Сон, который всё пояснил
... Влад впервые в новой жизни был им рад. Он улыбнулся во весь рот и двинул переодеваться.
Юрий и Семён переглянулись, истолковав улыбку Влада по-своему: видно, его дела в лоне семьи совсем плохи, если он им уже улыбаться начал!
Ребята ждали Влада в прихожей, твёрдо решив не проходить в комнату. Юрий втихомолку затирал сандалией нанесённый с улицы песок.
Виктория Сергеевна наливала воду в фильтр, чтобы поставить чай.
Иван Данилович курил на лестничной клетке, этажом выше.
Приятели от нечего делать стали болтать между собой:
– Тя–тё Ка–ви ла–ста стая–тол! – прошептал Юрка.
– Га–а, как жабль– дири!– басом вторил Семён.
– Между прочим, неприлично говорить на эсперанто в присутствии людей, не понимающих, о чём речь! – шутливо рассердилась Виктория Сергеевна, показавшись из кухни с полотенцем в руках. – А ну-ка, переведи, а то пирожков не дам! – потребовала она.
– Я говорил, что вы прекрасно выглядите, – не моргнув глазом, соврал Семён.
– Да-да, отдых пошёл вам на пользу, ни одной морщинки, – подпел жуликоватый Юрий.
– Что привело вас сюда? – спросила раздобревшая мама, ни на минуту не поверившая этим прохвостам.
– Да, что? – это папа приоткрыл железную дверь и зашёл домой, занося на себе облако никотина.
– Дядя Ваня, тётя Вика, мы уводим вашего сына в Интернет-кафе! – бодро заявил Семён, радушно пожимая жесткую ладонь Ивана Даниловича.
– Юрочка, поди-ка сюда, – позвала мама тем ласковым голоском, за которым следует выведывание тайны.
Пока Иван Данилович беседовал в прихожей с Семёном об автомобильных железках, Юрий нехотя разулся и поплёлся на лоджию за Викторией Сергеевной.
– Юрочка, – трагическим голосом начала мама, притворяя за спиной дверь. – Что они сделали с моим сыном?
– А что такое? – сделал непонимающий вид Юрка.
– Ты что, ничего странного не заметил? – подозрительно спросила мама. – Он как–то нелепо ходит мелкими шажочками. Стал приторно вежливый. Забыл, какие любит пирожки. И... читал Ахматову! В чём дело?
– Понимаете, тёть Вик, он головой шибанулся конкретно. Ну, крышу у него сорвало. Вы не заостряйте на этом внимания, а то он зациклится и останется таким навеки.
Врач велел делать вид, будто никто не замечает странностей. Он сначала ваще всё забыл, нас с Сёмкой не узнавал...
– Какой ужас! А я-то думаю, подменили его, что ли? Представляешь, с шестого класса с ним билась, не знала, как от курения отучить.
А тут отец в туалете закурил, так Владюха взъерепенился: мол, не могу дышать такой отравой! В итоге видишь, где отец курил? Этажом выше.
– А…! Так он, это, в больнице, наверное, отвык, – поспешно ответил Юрий.
– Грех, конечно, говорить, но что его раньше машина не сбила?
– Что вы такое говорите? – гневно воскликнул Юрий.
– Юр, только ему не говори. Это я так. Но он всё же стал другим, – упрямо повторила мама.
– Заявил, что у него холестерин…
Юрка наклонился к Виктории Сергеевне и, озираясь по сторонам, прошептал голосом знатока:
– А представьте, что было бы, если бы он изменился в другую сторону? Стал маньяком или полным идиотом? Это было бы лучше? Ну и пусть читает свою Цветаеву и не дымит! Кому от этого плохо?
– И то верно, – согласилась мама. – А почему вы мне ничего не сообщили? – запоздало предъявила претензию мама.
– Так…это, адреса не было. И волновать вас не хотели.
– Юра, – голос Виктории Сергеевны сделался шуршащим.
– Он ни в кого, случайно, не влюбился?
– Ой, да что вы! Какая там любовь! Хорошо, что он вообще жив – здоров остался! – воскликнул Юрий, вслепую дёргая закрытую дверную ручку.
