Говорят: язык – душа народа. Наверное, так и есть. Давно замечено, например: если ты русский и сказал своему знакомому из башкир хотя бы два-три слова на его родном языке, ты покорил его, он уже полностью твой…
В моем детстве бабушка то и дело рассказывала про какого-то «урыса» Павла. Это было в середине тридцатых годов прошлого столетия. А старуха родилась еще раньше, в XIX веке, нигде не училась и не знала ни одного русского слова. Так вот, ее знакомый, Павел, откуда-то (наверное, из села Поляковка, что в Учалинском районе) ходил на гору Сиратур, где из шахты вытаскивали золотую руду. Преодолевал он каждый день тринадцать километров и, надо полагать, сильно уставал, поэтому стал останавливаться попить чаю в нашем доме, стоявшем на его пути. Мои старики встречали его как желанного гостя. И так уж получилось, что Павел на какое-то время стал нашим квартирантом.
С того времени прошло более пятидесяти лет, а бабушка все рассказывала и рассказывала о Павле, какой он был хороший, веселый человек и настойчиво пытался усвоить башкирский язык. Мои домочадцы посмеивались над приезжим, когда он коверкал чужие для него слова. Как завершил свою учебу Павел – неизвестно, но своим старанием, поразительно вежливым отношением к башкирскому языку и вообще к народным традициям башкир навсегда остался в памяти жителей деревни Кужай.
В предвоенные годы закрыли тот золотой рудник, и ходоков на Сиратур не стало. Через двадцать лет ликвидировали и колхозы вокруг горы. Колхозников почти сорока деревень согнали в совхоз, дав ему название «Поляковский». Отслужив в армии, я устроился там радиотелеграфистом и стал держать связь с Уфой; заодно исполнял обязанности начальника отдела кадров совхоза.
Связь со столицей была надежная, но вот транспортное сообщение с Учалами считалось никудышным. Из той же Поляковки в сторону райцентра выезжал дребезжащий на каждой колдобине старенький автобус. Шофером его был высокорослый, с рыжими волосами урыс. Звали его тоже Павел. Я прекрасно знал, что он никакого отношения к тому Павлу не имеет. Схожесть была только в одном: этот тоже немного кумекал по-башкирски и объяснялся со стариками на их родном языке. В остальном же это были совершенно разные люди. Но в душе моей оба Павла сходились в одном лице. Казалось, этот водитель и был тот старатель, живший у нас. И, по «подсказке» моих стариков, я предельно уважительно относился к новому Павлу, при встречах улыбался ему по-родственному.
Однако шофер был сдержан, относился ко мне как к обычному спутнику. Это крайне обижало меня. Мне хотелось, чтобы Павел видел во мне если не приятеля, то хотя бы «маленькую кочку на ровном месте» (я ведь был все же начальником в совхозе!), но он молча проходил мимо. А по приезде домой я слушал восхищенные слова о Павле: как он, увидав моих стариков на остановке, останавливал автобус возле них, выходил из машины, здоровался, подав обе руки, усаживал как родных, найдя сиденье, хотя было тесно, справлялся о здоровье, житье-бытье. Рассказы стариков непременно заканчивались бесконечными благодарностями Павлу, пожеланиями ему здоровья.
После таких признаний на сердце становилось тепло и радостно. Но следом вставал вопрос: в чем причина тяготения простых людей друг к другу, несмотря на разность национальностей?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, я как-то завел разговор с одним умным человеком – местным русским писателем. Чтобы сразу задеть за живое, специально поделился впечатлениями, полученными в последнее время при работе над темой о башкирских восстаниях в 1730-40 годах: с болью говорил о том, как русские войска истребляли восставших. Я ожидал резкого опровержения. Но мой собеседник отнесся довольно спокойно к моим претензиям, сказав, что нельзя односторонне оценивать исторические события. «А разве вы не знаете, – сказал он, – в те же годы, в середине XVIII века, немало пострадал и русский народ? Люди тысячами покидали родной кров и бежали из-под крепостного гнета из России. А сколько платили налогов? Что, их баловал царский режим? Обиды, несправедливости наносили народу всегда, крайне скудная жизнь была на просторах России. Возможно, башкиры жили даже лучше, чем русские крестьяне».
Трудно было что-либо возразить русскому писателю: бедность национальности не имеет. Разговор наш перерос в воспоминания как с его, так и с моей стороны. Я рассказал очень близкое для себя – картинки из совхозной жизни: как к вчерашнему солдату-радиотелеграфисту в обеденный перерыв заходили точить лясы и травить байки уже пожилые русские товарищи: инструктор по физкультуре и спорту Иван Федорович Игнатов, бухгалтера Миша Ермаков и Павел Жмаев, кассир совхоза Андрей Иванович Ермаков. Постепенно из них складывался дружный коллектив, где витал дух уважения башкир к русским, и наоборот. На чем основывалась тяга людей друг к другу? Я до сих пор не могу получить ответа на этот вопрос.
Например, вышеназванный Иван Федорович, организовавший самодеятельность, любил исполнять башкирскую песню «Уфа – башкалам». Мой лучший друг, электросварщик, получивший заочно специальность журналиста, по моим следам перешел на работу в редакцию. В дружеских застольях он любил петь забайкальские песни и говорил, что они очень похожи на протяжные башкирские песни. Слушая их, казалось, что души забайкальских казаков и башкир перекликаются друг с другом.
Еще один пример из жизни учалинцев. Долгое время крупной организацией – автотранспортным предприятием города и района – руководил Николай Егорович Обухов. Он был известен нововведениями в работу автотранспортников. Но не столько об этом говорили в народе, сколько о том, как прекрасно говорил он по-башкирски, воспитывал шоферов на своем примере. На районных собраниях, посмеиваясь, следили за тем, как он здесь встретится с Вадимом Гудымовичем, как начнут они дразнить друг друга. Почему? Да потому, что Гудымович, будучи начальником строительного управления, тоже владел башкирским языком, даже читал лекции. Так что эти руководители и тайно, и скрытно соперничали друг с другом и этим заслужили уважение.
