если он бывший кумир всей страны. Даже если он, по мнению прессы, самый значимый футболист Франции двадцатых годов XX века. И не так важно, что он был лучшим центральным полузащитником, Номером один "на втором этаже" и капитаном сборной.
Для военного трибунала и расстрельной команды важнее то, что он один из самых жестоких сотрудников Французского гестапо. Что он начальник особого отряда карателей “СС Мухаммед”. Нет, именем Пророка родители его не называли. Хоть и жили в Алжире. Вообще в “СевероАфриканской бригаде” служили только выходцы из Магриба.
Где, собственно, и родился 12 сентября 1905 года Александр Виллаплан. Во Французскую Африку его родителей занесли поиски работы. Марсельские пролетарии искали в колонии место потеплее и посытнее. Во всяком случае, чем было на родине. Сложно сказать, насколько это удалось. К примеру, образования ребенку они почти не дали. Семья сильно нуждалась.
С самых ранних пор Алекс, как его чаще всего называли, много и тяжело трудился. При том наравне с местным арабским населением. И это несмотря на то, что Виллапланы были представителями имперской нации в колонии. А что делать? В городе Константина, где они жили, особого выбора не было. Должно быть, именно тогда он затаил острую необходимость доказывать себе и миру свое превосходство над окружающими. Или первенство, в его случае.
И уж точно с тех пор само это занятие — работа пришлось Алексу совсем не по душе. Другое дело — спорт. Он пробовал себя в различных видах. Лучше всего давались плавание и легкая атлетика. Но настоящей страстью стал футбол. В 1908 году открылся “Галия Клуб де Алжир”. А в 1919 он стал первым, за который играл Виллаплан.
В те годы человек не мог “болтаться целый день” на стадионе или так просто бегать по полю с мячом. Он должен был где-то трудиться. А этого, как мы знаем, Алекс не любил вовсе. Работать он прекратил принципиально и навсегда. Выход напрашивался сам собой. Преступность — вот удел молодого, энергичного, не в меру амбициозного и абсолютно не стесненного моралью человека.
Сочетать спортивную удачу с воровским фартом — дело не новое. Не удивляет вовсе. Тут с расстрелом есть кое-что общее. Но Александр решил, что именно этим путем и надо идти к славе и богатству. А идти к ним надо обязательно. И это он осознал наверняка. Что, скорее всего, не обрадовало родителей. И опять же не новость. Отец, в свою очередь, так же не стал оригинальничать и отправил вконец отбившегося от рук сына к родственникам в метрополию.
А там... Там “Безумные годы” Франции. В двадцатые те, кто выжил в Первую Мировую, наслаждались жизнью так, как будто завтра удовольствий уже не будет. Реформы Пуанкаре отмечены многомиллиардными вливаниями в экономику. На этой почве культурная, богемная и, главное для Виллаплана, спортивная жизнь даже не на подъеме, а на взлете. Что уж говорить о сравнении с душной атмосферой труда и бедности, сохранявшейся в Алжире. Шестнадцатилетний Алекс понял, как и для чего ему надо жить.
В 1921 году Александр дебютирует в клубе “Сет” из небольшого одноименного городка под Монпелье. Выбор основан на более чем серьезных соображениях. Во-первых, он очень молод и совсем неизвестен в метрополии. Его успехи в Алжире там и остались.
Во-вторых, он выходец из Африки. Пусть и французского происхождения. Это сейчас потомки галлов, германцев и римлян в “Трехцветной сборной” чуть ли не в меньшинстве. А тогда все было иначе. Настолько, что Александр Виллаплан оказался первым “Африканцем” в национальном футболе.
В-третьих, до 1933 года во Франции, как и в большинстве стран Европы, в футбол играли только любители. За игру платили аплодисментами и торжественной посудой. И то одним предметом на всю команду. А в клубе “Сет” вполне развивалась методика “скрытых профессиональных игроков”. Платить за спортивные достижения старались в разных, но далеко не во всех командах.
В этих целях игроков оформляли на самые различные должности в клубе и платили “белые”, “серые” и “черные” зарплаты. Юноша много играл, зарабатывал первые деньги и изучал нелегальные финансовые схемы. Практика договорных матчей, что активно применялась в различных клубах, прибыли приносила еще большие. И, что еще важнее, давала бесценный опыт.
Опыт Алекса вообще был довольно разносторонний. Он рос как опорный полузащитник и как мошенник одновременно. Появлялись и крепли связи как в мире спорта, так и в криминальном. И чем он становился старше, тем более склонялся на сторону темную. Ставки на матчи, скачки и все на что угодно франки скорее уносили, чем наоборот. А привязанность к азарту росла от природной склонности к тяжелой зависимости.