– Ладно, Юра, отдаю его под твою ответственность, – с неимоверным облегчением выдохнула Виктория Сергеевна и выпустила его.
Юрий японскими шажками попятился к Семёну, радостный, что освободился из цепких щупалец Виктории Сергеевны.
Молодые люди собрались, Влад оделся в спортивный костюм, кроссовки, очень, по его мнению, удобные, и приятели отправились в Интернет-кафе через улицу.
Мама поглядела им вслед и нахмурилась.
Вот с сыном произошла очередная странность: эти кроссовки она купила в дорогом магазине, но они совершенно ему не понравились. Он и скрывать тогда не стал, сказал, что таких дурацких кроссовок носить не станет. А сын такой человек: сказал – отрезал. И теперь он любовно натянул их, отметив, какие они мягкие?
Завтра же утром в церковь!
… В кафе было темновато, свободных столиков не было. Ровный гул людских голосов, музыка, мутный воздух, в общем, всё как всегда.
– Влад, ты будешь входить в Интернет?
– Я… не умею.
Семён оплатил час пользования Интернетом и усадил друга за компьютер.
– Тут ничего сложного нет. Вот, видишь на экране этот значок? Дважды щёлкни по нему мышкой…
– Чем? – обалдел Влад.
– Темнота! Ну, вот же, штукенция с проводом, – мышкой называется. Палец сюда…
Рука Семёна стала мастерски щёлкать мышкой, вводя приятеля в курс компьютерного дела.
Через пятнадцать минут Влада было не узнать, – он стал совсем как настоящий! Его глаза сияли.
Он заинтересовался медицинским сайтом, прогнозом погоды. Всё интересное можно было немедленно распечатать.
«Вот до чего техника дошла! Во времена моей молодости сиди в библиотеке, ройся в каталогах до одурения. Затем полдня конспектируй. А здесь всё можно сделать сразу и легко!» – думал потрясённый Влад. Час быстро подошёл к концу.
– Ну, как? – улыбнулся Юрий.
– Супер! – неожиданно выдал Влад.
– А ты обучаем! Мы тебя ещё и курить научим, как ты нас когда-то! – восхитился Семён.
– И не надейся, – улыбнулся Влад с озорными звёздочками в глазах.
В кафе этим временем вошла группа девушек.
Трое направились к освободившемуся столику, а четвёртая, отделившись от группы, зашагала к Владу, вернее, к его затылку.
Она на ходу нервно поправляла рыжие кудряшки и непрерывно мигала светлыми глазками.
За спиной Влада раздался срывающийся девичий голосок:
– Владик, где ты пропадал всё это время?
Он не сразу понял, что обращаются к нему, но всё же обернулся. На его лице появилось крайне удивлённое выражение.
– Вы меня?…
«Она вылитая моя новая «мамочка»! Ну и вкус у Влада…»
– Тебя, дурачок. Как долго я тебя ждала, – воскликнула девица, прыгнула к нему на колени лицом к лицу и… подарила долгий, трепетный поцелуй.
Всё происходило так стремительно, что Влад ничего не успел сообразить.
Одно он понял определённо: если девушка немедленно не слезет с его колен, он за себя не отвечает….
Так вот, как это происходит? Все четыре литра крови напряжённой волной очутились у него в паху…
– Марина, человек лежал в больнице! – стал спасать «пропавшего» друга Семён.
Влад туманно подумал, что ему теперь хотя бы имя бессовестной девицы известно.
Девушка наконец-то оторвалась от Влада, и, томно заглядывая в его глаза, спросила:
– А что с тобой произошло?
– Уйди! Слезь!– покраснел Влад.
– С каких пор ты стал таким целомудренным? – нарочито невинным голоском спросила Марина. – Помнится, тогда в парке…
– Марина, ты не знала о дорожном происшествии? Хороша подруга! – снова встрял Семён, недолюбливавший несерьёзную девицу.
– Да, Семён прав! – добавил Влад, пытаясь скинуть с колен намертво приросшую ношу. – Меня, значит, нет, а ты по кафе шляешься?