И вот эти примеры, которыми я как-то поделился с известным русским поэтом в Уфе (кстати, и он знал башкирский язык, даже признавался в любви к башкирским традициям), привели нас к продолжительному разговору. Я вспомнил о том, что здесь живет некая женщина, изучавшая нравственные и психологические устои национальностей и пришедшая к неожиданному выводу: в Башкортостане наиболее близки друг к другу (не по внешности, а по духу, настроениям) русские и башкиры. Сообщив об этом, я ожидал, что мой друг начнет спорить, но он, наоборот, стал поддерживать меня. Я задумался: если женщина-исследователь сделала правильные заключения, на чем же строится близость двух народов? На том, что еще со времен Ивана Грозного вместе защищали общую Отчизну и, находясь рядом в походах и сражениях против иноземцев, переняли друг у друга общие черты? Или на том, что, живя рядом, вместе учились, как вести общее хозяйство?
Мой собеседник возразил – мол, не только из-за этого, ведь здесь речь идет об очень близких исторических периодах. Да, действительно, мы же только в недалеком прошлом стали делить: вот тут кончается твоя земля, а тут начинается наша. А что было до раздела территорий, в глубокой старине? Только из трудов Льва Гумилева мы можем в какой-то степени уяснить: славянские племена в I веке н. э. занимали земли к востоку от германцев, а потом перешли в беспредельные степи Черноморья и Казахстана. Мы обнаруживаем здесь народ, мало напоминающий европейцев-сарматов. А на границе с Китаем, на территории нынешней Монголии, кочевали хунны.
В начале I-II веков н. э. положение резко изменилось: пришли в движение многие народы, дотоле спокойно жившие в привычных им условиях. Ветвь хуннов, покинув степи Монголии, оказалась в Европе. Башкурды двинулись через Алтайские степи на Урал. А русичи пошли на север, на юг и на восток. Где, на каком пути встретились они, как повлияли друг на друга? Не историкам, а одному Богу известно все это…
Снова вспомним двух влиятельных учалинских хозяйственников – Гудымовича и Обухова. Почему они ревностно относились к башкирскому языку, готовы были яростно защищать свое первенство в этом вопросе? У меня нет ответа. Скажем так: они оба отлично понимали, что хороши все языки, каждый из них имеет право жить и развиваться. Надо им помочь. А помощь заключается в их изучении.
Чтобы лишний раз подчеркнуть эту мысль, приведем еще один пример. В Башкортостане, особенно в его Зауралье, хорошо известно имя Героя Советского Союза Александра Серебрянникова. Чтобы увековечить эту фамилию, белоречане одну из улиц своего города назвали его именем, установили памятник. Но в 70-х годах в одной из учалинских газет прошла информация, якобы Серебрянников родился в этом районе. Как так? Чтобы выяснить этот вопрос, я еще в 1978 году выезжал в Мало-Казаккулово, в одну из деревень Байрамгуловского совхоза. Встретился со стариками Галимьяном Мирсаитовым и Лукманом Латиповым. Совершенно без подготовки им был задан вопрос:
– Вы знали до войны Серебрянникова?
Они нисколько не удивились:
– Какого Серебрянникова? Саньку, что ли? Как не знать, если он родился здесь.
Помнили молодого парня, хотя Серебрянниковы покинули Мало-Казаккулово сорок лет тому назад. Старики подробно рассказали об этой семье.
– Я одно не возьму в толк, – поделился я своими сомнениями. – Ваша деревня – чисто башкирская. И вдруг здесь – русская семья. Как она оказалась у вас?
Старики предались воспоминаниям. Позже их дополнили братья и сестры Александра, которые живут в разных городах России. По их письмам выходило, что глава семьи, Георгий Иванович, во время эпидемии в Красноуфимске потерял первую семью, затем перебрался на Южный Урал, стал жить в башкирской деревне. В 1904 г. у него родился сын от второй жены. Сам он умер в 1914 г.
Мальчик, общаясь в течение 13 лет с ребятишками Мало-Казаккулово, так хорошо стал разговаривать по-башкирски, что себя считал башкиром. В 1917 г. одна из дочерей Серебрянникова вышла замуж и уехала в Верхнеуральск Челябинской области. Всех братьев и сестер она забрала к себе. В 1936 г. Серебрянниковы переехали в Белорецкий район.
Когда они еще жили в Верхнеуральске, жители Байрамгуловской зоны, ездившие обычно туда на базар, непременно искали дом Серебрянниковых и останавливались у них: а как же – они же свои! Приветливо, с радостью встречал земляков-башкир Саня.
А потом началась война. 5 июля 1943 г. – сражение на Курской дуге. Немцы бросили на 3-ю армию советских войск 500 танков и орудий. В роте, где парторгом был Александр, погибли все командиры взводов. Наблюдатель в очередной раз кричит: «Танки!». В ответ слышится твердый голос Серебрянникова: «Слушайте меня! Готовиться к отражению противника. Огонь!»…
В этот день наши отбили семь атак врага. Парторг был ранен два раза, но не оставил поле боя. Когда в следующий раз поднял роту в контратаку, немецкая пуля насмерть сразила Александра Серебрянникова. Это было 8 июля 1943 г. Истребив в этот день 50 фашистов, А. Серебрянников вписал себя в число настоящих русских солдат – легендарных героев, а также истинных башкирских батыров, став сыном двух родственных народов…
Рауф Насыров
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!