Оркестр за стеной готовился к вечернему представлению, издавая душераздирающие звуки. Стучали молотки и визжали пилы – это рабочие сцены ставили декорации. Время от времени что-то падало и обрушивалось, от чего с потолка сыпалась какая-то труха и падали на стол насмерть перепуганные паучки. Изредка наступала тишина, и тогда были слышны только голоса актеров – на редкость противные и ненатуральные. Потом опять начинал надрываться оркестр.
– Буратино Карлович! Ну, хотя бы на полставки, а? – жалобно нудил Дуремар, переминаясь с ноги на ногу. Свой колпак он сжимал в руках и от отчаяния выкручивал его и завязывал узлами. – Ну, на четверть, а? Ну вот вам крест – последний раз! Ведь верой и правдой столько лет! Бес попутал, Буратино Карлович! Ведь верой и правдой!
– Пошел вон, я сказал! – Буратино перестал метаться по кабинету, стряхнул с плеча паучка и плюхнулся в кресло. – Бес его верой и правдой попутал, понимаешь! Я тебя предупреждал насчет пиявок? Всё! Кончилось мое терпение! Лоп-ну-ло! Как шарик у этого… как его…
– Да куда ж я пойду? – Дуремар бросил колпак, бухнулся на колени и пополз вокруг стола, – Не губите! Буратино Карлович, миленький! Ноги целовать!
– Пошел вон! – взвизгнул Буратино и поджал ноги, – Во-он!!
Скрипнула дверь и из-за нее выглянуло кислое личико в строгих очках с массивной оправой.
– Буратино Карлович, – прошелестел тусклый голос. – К вам посетитель.
– Гони его к чертовой матери!! Я занят!!
Носик на кислом личике слегка наморщился. Бледная и несколько костлявая ручка поправила собранные в пучок голубые волосы.
– Это будет очень невежливо, Буратино Карлович. Воспитанный директор кукольного театра не должен себя так вести. Мне придется вас наказать!
Буратино смутился, вынул из кармана платок и протер вспотевшую лысину, окруженную венчиком светлых кудряшек.
– Э… Хм… Мальвиночка, я тут не один.
Мальвина вытянула шею и блеснула очками на Дуремара.
– Ах, прошу прощения, милейший Дуремар! – протянула она, – Я вас не заметила. Как поживаете?
Дуремар криво улыбнулся и спрятался под столом.
– Он вам не докучает, Буратино Карлович? – поинтересовалась Мальвина. – Артемона позвать?
– Нет-нет, все в порядке! Просто рабочие моменты. Спасибо, Мальвиночка! – Буратино покосился под стол. – Пусть пока тут посидит. Ладно, э... кто там ко мне? Зовите, пусть проходит!
Мальвина кивнула, погрозила тощим пальчиком и удалилась.
В приемной послышался тяжелый топот, дверь с треском распахнулась, и в кабинет ворвался посетитель.
Посетитель был огромен и на первый взгляд состоял из бороды и массивных золотых украшений. Из-под бороды торчали носки огромных сапог с серебряными накладками, а над всем этим великолепием на совершенно недосягаемой высоте покачивался сверкающий цилиндр.
– Мальчик мой!! – прорычал из глубин бороды гулкий жизнерадостный бас, – Сколько лет, сколько зим! Дай-ка я на тебя посмотрю! Дай-ка я тебя обниму!
Буратино испуганно вжался в спинку сиденья.
– Карабас?
– Он самый! – Карабас с грохотом и лязгом опустился на жалобно пискнувший стул и разгладил верхнюю часть бороды. В бороде обнаружился монументальный нос и два маленьких блестящих глаза. – Карабас Барабас собственной персоной! Для друзей просто Карик! Мы же друзья, да? И уж ты меня извини, брат, но время, сам понимаешь – деньги, поэтому давай сразу к делу!
Карабас вновь покопался в бороде, извлек пачку рекламных буклетов и рассыпал их веером по столу. На буклетах было много разноцветных букв, по большей части – иностранных, а еще больше женских ног и прочих частей тела. Там, где случайно осталось пустое место, сверкали золотые звезды. По стенам кабинета весело запрыгали солнечные зайчики. Буклеты ослепляли великолепием и чудовищным исполнением.
Буратино зажмурился.
– Вот! Как говорится – вуаля! – радостно пробасил Карабас. – А? Как тебе? Впечатляет?
– Не то слово, – Буратино осторожно приоткрыл один глаз, – А это то что?
– Новое шоу! – Карабас потер огромные ладони и наклонился к Буратино, обдав его странной смесью коньячного запаха и огуречного рассола. – Пальчики оближешь! Так и называется, кстати!
