Прежде чем заняться фортификацией на Второй точке поста Зуб Дракона, мы с Олегом провели тщательную рекогносцировку. Если ту же самую мысль высказать простыми словами, то перед началом строительства укреплений мы с Олегом провели разведку окрестностей. В процессе этой вдумчивой деятельности мы наткнулись на восемь ПОМЗов с перерезанными растяжками. Расположены они были в самых неожиданных местах, так что «кайфа» мы натерпелись чуть ли не полные штаны. В конце концов мы превозмогли дрожание наших рук, развинтили и приволокли на пост все восемь мин, сложили их горкой в отдельно стоящий СПС, подумали, что они пригодятся для использования по прямому назначению против вражеских диверсантов.
После проведения минного разграждения мы принялись «толкать инженерную мысль» насчёт того, каких укреплений и в каком количестве нам следовало соорудить. В тот день я пожалел, что в детстве читал всякую фигню, а не «Теорию фортификации» Альбрехта Дюрера. Знал бы, что такая ерунда со мной приключится, соломки бы постелил на каждом углу толстым слоем. Но, былого было не вернуть, библиотеки на Зубе Дракона не оказалось, как говорят пацаны из Узбекистана «поезд ушла» и обратно вернуться не обещала. Поэтому мы с Олегом вытолкнули Мишу Мампеля жариться под июньским солнцем на посту, а сами ходили среди скал с умными рожами, чесали репы, прикидывали, что будет, если по нам пальнут из Хисарака или обстреляют с соседнего хребта. Исходя из желания ещё немного пожить, выбрали место в нагромождении скал, решили укрываться от пуль и непогоды именно там, ибо скалы крепкие, пулей их не возьмёшь. Для пущей надёжности задумали соорудить среди базальтовых глыб большой СПС отдыхающей смены, затем наметили позицию для Олега и ещё одну для меня.
С позиции Олега открывался шикарный вид на ущелье Хисарак с дальним видом и перспективой. Его снайперская винтовка в таких условиях должна была раскрыть все свои достоинства и преимущества. А с моей позиции сектор обстрела упирался в округлый бугор, поросший душистым укропом. Если душманам взбредёт в голову побегать по этой лужайке, то мой ручной пулемёт придётся как нельзя лучше в такой обстановке.
После разработки генплана мы взялись за строительство СПСа в скалах. Натаскали камней, затеялись складывать из них стену. С первого раза получилась полная ерунда. Камни мы положили, как умели, а умели только криво и косо. Между камнями образовались огромные дыры, через них ветер гулял, как хотел. Мы засыпали дыры крупным горным песком, подумали, что на свете всех умней. А ночью передумали, потому что поднялся сильный ветер, весь наш песок летал по внутреннему пространству СПСа так, как будто в этой стране не существовало закона всемирного тяготения. Камушки размером со спичечную головку больно хлестали по пятаку и вызывали досадные ощущения. Кроме того, ночью навалилась редкостная холодина, как будто к нам подкрался Северный Ледовитый океан. От дубака и огорчения я жалобно выл на луну, но меня никто не слышал, потому что ветер выл гораздо сильней.
Мне стало очевидно, что в детстве следовало заниматься горным туризмом, потому что он развивает силу, ловкость, выносливость и… боковое зрение.
После восхода солнца между огромных базальтовых булыганов снова заползали зелёные человечки. Мы корячились изо всех сил, таскали камни, старались заделать дыры в стенах. Нам требовалось оборудовать место для сна, закрепиться на вздыбленной земле, чтобы в пропасть не улететь, ночью не замёрзнуть, днём не изжариться. В строительном порыве мы вкалывали, как сто дурных, в результате так сильно вымотались, что в нас можно было не стрелять, ибо мы сами валились с ног от усталости, нехватки кислорода и обезвоживания.
На фоне такого драматичного развития событий Хайретдинов принял решение, что вода – это ресурс особо ценный, его нельзя расходовать бесконтрольно. Он нашёл в блиндаже какой-то бачок, слил в него из фляжек всю воду и объявил личному составу (то есть нам), что отныне каждому бойцу на завтрак, обед и ужин будет выдавать по солдатской кружке воды. Решение командира солдаты не обсуждают, а выполняют, поэтому ситуация с водой сделалась для всех единообразная, но очень безобразная.
Воды конкретно не хватало. Без неё стало настолько грустно, что днём я стоял на посту под палящим солнцем и никак не мог отогнать от себя навязчивую мысль. Снова и снова я думал об одном и том же. О воде. Никак не мог вспомнить: на гражданке, до призыва в армию, я пил что-нибудь между завтраком, обедом и ужином, или мне хватало той воды, которую я принимал на завтрак, обед и на ужин? Понимаете, о чем я? В повседневной жизни каждый нормальный человек делает порядка двадцати вдохов каждую минуту. Он думает об этом? Конечно же нет. Задумается лишь тогда, когда с кислородом начнутся проблемы. И тогда от этой мысли будет не отвязаться. Точно так произошло со мной. Меня назначили на пост, сказали выискивать при помощи бинокля душманов. В бинокль я, конечно же, смотрел, но в голове у меня были не душманы, а навязчивая мысль – пил или не пил я в детстве между приёмами пищи. Если пил, то что? Компот? Компо-о-о-т! Это же такое чудо! Это – изобретение человечества! И чай. Тоже изобретение. А лимонад! Вы представляете – ЛИ-МО-НАД!!!