Однако и футбольная карьера не стояла на месте. Череда клубов - и Виллаплан оказался в столичном “Расинге”. В конечном итоге он стал капитаном сборной. Именно тогда “Ле Монд” поименовал его “самым значимым игроком двадцатых годов”.
В двадцать четыре года от успехов кто угодно потеряет разум, даже тот, у кого он был. А надо бы учесть, что молодой человек приехал из нищей колонии в столицу метрополии. Да к тому еще совсем недавно играл за еду. Понятное дело, что парижские кафе, рестораны и кабаре привлекали Алекса куда больше, чем “бровка”, “шрафная” и “ворота”.
В 1928 году он принимает участие в Олимпиаде в Амстердаме. Игры были очень неудачными для команды Виллаплана. В 1930 играет за сборную на Первом чемпионате мира в Уругвае. Голов в единственной победной игре французов против Мексики он не забил. Так как не играл вовсе. А вот в остальных был отмечен прессой за активность. И особенно на любимом “втором этаже”. Зато все матчи были проиграны.
В 1930 году Александр Виллаплан едва не стал чемпионом Франции в составе Парижского “Расинга”, но в финале они проиграли “Сету”. То есть первому клубу, в котором он состоял на континенте. В 1933 году Алекс вновь мог стать первым в стране с “Олимпиком” из Антиба. Однако за договорной матч с командой из Лиля клуб был понижен в рейтинге, и долгожданный титул опять ускользнул из рук.
Тогда он и его друзья еще из Африки Лоран Хенрик и Пьеро Касаль подозревались в организации подтасовки результатов игры. Алекс рос. От простого наблюдателя до исполнителя и теперь организатора договорных матчей. К этому добавились махинации с билетами. Деньги в руках становились важнее призрачной славы.
Начиная с 1933 года, начался окончательный закат спортивной карьеры Виллаплана. И, видимо, в качестве компенсации пошел рост криминальной. У жизни своеобразное понимание гармонии. Отнимая что-то, обязательно загрузит чем-то. В 1935 году его судят за обман и злоупотребление доверием на скачках официальных, да к тому еще и организацию нелегального тотализатора.
Вторая судимость — за соучастие в краже выигрышного билета национальной лотереи в казино Жуан-Ле-Пен в Антибе. Третья — за разбой на парижский магазин “100 000 рубашек”. Таким образом, он занимался тем, что садился и выходил.
Это новый для Алекса вид спорта. Смысл его состоял в том, чтобы денег урвать, но не попасться. А вот результат был тем же, что и в футболе. Привыкать не пришлось. То есть, как правило, Виллаплан терпел поражения. Выходил и садился он до 1940 года.
Именно тогда достославные вооруженные сили Франции, поддержанные не менее знаменитыми Британскими, потерпели в результате Странной войны тот же результат, что Виллаплан на самых ответственных матчах за карьеру. Как в спорте, так и на войне. Если кто-то проигрывает, то обязательно есть тот, кто совсем наоборот.
Победители, то есть Германия, остро нуждались в кадрах для организации соответствующего нацистской идеологии, в частности и вообще немецкого порядка. И нельзя сказать, что испытывали кадровый голод. Нашлось немало желающих, увидевших массу возможностей в капитуляции Французского государства и его национальной катастрофы.
К примеру, таковым был Анри Чемберлен, он же Анри Лафон. Единственной профессией которого была преступная деятельность. Зато здесь он не ограничивал себя однообразием. Кражи, мошенничества, разбои и фальшивомонетничество. В 1939 году вновь осужден, но уже как дезертир.
Большую часть жизни он садился и выходил для того, чтобы вновь сесть. Кому-то сии интересы могут показаться странными. А кому и вполне привычными. Так, на этом родстве увлечений он сдружился с Алексом Виллапланом. Потому, когда Анри Лафон предложил свои услуги тем, кто его освободил из Консьержери, то есть немецким оккупантам, он не забыл про своего приятеля.
Их новым делом стало то, от чего они бегали последние годы своей жизни. То есть занялись оперативной деятельностью. Анри Лафон стал начальником Карлинг, или Французского гестапо. Что квартировалось в Париже, недалеко от площади Трокадеро, на улице Лоринстон, 93. Составляя штатное расписание, он настоятельно рекомендовал своим работодателям из СД Александра Виллаплана. И они не пожалели.
Довольно быстро никогда не служивший Алекс пошел в гору на новом поприще. Еще бы, ведь его окружал исключительно знакомый коллектив. Коррумпированные полицейские, профессиональные воры, дезертиры, военные преступники, осужденные, в том числе и за садизм.