– Я с девочками! И вообще, что вы все ополчились против меня? – обиделась Марина. – Я каждый день звонила, переживала, но никто не отвечал. Она снова повернулась к Владу и капризно произнесла:
– Владик, не сердись. Пойдём лучше прогуляемся по нашему месту…
– Э, нет, – вместо Влада ответил Юра. – У нас срочные дела!
Марина уставилась на Влада, выражение глаз с томных сменилось на хищные:
– Ну что, дорогой?– с вызовом спросила она.
– Не сейчас. И не с тобой, – с расстановкой ответил Влад, которому изрядно всё надоело.
Он почти скинул её. – Пойди, сначала научись себя вести скромнее. Совсем девки испортились!
– Ах, вот как?! Друзья стали тебе дороже меня? – она чуть не упала на пол, одарила его презрительным взглядом и с видом победительницы пошла к подружкам, внимательно следившим за сценой.
По их лицам нетрудно было догадаться, что они потрясены: глаза округлились, рты застыли на недосказанной фразе.
Влад, которым она вертела, как хотела, её только что бросил!
– На моей памяти ты первый раз дал ей от ворот поворот! – восхитился Семён. – Пусть, блин, посмотрит, каким ты можешь быть.
– Пойдёмте отсюда, – устало заявил Влад. – А то тут стрёмно.
************************************
…Семёну в эту ночь не спалось.
Дни летели, а настоящий Влад всё не возвращался в своё тело.
Похоже, бабуля прочно обосновалась в нём.
Отчего не жить? Тело молодое, здоровое, сильное. А человек, он ко всему привыкает.
Многие вещи поначалу кажутся не возможными, а затем перетекают в разряд обыденных…
Он даже отыскал в Интернете информацию о переселении душ, которая, к сожалению, разочаровала его.
Там было сказано, что душа, занявшая чужое тело может жить там если не долго, то всегда.
Бывает так, что две или более души займут одно тело и поочерёдно вступают в стадии активности.
Также говорилось, что это явление не случайное: не зря чужая душа вселяется в человека: ею руководит какая-то миссия, например, невыполненные дела не Земле.
По их завершении, душа покидает временное пристанище.
Зачем явилась бабка? Отомстить?
Семён и Юрий, отчаявшись ждать ремиссии, стали уговаривать Влада, чтобы он самостоятельно отыскал иконы и отдал им.
Финские мафиози в последнем телефонном разговоре открытым текстом пригрозили, что если их и дальше будут водить за нос, то для друзей и Алекса всё плохо закончится....
Семён и сам знал, что такие, как они, не предупреждают дважды.
Один Влад был в бешенстве: иконы, украденные у него же, он должен отдать?
Да он умер из-за них!
Пусть и дружки потрясутся.
Он, конечно, не стал им этого говорить, но и не обнадёживал, бросая краткое «ищу».
Поначалу Влад действительно не чувствовал важности поисков.
Он в какой-то мере радовался, что не знает места расположения икон, пока осваивался в новом облике.
Влад вживался в новую роль сына, ему даже удалось по-своему полюбить этих двоих людей, ставших его родителями.
Иногда он чувствовал, что ему удаётся запудрить мозги родителям, но чаще – нет.
Жизнь в их доме была не такой уж плохой. Мама бегала над единственным сыном, как наседка, опекала его.
С настоящим Владом они частенько ругались, характеры не совпадали.
Мама была склонна к мимолётным выводам и истерикам. А Влад, в свою очередь, просто обожал разыгрывать её и доводить до белого каления.
В последнее время она не узнавала сына – в нём появились человеческие нотки заботы о родителях и участливость.
Например, на днях он сам предложил покрасить маме волосы, заметив седину у корней.
Мягко посоветовал сменить колер и избавиться в парикмахерской от пережжённых кудряшек.
Он вообще стал влиять на мнение матери относительно одежды.
Посоветовал ей не носить оранжевый плащ, указав на то, что он её старит.
Морковную помаду Виктории Сергеевны Влад решительной рукой отправил в мусорное ведро, назавтра купив ей новую помаду оттенка «карамель».
Раньше Виктория Сергеевна ни за что не послушалась бы советов Влада.
