(Продолжение. Начало в Рукописях 01-06)
ПЕДСОВЕТ
«А вот ещё была такая абстрактнутая история…»
Однажды собрались на педсовет знаменитые игроки. Среди них были Струна, Смычок, Клавиша, Кнопка, Духодырочка, Кулиса Тромбоновна, Палика Барабановна и Трень Треугольникович. Они не любили, когда их называли игроками, в этом было что-то низменное, случайное, и поэтому они называли сами себя просто и коротко – творцы! Педсовет – это Периодическое Деловое Созвучие Великого Трезвучия. Возглавлял педсовет, как всегда, заслуженный Дири Джо Палыч. И как всегда, по традиции, Дири Джо Палыч всегда опаздывал к началу педсовета.
Пока не подошёл Длинный Джо, творцы болтали о том, о сём. Между собой творцы Дири Джо Палыча называли Длинным Джо. Кулиса Тромбоновна громко хохотала, а потом сказала:
– Слушайте, творцы! Отгадайте загадку: он длинный и ровный, но бывает кривой, он чудный и добрый, но бывает и злой, он умный и гений, но бывает дурак, и премию нам не назначит никак.
Возникла пауза. Трень Треугольникович робко спросил:
– Может, это Нотный Сатанович?
Все засмеялись, а Кулиса Тромбоновна громче всех: «Не угадал!». Она качала головой и вся колыхалась от смеха.
Вдруг Смычок заявил:
– Творцы! А не кажется ли вам, что Длинный Джо уже совсем не тот?
Внезапно все насторожились и напряглись.
– Что вы имеете в виду? – спросила Клавиша.
– Разве вы не заметили? – продолжил Смычок. – На последнем концерте во время пианиссимо он чуть не заснул! И если бы не Кулиса Тромбоновна…
– Точно! Точно! – перебила его Кулиса Тромбоновна. – Мне тогда пришлось громко постараться!
Все рассмеялись и расслабились. И заговорили разом:
– Амплитуда стала у него не та!
– И по пюпитру бьёт еле-еле!
– Годы своё берут! Боится сломаться.
– Какие годы? Зазнался совсем!
– Совсем зазнался, чуть не сломался!
– А недавно я случайно увидела, как Длинный Джо палочкой ковырялся у себя в ухе!
– Какой ужас! Он скоро совсем оглохнет!
– А ещё говорят, что он по ночам отбивает пять четвертей!
– Кошмар!
– А знаете, какая у него зарплата? У-у-у!
– У него под кроватью мешки с крадеными нотами стоят!
– А вчера я увидела его в магазине. Не поверите, он там покупал… хи-хи…
– Да, с такой зарплатой можно себе позволить.
– Тише! Хватит! – остановил всех Смычок. – Вот поэтому у меня есть серьёзное предложение. Нам всем надо хорошенько подумать: а нужен ли нам такой Дири Джо?
Все притихли. Пауза была долгой. Вдруг Трень Треугольникович, который очень не любил паузы, осторожно затренькал:
– Только без меня! Только без меня!
– Хватит тренькать! – перебила его Клавиша. – А действительно, творцы, долго ещё мы будем страдать от узурпации Длинного Джо?
– Свободу творчеству! – подхватила Кнопка.
– Мы свободные творцы! Все мы, братцы, молодцы! – Духодырочка любила говорить в рифму.
– Да здравствует чистое искусство!
– Долой узурпаторов!
– Долой Джо, хапугу и негодяя!
– Долой ЦЫ Нзуру!
– Мы таланты, мы творцы! Мы не будем подле ЦЫ!
– Правильно! – сказал Смычок. – Мы посланники высокого искусства! Довольно унижаться! Поэтому я готов взять на себя всю ответственность и заменить Джо.
Все недоумённо замолчали.
Смычок подошёл к пюпитру и постучал по нему.
– Итак, творцы, приготовьтесь звучать, – скомандовал Смычок. – Прошу, до, ми соль!
Все, кроме Трень Треугольниковича, заголосили нестройным хором.
– Стоп! Стоп! – остановил их Смычок, постучав по пюпитру. – Струна, я вас прошу – настройтесь! А вы, Палика Барабановна, опять на соль бемоль съехали! Давайте ещё раз…
Но тут к Смычку подошла Клавиша. Она отпихнула его от пюпитра и сказала:
– Вы, Смычок, лучше сами настройтесь. Я буду вместо Джо. Всё-таки у меня две консервы, академия и абсолют.
– Что? – возмутился Смычок. – Да вы даже по пюпитру стучать не умеете!
– Смычок – дурачок! – обозвалась Клавиша.
– Что? Клавиша – дуравиша! – ответил Смычок.
Палика Барабановна прокричала:
– Зато я умею! Я умею стучать!– она растолкала Смычка и Клавишу и громко забарабанила по пюпитру.
– Ну, хватит, – закричала Струна, – вы только и можете, что стучать! Я могу обойтись и без пюпитра и без нот! Я заменю Джо!
Заголосила Кулиса Тромбоновна. Завелась Кнопка. Поднялся шум и гам. Все кричали и старались отпихнуть друг друга от пюпитра. Наступила полная какофония.
– Творцы! Остановитесь! – пытался всех остановить Трень Треугольникович. – Вы же интеллигентные творцы! Подумайте о высоком искусстве! Наш Джо незаменим!
Его никто не слушал. От отчаяния Трень Треугольникович забился в угол и стал бормотать:
– Только без меня! Только без меня!