– Э… шоу, в смысле… как бы это… ночное шоу? Для взрослых? Тут просто картинки всякие такие…
Карабас махнул рукой.
– Да не обязательно ночное! Хоть круглосуточное. Так даже лучше – прибыль больше! Короче – с меня шоу, с тебя помещение. Выручка пополам. По рукам?
– Но у меня же детский театр. Кукольный… Мечта у меня такая была. И вот…
Карабас задумался, потом опять махнул рукой.
– Ну, пусть и дети тоже приходят. С родителями, конечно. Я не против! Короче – я тебе все это оставлю, ты давай подумай, а я побежал! Дела! Потом как-нибудь нормально посидим, молодость вспомним. Всё! Я ушел!
Карабас вскочил, уронив стул, и, бряцая цепями и браслетами, потопал к двери. У двери обернулся и сказал странно дрогнувшим голосом:
– Как же я был рад тебя видеть, дружище!
Дверь с треском захлопнулась за его спиной.
За стеной актеры заунывными голосами звали зайчика. Потом опять что-то уронили, и грянул многоголосый хохот.
Под столом деликатно кашлянул Дуремар.
– Ты еще здесь? – нахмурился Буратино, – В общем, так…
Дверь скрипнула.
– Буратино Карлович, – прошелестела Мальвина, – К вам посетитель. Очень воспитанный.
– Господи, ну кто там еще?
Дверь приоткрылась чуть шире, и в образовавшуюся щель мягко втек мелкий огненно-рыжий субъект в потрепанном сером костюме и темных очках. В руках субъект держал пухлый портфель и шляпу-котелок.
Не говоря ни слова, субъект поднял и отряхнул стул, сел на него, открыл портфель и достал пачку листов очень официального вида.
Буратино удивленно наблюдал за его действиями.
– А вы, простите, кто? – робко поинтересовался он.
Субъект молча достал из кармана ярко-красную книжечку, помахал ею перед носом Буратино и спрятал обратно. Толком прочитать ничего не вышло, мелькнуло только крупно написанное «самый главный инспектор по налогам и сборам» и имя – Базилио.
– Послушайте, – задумчиво сказал Буратино, – А мы с вами раньше не встречались?
– Не встречались, – промурлыкал Базилио. – И к делу это совершенно не относится. Задолженность у вас, господин директор. Погасить надо. Срочно. А иначе – штраф.
– За что задолженность?
– За всё.
– Да как же так? – возмутился Буратино, – Я же вот только на прошлой неделе и за помещение, и за…
– Отказываетесь погасить? – перебил его Базилио, пожал узкими плечами и принялся что-то писать на листе с неимоверным количеством печатей. – Дело ваше. Десять золотых вам штрафчик выписываю!
– Погодите!
– Да? – Базилио отложил перо и сверкнул глазами поверх очков. – Есть какие-то предложения?
– А мы могли бы…
– Могли бы! – заулыбался Базилио и показал пять пальцев, – Безусловно, могли бы!
Буратино вздохнул, покопался в ящике стола, отсчитал пять золотых, аккуратно сложил их в столбик и подвинул к Базилио.
Монеты исчезли как по волшебству, а следом за ними чудесным образом исчез и Базилио, напоследок приподняв котелок и белозубо улыбаясь.
– Стойте! – запоздало вскинулся Буратино, – А квитанцию! Расписочку…
Под столом мерзко хихикнул Дуремар. Буратино уже собрался было его пнуть, но тут дверь снова заскрипела.
– Буратино Карлович, к вам посетитель.
– Да не может быть! – мрачно сказал Буратино. – Зови!
В кабинет, мягко отстранив Мальвину, впорхнул изящный юноша в белом трико с густо напудренным лицом и накрашенными глазами.
– Я вас люблю! – заявил юноша.
Мальвина заинтересованно поправила очки.
– Ну, ни фига себе! – донеслось из-под стола.
– Да! Вы не ослышались! Я вас люблю! – продолжал юноша, – Так называется моя новая великая поэма! И сейчас я вам ее прочту!
Мальвина поскучнела и удалилась.
– Ах, в этом смысле! – облегченно выдохнул Буратино, – Вы знаете, это очень мило с вашей стороны, но у нас нет вакансий. Может быть, ближе к осени…
Но юноша уже приступил к декламации.
Чтение великой поэмы сопровождалось закатыванием глаз, воздеванием рук, судорожными рыданиями, а также весьма натуральными падениями в обморок. Содержание же поэмы было настолько лирическим, что через некоторое время Буратино показалось, что его с ног до головы вымазали чем-то очень сладким и липким.