Через несколько дней после подъёма на отвратительную гору мы получили из Рухи «караван». Как говорилось в известной песне: - «Он привёз гранаты и взрывчатку, это для меня и для тебя». У душманов подобные экспедиции собирали из ослов и мулов, а в Советской Армии сформировали из солдат и сержантов. Начальство нашего батальона отловило всех, кто подвернулся под руку, включая Фарида и других дембелей, которые не уехали в Союз с «отправкой» Яшки Нейфельдта. В ожидании следующей «отправки» им предложили, ну, то есть, приказали, прогуляться на трёхтысячник и скоротать там недельку-другую среди заминированных скал в компании ПМНок и ПОМЗов с порезанными растяжками.
Поскольку вся караванная братия, с точки зрения хождения по горам Гиндукуш, была такими же неумехами, как мы, они высосали на подъёме всю воду и доползли до «Зуба» на четвереньках и на последнем издыхании. Чтобы мы всей грустной толпой не вымерли, как мамонты, от обезвоживания на посту, к нам, таки, прилетел вертолёт. Он был под завязку загружен военным имуществом, в том числе двумя столитровыми резиновыми ёмкостями РДВ-100, заполненными водой. «Счастье-то какое», – подумали мы и поскакали вприпрыжку на вертолётку.
После того, как вертолёт завис над взлёткой, коснулся одним колесом какого-то булыгана, мы кинулись к нему с распростёртыми объятиями, как вратарь Дасаев на футбольный мячик. Но очень быстро передумали и побежали в противоположном от вертолёта направлении. Оказалось, что главный винт гнал вниз мощный поток воздуха. Этот воздух бил в почву, поднимал с неё песок и камешки, сплошным упругим потоком давил в лицо. Дышать было невозможно, смотреть невозможно, потому что ресницы вдавливало прямо в зрачки. Мы все держались за головные уборы, гримасничали, корчились и закрывали лица руками от того, что их било камешками. Только в индийских фильмах красавчик Амитабх Баччан умудрялся петь и танцевать напомаженным лицом там, где идёт строительство или подвешен груз. Нормальные пацаны на Зубе Дракона корчились, и никак не решались приблизиться к вертолёту.
Главный летун в это время сидел за рычагами в напряге, манипулировал изо всех сил, чтобы удержать вертолёт, потому что его постоянно колбасило порывами ветра из ущелья. В этой нелёгкой обстановке отважный бортач (борт-техник) распахнул дверь и вышвырнул столитровую резиновую ёмкость РДВ-100 с высоты двух метров точно в сторону Планеты Земля. В грузовом отсеке стало минус сто килограммов, вертушку рвануло вверх. Летун упёрся в рычаги, напрягся в стремлении удержать машину в районе нашей горы. РДВшка хрястнулась бочиной об камни и лопнула, как детская бумажная «бомбочка», сброшенная пионером с балкона. Плотный поток воздуха из-под винтов превратил воду в пыль, перемешал с песком. Вся вода в мгновение ока разлетелась фонтаном брызг по окрестностям Зуба Дракона. У меня и у пацанов в бошках выключились лампочки. ВОДА ПРОПАЛА!!! Мы дружно кинулись под летящие из-под винта камни.
В это время летуну удалось стабилизировать машину, бортач выкинул вторую РДВшку.
- Мудаки! Што ж вы творите!!! – Сам для себя выкрикнул Фарид и кинулся под РДВшку с голым пузом наперевес. Сам для себя, потому что крик его потонул в рёве движков и винтов.
Как я узнал, о чём кричал Фарид? А я сам в ту секунду кричал то же самое. И ещё матерился. Все мы тогда кричали и матерились. Потому что убить об скалы 100 литров воды – это было непереносимое горе!
Вторая столитровая ёмкость упала Фариду на голую грудь, опрокинула его и покатилась по склону к обрыву. Фарид вцепился в РДВшку обеими руками и всеми ногами, сжал её из последних сил. Он цеплялся за неё, как будто в пропасть катился живой человек, как будто родное дитя катилось к обрыву. РДВшка перевалила через Фарида один раз, подняла его на себя, пошла на второй оборот, всё ближе к пропасти. Фарид расставил ноги. РДВшка подмяла его под себя, расставленные ноги упёрлись в землю. Шнурок, стягивающий горловину РДВшки не выдержал давления, лопнул, из горловины плеснула вода.
Если кто-нибудь когда-нибудь видел, как в экстремальных условиях спасают от гибели людей, то он поймёт, что Фарид спасал не воду, не РДВшку. Он спасал пятнадцать человек. От жажды, от мук, связанных с обезвоживанием, от медленного мучительного издыхания. Спасал и спас! Примерно 70 литров воды уцелело, зато Фарид чуть не улетел со скалы в пропасть. Он в тот момент был дембель, ждал, что ему вот-вот зачитают приказ об увольнении в запас и направят в Кустанай по проложенной Яшкой дорожке. Зачем он прыгал под РДВэшку? Ведь ему не пить той водицы, у него в Кустанае будет, как говорится, и ванна, и кофе, и какао с чаем. Главное доехать «дотудова» живым. А для этого не надо сигать под тяжелые предметы, выпадающие из вертолётов.
Зачем он это сделал? Ради этих пятнадцати пацанов что ли? Ну, таки, да, ради них.