Нарва-2
В январе 1704 года Шестов сообщил Маковею, что царь вызывает его в Санкт-Петербург. «Я, наверное, тоже здесь задержусь по военным делам – на весну и лето намечаются серьёзные операции, – писал Олег Михайлович, – Меньшиков велел быть при войсках. Царь присвоил нам с вами генеральские звания и, скорее всего, хочет использовать в некоторых боях для непосредственного руководства какими-нибудь частями. Я, было, заикнулся, что не на кого город оставить, но Меньшиков только фыркнул и сказал, что к царю с этим не пойдёт. Владимир Михайлович, я рекомендую вместо меня оставить моего помощника, его зовут Кузнецов Георгий Владиленович. Он у меня недавно, но парень грамотный, в курсе всех задач – он как раз планированием и занимался. Но вместо себя его не оставляйте – скользкий он какой-то. Пусть лучше Маслов понапрягается, а ещё лучше – Дубов, засиделся мужик на вторых ролях, справится! Если что – Свиньин и Загоруйко ему помогут. Ещё Меньшиков велел везти всё, что мы ему обещали – воздушный шар, танковые пушки, газ, медикаменты и медперсонал – сколько есть, говорит. Думаю всех-то не надо везти, отмажем как-нибудь, а вот молодёжь пускай попрактикуется».
Пришлось Маковею лично собираться в поход, так и не сочетавшись законным браком с Валерией Павловной, которая уже шестой месяц была беременна. Сборы заняли не очень много времени, так как обоз с боеприпасами был уже практически готов: несколько дней ушло лишь на подготовку в дорогу специалистов и окончание работ над главным новшеством военного искусства – воздушным шаром, предназначенным для ведения воздушной разведки и корректировки артиллерийского огня. В конце января Маковей выехал в новую столицу Российского государства.
Царю не терпелось испытать возможности нового оружия и новой техники в настоящем деле. Не дожидаясь весенней ростепели, он отдал приказ на начало боевых действий и военной кампании 1704 года. В середине февраля два пехотных полка 1-й стрелковой дивизии с минометно-артиллерийским дивизионом и две кавалерийские бригады Меньшикова подошли к Дерпту и осадили его. Ещё два стрелковых и два пехотных полка с кавалерией окружили Нарву, два полка осадили Ивангород.
Активные действия было решено начать с Дерпта. Туда по санному пути подвезли две танковые пушки, боеприпасы к ним, сотню 120-миллиметровых мин, начиненных слезоточивым газом и воздушный шар с гондолой и газовой установкой и тонким 150-метровым тросом на барабане.
Общее руководство осадой и штурмом осуществлял генерал Михайло Головин. Переправив на противоположный берег часть кавалерии и один полк для блокады крепости с тыла, остальные подразделения, всего около 3000 человек, он рассредоточил полукольцом в версте от крепостных стен, опираясь о реку обоими флангами. Гранатомётный взвод, состоящий из шести снятых с БМП орудий «Гром», он, по совету майора Шанского, поставил прямо в цепи напротив городских ворот, минометную батарею – в двух с половиной верстах вдоль дороги, ведущей в крепость, тяжелые танковые орудия – в двух верстах от крепости прямо на дороге, ведущей в неё. На небольшой высоте в трёх верстах от города комдив разместил свой КП и наслаждался, как игрушкой, тангентой от микрофона радиостанции Р-159, то и дело щёлкая нею и слушая, как от этого трещит динамик.
– Смолин! Смолин! Слышишь меня? – в который уже раз вызывал генерал командира полка.
– Да не «Смолин», Михайло Андреич! – снова кривился досадливо сидевший рядом Шестов. – Сколько раз говорить – «Сосна-2»!
– Ну да! А я что говорю?.. «Сосна-2» – это кто?
– Это и есть Смолин, его позывной…
– Ну!.. Так я ж и говорю – Смолин!.. Во! Чуешь – отзывается! Ага, Смолин? Добре меня слышишь?
– «Сосна», я – «Сосна-2», слышу вас хорошо! – донеслось из наушников, лежавших на столе.
– Ты за каким бесом вторую роту в овраг посадил? Чего они оттудова увидят, по ком стрелять будут?
– «Сосна», я – «Сосна-2», докладываю: с моего КП овраг не просматривается, фланги батальонов открыты…
– Да хрен с этим оврагом – его отсюда хорошо видно! Ты лучше центр перед воротами уплотни!
– «Сосна», я – «Сосна-2», вас понял, выполняю!
