Во дворе красивого особняка на цепи сидел огромный, страшного вида, пес. Его привезли сюда еще щенком, растили и дрессировали. Каждые два дня на неделе приходил кинолог и занимался с ним по два часа. Пса натаскивали правильно охранять территорию и защищать своего хозяина от любых посягательств. Ему было неинтересно ловить вора за руку и валить на землю, он слишком был сентиментален и мечтал о другом. Потом его оставили в покое, повесив на воротах табличку "Осторожно. Во дворе злая собака." И он мирно лежал у своей будки, для устрашения не прошенных гостей своими размерами и грозным видом.
Массивная цепь тянула толстую шею вниз. Поэтому пес часто лежал у будки, вытянув ее, отдыхая от веса цепи. Огромные лапы его торчали в стороны и подрагивали. Иногда он вставал, смотрел на улицу и снова ложился на другой бок, устало закрывая глаза. Глаза… они были такими грустными. Скучающими. Печальными.
В них отражалась душевная боль и отчаяние.
Собаке часто снились зеленые просторы, высокие горы с покрытыми снегом вершинами. Он вспоминал эту райскую картину всякий раз, как закрывал глаза. Откуда эти незабываемые впечатления? Наверное, работала генетическая память и показывала ему, простой дворовой сторожевой собаке, в которую превратился, настоящий вольный алабай, в чем его истинное предназначение. Ну, конечно же не в том, чтобы целыми днями лежать без дела на асфальте и отпугивать любопытных прохожих, иногда сквозь звериный страх, заглядывающих в узкую щелочку между калиткой, поинтересоваться, что же за дворец находиться за таким невероятно высоким и красивым забором. От будки до калитки была натянута проволока, по которой пес мог свободно перемещаться. С громким лаем он несся к забору, когда чувствовал нутром нехороших людей, пугая их и заставляя бежать без оглядки. Особенно ему не нравились запахи перегара и мочи. Иногда бомжи подходили к этой ограде, чтобы облегчиться и в этот момент, оскверняя дорогие кирпичные стены своей мочой, они считали, что сполна расквитались с напыщенными и хамоватыми богатеями… Потом, усмехаясь, хватали свои грязные баулы, уходили прочь с великой радостью победы в душе.
На калитке гордо висела табличка: «Осторожно. Во дворе злая собака». Увидев ее, люди быстро проходили мимо, дабы не будить зверя, ведь один только ничтожный рык приводил в испуг даже взрослых мужчин.
Как всегда в этот день, пес досматривал свой очередной сон. Его вытянутые лапы дергались. Он бегал по огромному лугу, разгоняя стадо овец, трусливо убегающих от него в рассыпную, веселился, падал в траву и катался по ней, насыщая свою шерсть ароматом примятой травы. Светило яркое солнце, такое мощное, что смотреть на небо было больно глазам, текли слезы, а может, это были слезы радости от нахлынувшей потоком свободы? Кто знает. Главное, что здесь на просторе пастбищ, он был вольным и независимым. Не было цепи, крепко обхватившей шею и сдерживающей его в одном опостылевшем месте.
В небе кружились птицы и кричали, громко, призывно, пискливо. Миии-у, миии-у!!!
Пес дернулся, по его спине прошла дрожь, он навострил уши и открыл глаза.
Нет, ему не снились эти звуки, они доносились из кустов. Мииу, мяяу. Опять. Кто этот нахал, посмевший прервать мой прелестный сон. Пес встал на лапы и медленно, осторожно подходил к месту, откуда доносился этот противный режущий слух звук. Он грозно приближался к кусту и стал нервничать. Заурчал злобно, предупреждая: берегись. Но чудо в кустах не унималось, а пищало, жалуясь всем вокруг, как ему страшно, холодно и голодно. Он звал свою маму, не реагируя на опасности, окружающие его.