А главное, он руководствовался понятной идеологией. Основанной на головокружительной мысли о личном превосходстве над большинством окружающих. Опять же, как в спорте: слушаешь тренера и прешь буром. Усилие. Еще усилие - и успех. При том успех, в том числе и материальный. Взятки и выкупы стали обязательными.
Основными направлениями деятельности Французского гестапо стала борьба с Сопротивлением и охота на евреев. Ну, понятно, что бывшие сотрудники Сюрте, наиболее опытные уголовники, то есть те, что знакомы с основами оперативно-розыскной деятельности, пусть и с обеих сторон, занялись наиболее сложной частью. Они ловили Маки и Коммунистов.
Активисты неопытные и необученные школами полиции или жизнью уголовного подполья типа Александра Виллаплана, занялись розыском Сынов Израиля. Из магрибинских выходцев Алекс сформировал подразделение, которое назвали СевероАфриканская бригада, или “СС Мухаммед”. Среди всех охотников эти отличались особым рвением.
Так, в начале 1941 года в деревне Мюссидан, что в Аквитании, они похитили и казнили в лесу 11 молодых людей в возрасте от 17 до 21 года. Убитые не были ни евреями, ни подпольщиками. Они не заплатили боевикам Виллаплана требуемые суммы.
Алекс хвастался в пивных Парижа тем, что сначала его люди подозревали родителей потерпевших в том, что те переправляют иудейских беженцев в Испанию. Виллаплан и его “африканцы” захватили в качестве заложников молодых людей. Когда стало известно, что никаких евреев нет и денежный выкуп платить не станут, то они всех убили. Просто для профессиональной рекламы. Ну, что бы другие знали.
Осенью 1943 года он и его люди из Бригады недалеко от Парижа ворвались в фермерский дом семьи Леонардов. Женевьеву лично пытал Алекс. От нее он требовал выдать Антуана Бахмана, а сверх того деньги за свободу ее и ее шестерых детей. Несмотря на избиения, женщина не выдавала беженца.
Тогда он вывел пытаемую на ближайшую поляну. Там к дереву были привязаны двое родственников потерпевшей. На глазах Женевьевы арабы Виллаплана подожгли их живыми. Она потеряла сознание. Несчастного Бахмана с детьми нашли на соседней ферме.
Кроме того, Александр Виллаплан и его арабские гестаповцы практиковали “ложную эвакуацию”. Они внедряли французского или еврейского агента в среду скрывающихся иудеев. Якобы организовывали коридор для нелегальной миграции. Затем собирали со всех деньги и передавали доверившихся и ограбленных ими немцам. И это если не убивали их в лесу.
Наконец-то Александр Виллаплан наладил дело, что приносило ему удовлетворение и моральное, и материальное. Он был хозяином жизни не только своей, но и тех, кто умоляет его не убивать. А также тех, кто готов убить по его приказу. Вроде все отлично. Парижские кафе и варьете, работавшие в том же режиме, что и до войны, принимали его с распростертыми объятиями.
Он с головой окунулся в мир скачек и казино. Лишь только слухи, что Сопротивление приговорило и его, и все начальство Французского гестапо доходили неприятным жужжанием. Но что они? Кто они такие? Он их ищет сам. Находит и убивает. Так продолжалось до июня 1944 года.
26 августа его нашли скрывающимся в одном из предместий Парижа. Города, что так манил его огнями, музыкой и удовольствиями. Теперь его удел — подвалы и темные нищие углы. Из которых он никак не хотел выходить. Задержали его бойцы Сопротивления и полицейские, часть которых еще недавно служила тем же, кому и он еще месяц назад.
На допросах Александр Виллаплан пояснял, что он, знаменитый футболист и гордость Франции, служил немцам для того, что бы помогать соотечественникам, оказавшимся в опасности. Ни одного спасенного он назвать не смог. 1 декабря 1944 года он был приговорен к расстрелу за измену, сотрудничество с врагом, убийства, пытки, разбои и изнасилования.
26 декабря 1944 года у расстрельных столбов на дне оборонительного рва тюрьмы Монруж, что всего в 13 километрах от штаб-квартиры Французского гестапо на улице Лоринстон, 93, стояли Александр Виллаплан, Анри Лафон и Пьер Бони. То есть победители первенства Франции по коллаборационизму. Призом стал залп комендантского взвода.
Последней наградой “самому значимому футболисту двадцатых годов” Французской Республики стало презрительное, а точнее стыдливое забвение соотечественников. Из национальной истории футбола Александра Виллаплана вычеркнули и стараются не упоминать вовсе.