– Тьфу! – сплюнул Головин чуть ли не в микрофон. – «Сосна», «Сосна»! Какая ты, на хрен, сосна, когда ты Юрка Смолин и дубина стоеросовая!
Маковей и Шестов едва сдерживались от смеха, наблюдая, с каким трудом генерал осваивает радиосвязь.
– Смешно им! – проворчал Головин и посмотрел им за спины. – Ага, вон, кажись, и государь поспешает!
Маковей обернулся и поднял бинокль. По дороге из-за леска показалась процессия – конвой царя в боевых кирасах поверх коротких зелёных полушубков, кожаный царский возок с гербом на дверцах, огромная раззолочённая карета Меньшикова, дымящая трубой «буржуйки» и его охрана в красно-жёлтых плащах с перьями на высоких меховых шапках.
Головин вскочил на своего коня, махнул рукой вскочившим Маковею и Шестову – оставайтесь, мол, – и поехал к подножию высоты встречать царя.
Первым делом Пётр, поднявшись на КП, осмотрел в перископ крепость и то, как ведутся осадные работы.
– Обложили хорошо, но народу, сдаётся мне, маловато… А батареи правильно поставили… коль все ядра долетят… Ну, рассказывай, Михайло! Почему бомбардировку не начали досель?
– Так что, господин бомбардир, решено начать артиллерийскую бомбардировку с завтрева, как рассветёт! Теперь уже темнеет, зря запас изводить не будем. За ночь пехота выроет окопы в полный профиль и укрепится на позициях на тот случай, ежели неприятель после бомбардировки решится на прорыв. Мы доподлинно знаем, что гарнизону в крепости чуть боле дух тысяч человек, около пятисот лошадей и шестьдесят четыре пушки. Пушки старенькие, большинство – наши, что под Нарвой захвачены. Потому и постреливают редко, что боле, чем за версту от них проку мало. Но ядер много, так что при штурме могут урону много принести. Командует гарнизоном полковник Ларсен, вояка мудрый и упорный, старый знакомый Алексан Данилыча. Сей день наши артиллеристы… э-э… Олег Михайлов, как там?..
– Привязывались к местности и отрабатывали таблицы стрельбы, ваше величество!
– Вот-вот! Божатся, что с утра десятком зарядов достанут главный пороховой погреб, он вот здесь у них находится, через два дома от ратуши… Но это, ежели Ларсен не согласится на наш ультиматум!
– Какой ещё ультиматум? – Пётр удивился, потому что от ультиматумов пришлось отказаться ещё в прошлом году, так как было известно, что Карл приказал защищать крепости до последней возможности и никаких ультиматумов не принимать, в переговоры не вступать под страхом позорной смерти через повешение.
– Да вот, господин бомбардир, Владимир Михайлович говорит, что город мы так и так разбомбим, много народу сгинет, а оружие у нас мощное, у них такого нету. Стало быть, надо честно с ними поступить, дабы не говорили потом на нас, что мы крови жаждем любыми путями… Я с ним согласился!
– Хм! А ты знаешь, что шведам ультиматумы не велено принимать, а гонцов – вешать?
– Знаю, господин бомбардир! Но для чистой совести… Коль не примут нынче – пошлём вдругорядь, как погреб взорвём!
– Для чистой совести!.. Ты как не на войне, генерал! Хотя… Может, оно и верно… Что за ультиматум?
– Вот, господин бомбардир: один по-свейски, другой по-нашему. Привяжем к пустой гранате и запустим из гранатомёта шагов с пятисот, так что и вешать им некого будет!
Пётр взял в руки два свитка, бегло просмотрел шведский вариант, хмыкнул и углубился в русский.
Заготовки для ультиматумов, отпечатанные на хорошей белой бумаге с российским гербом с помощью компьютера, с пропусками, вместо которых надлежало от руки вписывать приличествующие месту и обстоятельствам детали, Маковей привёз с собой из Романова. Экземпляр, который читал Пётр, был уже заполнен, не хватало только его собственноручной подписи.
В обеих бумагах по-шведски и по-русски было написано:
«Командующему шведскими войсками гарнизона крепости Дерпт полковнику Ларсену.
Господин полковник! Сего дня мы намерены возвернуть себе утраченные в дедовские времена российские земли, веси и города, невзирая на вашу на то волю или неволю. Поелику мы считаем, что война сия справедлива с нашей стороны, то предлагаем вам добром оставить обороняемую вами крепость и с миром и честью уйти восвояси.