А новому Владу вняла, за что тут же получила одобрительные слова соседей.
Все отметили, что её новый гардероб, причёска и макияж исключительно её украшают.
А на прошлой неделе Иван Данилович простудился и заболел бронхитом.
Раньше Владик бы и не заметил состояния отца, но в тот день надолго скрылся на кухне. Маме стало интересно, чем он там занимается?
Небось, опустошает холодильник? Картина, что открылась перед глазами, мягко говоря, шокировала её: оказалось, что сын уже заварил отцу смесь трав «грудной сбор» и сосредоточенно начинял пустую редьку мёдом…
Новый Влад принадлежал к людям уходящего поколения, которые выросли в труде и заботах о членах семьи.
Никто ничего не давал им даром, они не привыкли к тунеядству и считали себя обязанными тем, кто их кормит.
Более того, они часто работали на энтузиазме, которого часто требовала страна во имя высоких идей. Образ жизни настоящего Влада не вязался с представлениями новоявленного.
Но, учитывая, что в последние годы жизни на Набережной о надлежащем уходе речи не было, он наслаждался украденным особым положением.
Мама приносила ему чай в постель, готовила каши по его просьбе.
К счастью, каши Виктория Сергеевна списала на особую диету, предписанную сыну.
Парень даже стал позволять себе приказной и капризный тон – что несколько равняло его с настоящим Владом.
Но позже всё изменилось.
Владу приснился странный по своей реальности сон.
Он и спал тогда, и не спал, а вроде как дремал. Чей-то голос повелел подняться с постели и следовать к двери, ниоткуда возникшей прямо перед ним.
Он бы голову отдал на отсечение, что раньше в этом месте комнаты двери не было.
Голос мысленно скомандовал войти в эфемерную дверь и повёл его по запутанным ходам–коридорам.
Страха не было.
Влад был оглушён тишиной и не мог мыслить самостоятельно, подчиняясь лишь воле обстоятельств.
Он плутал, плутал.
Менялись уровни, сжималось пространство, искажалось время, кое-где было очень холодно, как в пещере со сталактитами.
Влад постепенно преобразовался в Капитолину Матвеевну, одетую в неизменное серое шерстяное платье и любимую шаль. Сразу же вернулась суставная боль и отдышка.
В помещении, предшествующем главному, стояла в ожидании толпа людей. Их лиц не было видно, они напоминали собой серую, молчаливую массу.
От неё отделился человек, ведущий за ручку ребёнка, мальчика. На нём была военная форма и фуражка.
Малыш был одет в матросский костюмчик, как когда-то её сын Ванятка.
Капитолина Матвеевна подслеповато прищурилась, присмотрелась….
Да это и есть Ванятка! И Пётр!
Сколько раз она представляла эту встречу в минуту душевного волнения, ей казалось, она раздавит их своими объятиями!
Но сейчас впала в абсолютный ступор и ждала…
– Ну, здравствуй, Калинушка,– мягко проговорил Пётр, не касаясь её.
– Здравствуйте, Петенька, Ваняша! – слёзы наполнили её глаза.
– Нельзя нам долго. Отчего ты меня не послушалась, ведь я тебя предупреждал, – укорил Пётр. Ваня мило улыбался матери, но стоял, словно вкопанный.
– Прости, Петенька!
– Тебе пора.
Отец и сын стали медленно удаляться, не оглядываясь.
Через минуту ей показалось, что она и не видела их вовсе, так, игра воображения.
Голос в ушах повелел ей войти. Она, по-старушечьи шаркая, проследовала в неожиданно огромный по размерам, ярко–белый кабинет.
Он был такой огромный, что превосходил по размерам десять концертных залов консерватории.
Того, кто сидит в ослепительно-белом кресле, не было видно.
Из кресла струилось фосфорическое свечение, ярче Солнца.
Её маленькая, сгорбленная фигурка замерла в ожидании. Она поняла, что предстала перед НИМ.
Теперь Капитолину Матвеевну окутал тихий ужас, который человек ощущает при мысли, что он для кого-то прозрачен и примитивен.