В этот момент заскрипела дверь. Вошёл Дири Джо Палыч. Все творцы разом замолчали и замерли. Он оглядел всех строгим взглядом и сказал:
– Я задержался? Прошу извинить. Все по местам!
Творцы направились по своим местам. Духодырочка шепотом продекламировала:
– Я творец и ты творец, скоро будет нам конец!
Дири Джо Палыч сделал вид, что не услышал. Он постучал по пюпитру.
– Начинаем педсовет, – сказал он. – Начну с хорошей новости: всем – премия за прошлый квартал!
Творцы очень обрадовались. У них загорелись глаза. Дири Джо Палыч достал из кармана кипу конвертов и стал раздавать каждому по конверту. Творцы благодарно заверещали:
– Вы наш благодетель!
– Дири Палыч! Вы гений!
– Спасибо! Вы наш спаситель!
– Это так благородно!
– Это так вовремя!
– Не может быть! Дири Палыч! Дайте я вас поцелую!..
– Это мне? Дири Джо Палыч! Я вас так люблю!..
Трень Треугольниковичу конверта не хватило. Он робко спросил:
– А мне?
Дири Джо Палыч похлопал себя по карманам, но ничего не нашёл. Потом он похлопал Трень Треугольниковича по плечу и сказал:
– Понимаешь, Трень Треугольникович, у тебя за прошлый квартал очень мало нот было. Ты уж потерпи, в следующий раз – обязательно премия будет.
Трень Треугольникович от досады опять забился в угол и забормотал:
– Не может быть! Не может быть!
А потом, чтобы никто его не расслышал, прошептал:
– Себе, небось, премию нахапал, будь здоров!
Дири Джо Палыч подошёл к пюпитру и постучал по нему.
– Итак, приготовьтесь звучать, – скомандовал он. – Прошу, до, ми соль!
Все, кроме Трень Треугольниковича, вдохновенно заголосили нестройным хором.
– Стоп! Стоп! – остановил их Дири Джо Палыч, постучав по пюпитру. – Струна, я вас прошу – настройтесь! А вы, Палика Барабановна, опять на соль бемоль съехали! Клавиша – не так резко. Кнопка – протяжнее. Смычок – не зевайте! Кулиса Тромбоновна, ну вы же не на параде! Духодырочка, посмелей! Давайте ещё раз…
Дири Джо поднял палочку, выдерживая паузу. И вдруг в наступившей тишине все отчётливо услышали тихий голос из угла: «Узурпатор!».
Дири Джо остолбенело замер с поднятой палочкой, оглядывая творцов. Творцы испуганно замерли, оглядывая Дири Джо. Все хотели сделать вид, что не расслышали голос из угла, но по взаимным взглядам было понятно, что все услышали, и что сделать вид, что не услышали, не получится.
Между тем Трень Треугольникович продолжил:
– Свободу творчеству!
Он вышел из угла и заговорил громко и смело:
– Долой узурпаторов! Долой хапуг и негодяев! Да здравствует чистое искусство!
Дири Джо Палыч не растерялся. Он опустил палочку, похлопал себя по карманам, достал из внутреннего кармана конверт, потом подошёл к Трень Треугольниковичу, протянул ему конверт и сказал:
– Трень Треугольникович! Оказывается, вот ваша премия! Простите! Совершенно случайно завалилась за подкладку. Берите!
Опять возникла пауза. На этот раз она была очень длинной. Дири Джо стоял с протянутой рукой перед Тренью Треугольниковичем. Тот отупело смотрел на Дири Джо, пыхтел и молчал, демонстративно сложив руки за спину. Его взгляд выражал полное презрение и негодование. Он был полон гнева. Трень Треугольникович вполне мог не брать конверта. Все знали его принципиальную позицию. Но внезапно его взгляд потеплел. Трень Треругольникович перестал пыхтеть. Он закрыл рот и сглотнул, покрутив головой туда-сюда. Затем он медленно вытащил правую руку из-за спины и медленно взял протянутый ему конверт. И тихо сказал:
– Дорогой Дири Джо! Вы – гений! Вы мой кумир!
Все облегчённо вздохнули.
– По местам, продолжим, – сказал Дири Джо Палыч и взмахнул.
Через несколько секунд над педсоветом раздалось мощное великое трезвучье. Все творцы в едином порыве издавали чистые идеальные звуки, поднимая высокое искусство на небывалую высоту. Дири Джо самозабвенно вибрировал своей палочкой, вдохновенно прикрыв глаза. Казалось, он был на седьмом небе. Но больше всех старался Трень Треугольникович, пытаясь ценой невероятного напряжения достать до соль четвётой октавы.
«– Ну вот, и вся сказочка со счастливым концом, – сказал дедушка Бемоль.
Внучок молчал. Тогда дедушка Бемоль спросил:
– Ну, что молчишь? Не понравилось?
– Да нет, – ответил внучок, – странная сказка. Высокое чистое искусство делается как бы грязными способами.
– Ого! Да ты философ! В жизни, внучок, почти всегда так бывает: чтобы сделать что-нибудь высокое и чистое, надо сначала изваляться в грязи. Этому и учит нас высокое искусство.
– Это что, такая мораль в сказке? – спросил внучок.
– Можно и так сказать, но я бы предпочёл другую, упрощённую мораль: от любви до ненависти – один шаг, а от ненависти до любви – одна премия. Согласен?
Внучок отрицательно помотал головой:
– Не а!»
(Продолжение следует)