Пес не любил котов, когда то давно они еще пытались бегать через двор, но поймав пару- тройку назойливых типов своими крепкими челюстями, поубавили свой пыл и обходили опасный двор стороной. Иногда, правда, соседский нахал Тишка, пользовался своим правом сидеть на общем смежном заборе, раззадоривая пса своим видом. Он даже умудрялся спокойно лизать себя, перед собакой, понимая, что она его не достанет. Чем сильно раздражал привязанного к будке пса. Цепь мешала. Эх-ма. Как было жаль псу, что его цепь так коротка. Но однажды старый ошейник порвался. Тишка, по своему обыкновению, занял свою позицию и стал вылизывать самое сокровенное свое место. В это время, пес, округлив глаза от такой бесцеремонности рванулся вперед и почувствовав слабость ошейника, во всю прыть понесся на забор. Испуганный кот с криком рухнул на землю, его спасло только то, что свалился он на свою сторону. Но после такого фиаско, не решался на былые подвиги.
А теперь из под веток, лежащих на земле к нему пролезал маленький серый комочек, шатаясь, падая и снова поднимаясь, шагал навстречу своему врагу, он и не думал закрывать рот в призывном крике.
Пес потянул к нему свой нос и ткнулся в дрожащий маленький комочек шерсти. Котенок учуял тепло и, продолжая пищать, лез на огромные лапы пса. Тот удивленно отскочил и вернулся медленно к будке. За ним, семеня короткими лапками, заваливаясь на бок, прошествовал найденыш. Он залез под лапу собаки и, мяукнув еще раз, блаженно зевая, ткнулся носом в шерсть и успокоился. Пес лежал не шелохнувшись. Этот странный маленький комочек, не испугался его роста, силы, а поверил ему и теперь их сердца бьются вместе: тихо, размеренно его, могучего огромного алабая и быстро, пугливо маленькое, только, только вошедшее в эту нелепую суету будней, котенка. Он нежно положил на него лапу и закрыл глаза от восхищения храбростью маленького сердца. На душе было приятно и тепло. Новое неведомое доселе чувство разливалась по всем членам старого пса. Наконец – то, он нужен кому- то по- настоящему.
Хозяин принес утром еду.
- Грозный ешь, хороший пес, хороший. – Говорил он, теребя рукой крепкую холку пса. В это время из будки, зевая, показался котенок. – Это еще что такое. Что за чудо- юдо. – Он подхватил его на руки, а пес рванулся к нему. - Ты где его взял, а? - Пес беспокойно поскуливал. – Не бойся, накормлю его и принесу. - Его не стали выбрасывать со двора, занесли в дом, накормили молоком, но при первой возможности он сбегал к своему другу. А пес ждал эти минуты с отчаянием и тоской, положив голову на лапы, без устали смотрел в сторону входной двери, когда котенок выбежит к нему на свидание. Они играли вместе, обнимались, облизывая друг друга, наслаждаясь каждой минутой проведенной рядом. Иногда котенок приносил псу кусочек колбаски или сыра.
Шло время, кот взрослел, становился крепким и ловким, а пес старым и дряхлым.
Теперь кот согревал старика своим теплом, напевая по вечерам свои убаюкивающие песни. Он нежно лизал ему лапы и морду, угощал кусочками мяса, стащив их со стола. Успокаивал не стихающую по ночам боль в лапах, нежно растянувшись на них своим телом.
Но однажды пса не стало. Он не проснулся утром, не увидел новый рассвет и кот поддевал его лапы своей головой¸ пытаясь поднять старика посмотреть на солнце. Призывал его истошным криком: «Вставай, поднимайся, посмотри, какое солнце, оно согреет тебя своим теплом и мы снова будем слушать пение птиц и шелест ветра. Он расскажет нам о больших мирах, великолепных лугах, просторе, далеких океанах. Вставай¸ прошу тебя, друг!». Но пес лежал неподвижно, сердце его застыло навеки. Он исчез со двора, с земли, летел в прозрачной синеве неба, в радужное царство собачьих душ, и душа его разрывалась от плача маленького пушистого котенка, который остался для него навсегда маленьким, которого он полюбил всем своим необъятным сердцем.
И кот загрустил... Он долго мяукал, страдал, призывая его вернуться, остаться хоть на минуту, на денек. И горестно скручивался в огромной будке один, дыша запахом пса, оставшимся на подстилке. Это то малое, что оставалось у него теперь - запах его друга.
Он не ел целую неделю. Угасал, но не сошел со своего места. А потом, таким же великолепным утром, полетел вслед своему другу, догоняя его в пространстве вселенной.
Они встретились снова. Радовались и ликовали. Две счастливые души, преданные и чистые, полюбившие друг друга на земле, такие разные и такие одинаковые.