Здесь бесполезно пользоваться земными приёмами, лгать, хитрить…. В этом месте видны насквозь все помыслы.
Вездесущий голос выдержал значительную паузу, чтобы человек понял важность происходящего, и обвалился на неё:
– Знаешь ли ты, зачем вернулась?
Нет, голос не подавлял.
В этом не было необходимости.
Он был кульминацией всего на свете. Многие побывали здесь на предварительном разговоре до перехода в иной мир и видели бы вы, что делалось в этих стенах с людьми, мнившими себя выше других.
Куда только девалась их гордыня, неверие…
Они напоминали жалких овец, блеющих перед НИМ.
Те, кто считал себя хозяевами жизни, которые знают ответы на все вопросы, которые умеют решить любую проблему, терялись перед НИМ, прочувствовав своё ничтожество и примитивность.
Здесь земные связи не значили ровным счётом ничего, как все равны в момент рождения.
– Ты осознаёшь, что твоё присутствие не случайно?– шевелилось пространство.
– Да-а…, – прошептала Капитолина Матвеевна, ощущая себя пылинкой во Вселенной.
– Ты всё сделала для тех, кого любила?
– Нет. Боюсь, что нет.
– Заверши дела свои.
– Какие? – прошептала старушка.
– Я не стану поучать тебя, – сочился голос сквозь её атомы.
– Подскажите хоть немножечко, что именно я должна сделать, – взмолилась она.
– Не дай ИМ привести задуманное в жизнь. Всё в руках твоих.
Влад проснулся в испарине.
Голос продолжал звучать в ушах.
Он открыл глаза и был готов побиться об заклад, что видел, как в темноте растаяли белые контуры мистической двери.
Он так и не сомкнул глаз в эту ночь, всё думал, что означали эти слова.
Если он правильно их растолкует, то вернётся. Ему до смерти надоело жить в чужой шкуре, надоело быть псевдо Владом. Он определил для себя план действий.
Первым делом он решил отыскать иконы.
С того дня он и приступил к методичным поискам.
День за днём обшаривал каждый сантиметр трёхкомнатной квартиры. Исследовал все картины, шкафы, тумбочки, коробки.
Лазал под коврами.
Он искал ценности даже в белье, в книгах, но всё тщетно.
Друзья всё жёстче напирали, нервничали, но он на самом деле ничем не мог их порадовать.
Помог случай.
Виктория Сергеевна затеяла большую генеральную уборку квартиры и попросила сына снять шторы в гостиной.
Они висели на допотопной круглой деревянной гардине с кольцами. Края гардины украшали специальные бомбошки, которые служили ещё ограничителями для колец.
Влад зачем-то покрутил одну из них, она оказалась в руке.
От внезапной догадки он взмок. Сунул палец в открывшуюся пустоту гардины, а там зашуршал упругий холст. Слёзы радости пробились из глаз, руки задрожали.
– Вот мои иконы, спасибо, Господи! – прошептал он, осторожно извлекая предметы искусства на белый свет. Местами отслоилась краска.... Как можно так варварски их было скручивать?
Теперь он точно знал, как с ними поступить.
К нему пришло прозрение, зачем он вернулся, и почему именно Владом.
************************************** ...Перед тем, как закончить миссию, Влад захотел сделать ещё кое-что.
Желание поехать к своему бывшему дому давно поселилось в его мозгу, чуть ли не с момента выписки из больницы.
Теперь это желание имело под собой жёсткое основание.
Он сослался матери на неотложные дела и направился на автобусную остановку.
Нужный автобус подошёл довольно быстро, и понёс его к родному гнезду.
Ему даже удалось найти свободное местечко и присесть.
По дороге он много размышлял, ему становилось то грустно, то радостно.
К месту, где сидел Влад, протиснулась старенькая бабушка и стала красноречиво вздыхать.
Он не сразу сообразил, что нужно уступить ей место. Бабушки редко уступают место бабушкам….
– Присаживайтесь…, – перевесило воспитание.
– Ой, спасибо, сынок. Дай Бог тебе здоровья…
По мере приближения к дому его охватил неописуемый ужас, как у осуждённого, вернувшегося домой после многолетней отсидки.