Испытывая христианское милосердие к мирным обывателям города Дерпта и подневольным воинам вашего монарха, упреждаем, что в случае отказа от выполнения приведённых в сём документе условий безоговорочно, а также оказания вполне бесполезного сопротивления, по вам и, равно, по безвинным обывателям, будет применено мощное и доселе вами невиданное оружие, посредством которого весь ваш гарнизон будет уничтожен, пленён и отправлен на принудительные посильные работы до конца войны. Ежели будет отказано в другой раз, все военные, включая и офицеров, будут отправлены в бессрочную ссылку на рудники в самые холодные края России. В случае отказа от сдачи в третий раз, все оставшиеся в живых офицеры будут казнены как военные преступники, командующий – повешен, а нижние чины будут закованы в кандалы и отданы навечно в каторжные работы.
Срок ответа на первый ультиматум устанавливаем к исходу 1-го часа поутру февраля 17 дня 1704 года от Р.Х.
За сим – с христианским милосердием и уважением к воинскому долгу
Ц. и В.К.В.В. и М. и Б.Р. ПЁТР
Командующий осадными войсками генерал-поручик инфантерии М.А. Головин.
16.02.04.»
– Ну-ну! – сказал Пётр, дочитав. – Совесть, говоришь, чистой будет? Ну, так посылай, чего стоишь – стемнеет скоро!
Подождав, пока царь распишется, Головин свернул ультиматумы в одну трубочку и передал их посыльному. Тот вскочил на коня и поскакал в боевые порядки полка. Еще через десять минут с КП увидели, как из траншеи вылезли два человека и быстрым шагом пошли в сторону крепости. У одного из них в руках был белый флаг, у другого – ручной гранатомёт РПГ-7 с вставленной в него учебной гранатой. Подойдя к крепости метров на 350, солдат с гранатометом присел на одно колено, прицелился и нажал на курок. Обычная на вид железная труба выплюнула назад стартовый заряд в виде струи огня и клуба белого дыма, а вперед послала черную болванку гранаты, сверкающую в сумрачном небе оранжевым огоньком трассера. Граната, взмыв вверх под углом примерно в 50 градусов, описала на глазах изумлённых шведов дугу и упала в нескольких метрах от стены внутри крепости. Видно было, как стоявший на стене офицер, что-то крикнул вниз и показал рукой в ту сторону, куда упала граната.
– Готово, государь! – Головин оторвался от стереотрубы. – Послание наше неприятелем получено!
– Вижу, – сказал Пётр и опустил свой бинокль.
Темнело, действительно, очень быстро. На крепостных стенах Дерпта стояли шведские солдаты и офицеры и с любопытством наблюдали, как русские копали рвы в версте от крепостных стен, ломали хлипкие домишки посада и растаскивали бревна, то тут, то там ставили палатки, дымили полевыми кухнями и почти не обращали внимания на осаждённых. Русские войска были растянуты в две жидкие линии по всему фронту, и артиллеристы крепости, заметив, что в эти цепи с такого расстояния попасть практически невозможно, перестали бесполезно швырять ядра на ветер. Очевидно, полковник Ларсен решил, что раз нигде не видно, как сосредотачиваются штурмовые колонны, то и штурма в ближайшее время можно не ждать. Лишь две пушки, по всему видать, очень хорошие и дальнобойные, установленные на высоких башнях по обеим сторонам крепостных ворот, время от времени продолжали посылать свои огромные ядра в русские порядки. Горячие ядра шипели в снегу и крутились волчком секунду-полторы, потом оглушительно взрывались, разбрасывая вокруг себя грязный снег и осколки величиной с ладонь. Пока ядра шипели и вертелись, солдатам хватало времени, чтобы броситься на дно ещё не до конца отрытой траншеи и переждать взрыв. Когда стемнело окончательно, умолкли и эти пушки. Урон и разрушения в порядках осаждающих были минимальными. Маковей втайне надеялся, что их не будет совсем, но беспорядочная орудийная пальба шведов, хоть и очень редко, но цели достигала. Из, примерно, полутора тысяч ядер, выпущенных защитниками крепости, полтора десятка залетели-таки в траншеи и нашли свои жертвы. Пятеро солдат и один офицер были здорово покалечены, а одного так и не смогли собрать, чтобы похоронить – ядро попало прямо в его окоп и размазало бедолагу по стенкам.
-------------------------------------------------
Подписывайтесь, друзья, – и тогда узнаете, с чего всё началось! Подписался сам - подпиши товарища: ему без разницы, а мне приятно! Не подпишетесь – всё равно, откликайтесь!
-------------------------------------------