– Услади ж меня, сладкая сладость моя! – жеманно гнусавил юноша.
Буратино затошнило.
– Артемо-он! – тоскливо позвал он.
На зов прибежал Артемон, мгновенно оценил обстановку, аккуратно взял юношу под мышку, козырнул свободной рукой и унес.
– Подождите! – рыдал юноша, цепляясь за мебель, – Я же еще не танцевал!
– Кого-то он мне напоминает, – пробормотал Буратино. – Что за день-то такой сегодня, а?
Дуремар под столом от души веселился.
– Не театр, а сумасшедший дом какой-то! – вздохнул Буратино, устало прислонился к стене и закрыл глаза. – Сумасшедший дом…
В дверь робко поскреблись.
– Да!! – рявкнул Буратино. – Можно! Я совершенно ничем не занят! Я абсолютно свободен! Заходите! Все заходите!
– Здравствуй, сынок.
– Папа Карло?
Буратино открыл глаза. Перед ним стоял крошечный старичок, равномерно покрытый стружками и опилками. Старичок заискивающе заглядывал ему в лицо блеклыми слезящимися глазками и беззубо улыбался. За спиной старичка вяло подпирал стену тощий нескладный подросток в мешковатой одежде и с очень длинным носом.
– Здра-асти, – сказал подросток, шмыгнул и вытер нос рукавом.
Буратино встал, отодвинул папу в сторону, подошел к подростку и внимательно его оглядел. Потом повернулся к папе и мрачно произнес:
– Опять?
Карло сокрушенно развел руками. На пол посыпались стружки.
– Уж ты не ругай меня, старика, Буратинушка! Не сдержался я.
– Опять?
– Одиноко мне, сынок, – Карло достал из кармана мятую тряпочку, тщательно в нее высморкался, потом скатал в аккуратный комочек и спрятал обратно. – Один ведь живу. Вот сижу частенько и вспоминаю, как ты маленький по комнате бегал. Смеялся, луковицу съел… Вот и вчера опять вспоминал… Задумался, замечтался. Потом гляжу – ах ты, батюшки! А руки-то уже полено взяли и режут, режут... Само оно как-то получилось. Не хотел я! Ты уж не сердись на меня, а? Войди в положение!
– Не мы виноваты! Общество виновато! – заявил из-под стола Дуремар и понимающе вздохнул.
– Вот и я так считаю, – поддакнул Карло. – Ты уж пристрой его куда-нибудь, ладно? Он ведь братик твой!
Буратино схватился за голову и застонал.
– Какой он мне братик?! Он полено! Куда я его пристрою? У меня таких братиков уже пятеро по театру бегают! Папа, да что же вы со мной делаете!
– Хы! Полено! – развеселился братик.
Буратино сел на пол и закрыл лицо руками.
– Ну, вот и хорошо, что все устроилось! – обрадовался Карло, чмокнул Буратино в лысину, шепнул подростку: «Брата слушайся!» и шустро уковылял за дверь, оставляя за собой стружки и кучки опилок.
Буратино опустил руки и уставился на висящий на стене портрет Тортиллы в массивной золотой раме. Тортилла держала в руке Золотой Ключик и загадочно улыбалась краешками губ. За ее спиной простиралось бескрайнее болото.
– Разве я этого хотел? – прошептал Буратино, – Если бы я только знал… Дуремар, у тебя еще эта штука осталась? Как там ее…
– Пиявинка?
– Да, точно.
Дуремар нерешительно посопел, потом осторожно вылез из-под стола.
– А вы меня не уволите?
– Не уволю. Тащи уже. И этого с собой забери. – Буратино мотнул головой в сторону братика. Братик сосредоточенно изучал рисунок на обоях и заодно пробовал проткнуть стену носом.
– Не беспокойтесь, Буратино Карлович! Все в лучшем виде будет исполнено! Благодетель вы мой! Ноги целовать!
– Да иди уже, надоел!
Кланяясь и бормоча слова благодарности, Дуремар схватил братика за руку и утащил за дверь.
За стеной грянул оркестр.
– Бу! Ра! Ти! Но! – истошно завопили актеры.
– Бу! Ра! Ти! Но! – подхватили хором зрители.
– О, Господи! – взвыл Буратино.
С потолка опять посыпались паучки.
Буратино, кряхтя, поднялся, снял костюм, с трудом влез в шорты, безуспешно попытался застегнуть курточку на животе, плюнул, нахлобучил колпак и пошел дарить детям радость…
Автор: Фёдор ПОТЯВИН
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!