Ноги стали слабенькими, вернулась давно забытая тахикардия.
Двор неуловимо изменился…Что не так, как раньше, он пока не понял.
Влад, крадучись, подошёл к окнам своей бывшей квартиры на первом этаже и заглянул.
Гераней там уже не было, новые жильцы сменили деревянные окна на новомодные пластиковые.
На кухне и вовсе оказались горизонтальные жалюзи.
«Удобно, никто не заглянет в окно без желания хозяев» – вздохнул Влад, борясь с острым приступом ревности. «Интересно, там хоть порядок?»
Он вошёл в подъезд и постучал в свою бывшую дверь, ставшую теперь сейфовой.
Её открыла простоволосая, круглая девочка лет четырнадцати и вопросительно глянула на незваного гостя.
Она ела бутерброд.
Размерами он был чуть меньше турецкого батона. Через минуту к ней присоединился папа с круглым животом, обтянутым желтоватой майкой, и сияющей сальной лысиной.
Он вопросительно глядел на Влада, вытирая рукой жирный рот.
Влад огляделся. В доме такой беспорядок, словно только что уехал табор цыган.
А этот запах! Что они тут делают? Целыми днями жарят шкварки?
В комнате была редкостная безвкусица.
Салатовые обои в фиолетовый цветочек, мебель оттенка «орех» с наклейками из жевательной резинки «Бумер», оранжевый линолеум с геометрическим рисунком.
А потолок! Они заказали натяжной потолок небесного цвета, расписанный под церковные мотивы.
В маленькой комнате шёл ремонт и для того, чтобы пыль не летела в квартиру, хозяева прибили гвоздями бархатную портьеру Капитолины....
– Что вам надо? – спросил мужик неожиданно тонким тенорком.
– Добрый день. Здесь до вас жила бабушка, – начал объяснять Влад. – Я её… правнук. Пожалуйста, если у вас остались её семейные фотографии или еще что либо, отдайте это мне. Для вас эти вещи нечего не значат, а для меня дороги, как память.
Мужчина нахмурил жидкие бровки, припоминая, куда они с женой дели архив.
Заплывшие жиром глазки заморгали в сильнейшем раздумье. Видно, ничего так и не вспомнив, он крутанул головой:
– Где же они? Кто их знает?
Тут включилась девочка, которая все это время стояла рядом:
– Ты че! Совсем не помнишь, что ли? Ты же сам сказал мне их на помойку отнести!
Мужика отчего-то рассердила реплика дочери, и он назидательно произнес в сторону Влада:
– Раньше надо было думать. Мы что ли должны хранить ваши семейные ценности? Хватились через полгода, вот, значит, как вам бабка дорога! Мы вынесли весь хлам на помойку, видите, у нас ремонт. Кстати, ваша бабуля порядком запустила квартиру…
«Кто бы говорил! Да через полгода у вас жир начнёт капать с потолка!» – рассердился про себя Влад, и, не дослушивая тирады, решительным шагом вышел из… чужой квартиры.
Хотелось глотнуть свежего воздуха. На крыльце его нагнала девочка. Одна рука у нее была сжата в кулачок.
– Постойте, постойте! Я вспомнила!
– Что такое? – обернулся Влад.
– Вот! – на ее ладони блеснул серебряным блеском медальон с секретом.
Девочка объяснила:
– Я в тот день не все выкинула. В этом медальоне есть женщина и девушка, они такие счастливые. Да и сам медальон красивый, узоры такие замысловатые. Я, конечно, не знаю, этих людей, но рука как-то не поднялась выбросить…. Возьмите, рада вам хоть чем-то помочь.
Влад расчувствовался и в порыве обнял девочку.
– Как тебя зовут?
– Наташа. А что?
– Пусть твоя судьба сложится хорошо, Наташа. Потому что ты – хороший человек.
– Ну ладно…. Скажу вам еще кое-что.
Недавно к нам заходил сосед напротив, противный такой. Предлагал какую-то старинную серебряную посуду, якобы, в наш евроремонт предметы старины отменно впишутся.
Я еще заметила, что на медальоне и посуде схожие узоры…
У Влада перехватило дыхание.
– А вы?
– А что – мы? Во-первых, он очень дорого заломил. А во-вторых, вы его видели? Он опустившийся человек, не работает. Откуда у него предметы старины? Понимаете? Отец что-то не захотел в тюрьму садиться!
– Наташа! Спасибо тебе большое!
– Да не за что, – пожала плечами девочка и исчезла в подъезде.
Оказывается, посещение бывшего места жительства было так, на разбавочку?! Тренировкой перед большим прыжком?
Следовало теперь навестить бывшего соседа, «невезучего» Михал Михалыча Брачука из квартиры напротив?
Влад не думал особо, как построить разговор, кулак уже сам собой стучал в соседскую дверь.
Внутри все кипело. Мужчина оказался дома и высунул из-под цепочки свой длинный, любопытный нос в крупных порах.
Брачук принадлежал к числу лентяев, основной постулат жизни которых сводится к обиде на более удачливых.
Вместо того, чтобы приложить кое-какие усилия и выправить уровень жизни, они будут ныть, забросив ногу на ногу.
А ещё таким неплохо удаётся водить окружающих за нос, внушая, что они замечательные, но неудачливые люди.
– Что вы хотели, молодой человек? – спросил он надтреснутым голосом.
Из квартиры вырвался затхлый воздух давно не проветриваемой квартиры.
– Михал Михалыч Брачук? Я сотрудник милиции, откройте.
– А где удостоверение? – голосом ябедника проскрипел он.
– Может, вам ещё и ордер на обыск предъявить? – грозно пригвоздил Влад. – Это можно. Но хотелось бы сначала попытаться поговорить по-хорошему! Как говорится, чистосердечное признание смягчает вину.
– Как-как-какое признание? – вспотел сосед. – Что вы от меня вообще хотите?
– Поговорить. Это вы нашли тело соседки, Капитолины Матвеевны?
– Ну, как бы вам сказать. Это, собственно говоря, действительно был я.
– А поподробнее? Может, всё же, впустите меня в дом?
Михал Михалыч нехотя распахнул дверь перед незнакомцем.
Он был одет в застиранную футболку неопределённого цвета и трико с отвислыми коленями.
Давно не мытая голова лоснилась.
Сероватая шейка, как у стервятника, прогнулась вперёд дугой.
Бывший сосед натянул на лицо самое правдивое выражение, на которое только был способен, и начал повествовать:
– Бабка всегда запирала двери, ведь мы живём на первом этаже. Мало ли кто может войти чужой?
Я вот, например, всегда слежу за посетителями, у меня муха не пролетит! В тот день я заметил, что дверь её квартиры приоткрыта.
Я, естественно, стал переживать, а вдруг что случилось?…
«Как бы не так, переживал он! Семён приходил дважды, а этот «зоркий глаз» ничего не заметил!»
Михал Михалыч между делом завёл Влада на холостяцкую кухню. Сосед послюнил руку, пригладил жидкую чёлочку и продолжал:
– Я зашёл в квартиру, так сказать, проявил гражданскую сознательность. Смотрю, а она, того. Умерла. Неудивительно, она была старше Исаакиевского собора.
– Как вы относились к покойной? – спросил Влад, не очень успешно подавляя раздражение.
– Более сварливой соседки у меня в жизни не было. Извела меня своим кашлем! – Сосед скривил презрительную физиономию.
«Не ты ли, едва завидев меня, начинал кивать головой, словно инерционная китайская собачка?!» – не верил в происходящее Влад. Хотелось наотмашь ударить соседа. Но остатки самообладания пока держали верх над яростью.
– Не отвлекайтесь. Что было дальше?
– Я, это, милицию сразу же вызвал!
– Прямо так и сразу? И по квартире не шарили? – прищурился Влад.
– Ей – богу! Вот крест! – перекрестился сосед, фанатично сверкая глазами.
– Куда ты дел серебряную посуду, гнида? – процедил Влад голосом, не предвещающего ничего хорошего.
– Ка-какую посуду? – проблеял разом вспотевший мужик. – Напомнить? Которую ты спёр из кладовки до прихода милиции! Ты шарил по квартире, но взять там действительно было нечего!
Мне известно всё до мелочей, даже в каких штанах ты совершал кражу! – вконец обозлился Влад.
– Я не-не з-знаю! Это не я! – перепугался воришка.
– Слушай сюда, гад, – членораздельно выдал парень. – Ты ещё не понял, что мне всё известно? Есть свидетель, который всё это подтвердит. Если ты сейчас же мне не отдашь краденое, я тебя упеку. Ты знаешь, как наши ребята раскалывают таких, как ты? Или у тебя имеется лишний комплект почек?
– Я продал посуду…, – противно заныл дядька.
– Давай деньги.
– Потратил…. И вообще, она мне должна была семь тысяч…
– Ах ты, собака! Где расписка, заверенная нотариусом? Откуда у тебя такие средства? Ты же дня в своей жизни не работал! – Влада несло.
– Под «честное слово» дал, доверял развалине…
– Ну всё, ты меня довёл. Собирайся. Уазик за аркой. Бери носки, бельё, сухари.
– Нет!! – взревел воришка. Он метнулся в глубину неряшливой квартиры и принёс рваный целлофановый пакет из-под рыбы, в котором что-то тяжело позвякивало.
– На, бери всё! Только не в тюрьму! Я не хочу в тюрьму! – Он упал на колени в молящей позе.
– Поднимись, – сказал Влад, презрительно глядя на этого гадкого человека. – Пол у тебя грязный, инфекцию подцепишь…
….Он держал путь на остановку, но по пути не забыл заглянуть в ближайший продовольственный магазинчик.
Купил новый пакет, переложил посуду туда. После этого ему немного полегчало.
Проходя с другой стороны мимо двора, он наконец заметил, что там появились новые машины, новые собаки.
Дом ещё сильнее облупился, соседские детишки немного подросли.
И, только теперь он понял, что именно неуловимо изменилось во дворе: тополь Петра срубили…
Чувство горечи не оставляло его весь обратный путь, было так досадно….
А чего он, собственно, ожидал? В нашей стране учебники истории переписываются с каждой новой властью, а о судьбе одинокой старухи и судить не приходится.
Люди живут, и не понимают, что все они временные жильцы на Земле, включая толстяка.
Он пока не знает, что когда-то и его фотографии вышвырнут на помойку….
А что до соседа… Крыса он и есть. Грязная, подвальная крыса.
В автобусе не было свободных мест, поэтому Влад стоял, придерживаясь за поручень.
Левой рукой в кармане он бережно сжимал медальон. Неожиданно чья-то ласковая рука обняла его за талию. Это было так внезапно, что он вздрогнул.
Это оказалась вездесущая Марина.
– Здравствуй, милый! Ты на меня всё ещё сердишься? Ну, прости. Что ты делал в этом районе? – как ни в чем не бывало болтала девица.
– Домой ездил, – не стал отпираться Влад.
– Шутишь, как всегда, да? – рассмеялась Марина.
– Стоит сказать правду, все смеются. Отчего людям приятнее слушать ложь? – серьёзно сказал он.
– Да что с тобой? – удивилась девушка, убирая руку с его талии.
– Что со мной, тебе ни за что не понять, – печально ответил он.
– Ты какой-то странный стал, – подозрительно сказала девушка. – Я тебя не узнаю. Раньше ты был с юмором, мы прикалывались.
А теперь ты словно постарел на десять лет.
– Ты даже не представляешь, как близка к истине. Небольшой пролет с цифрами, а так…. Но если я тебе скажу правду, ты не поверишь. Поэтому считай, что я просто изменился.
– Ну, скажи, – девушку съедало любопытство.– Что, в тебе открылся дар?
– Нет, что ты. Просто… я вовсе не Влад, – серьёзно произнёс он.
– Да ладно заливать. Родинка на щеке твоя, нос твой, глаза твои…
– Дура ты, Маринка, дальше родинки не видишь, – насупился он.
– М-мне пора выходить, – обиделась девушка, во второй раз не узнавая Влада.
Он стал ей чужим человеком.
***********************************
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.