Муж принёс с работы историю. Его коллега, Анатолий Иванович, рассказал о младшем брате Шурке - беззаботном, беспечном человеке, долгие годы стремящемся жить в своё удовольствие.
Или нет! Речь шла об Александре Ивановиче, солдате - добровольце, решившем после госпиталя, перед возвращением в часть, сказать родным и своему сыну, что-то очень важное.
Разберёмся вместе? Читайте, пожалуйста, историю от первого лица. Старший брат о младшем рассказывает:
Семья наша была обыкновенная. Батя, трудолюбивый, трезвый человек, работал на автобазе шофёром. Мама, прачка, стирала на заводе спецовки. В общаге жили. Мне седьмой год шёл. Вместо обещанного велосипеда, горластого братишку "купили." Эх, я тогда и обиделся!
А родители вскоре получили квартиру. Правда, не трёхкомнатную, как рассчитывали. Но метраж хороший, комнаты раздельные и балкон. Брата назвали Александром, но он сразу стал Шуриком. Я его долго совсем не любил. Хоть не девчонка, а приходилось в няньках сидеть - кому понравится?
После восьмого класса я в автомеханический техникум поступил и покатили мы, всем семейством, на Чёрное море. Впервые! Шурка уж тоже большенький был. Снимали комнатушку в Лоо. На экскурсии время не тратили, но сочинским цирком нас с братом побаловали, конечно.
Почти всё время проводили на пляже, накупив дешёвых фруктов на рынке. Дневная жара нас прогоняла домой, но часа в четыре мы снова спешили на море. "Русалочьи слёзы," - говорила мама про меняющую цвет морскую гладь. Медузы тоже казались нам сказочными существами.
В общем, полный восторг и зависть к местным жителям. Но пришёл срок, уехали и преспокойно зажили привычной жизнью. Но не Шурка. Он будто "отравился" морем. Всё время его рисовал. Из ванной, во время купанья, не выгонишь. Напустит корабликов из бумаги, и плещется среди них.
И, как-то мама просекла, что вода - солоноватая! Шурке влетело за использование соли не по назначению. Но и пообещали ему, ревущему, что на следующий год, непременно, снова поедем. Но отцу дали участок под дачу, и она стала для родителей важнее всего. Не до моря!
Шура подрастал, я становился парнем с взрослеющими интересами. Из-за разницы в возрасте, мы с ним, как бы параллельно жили. И всё же я замечал, что море из его кудрявой башки так и не ушло. В определённые дни, бросая любые занятия во дворе, Шурка мчался домой на передачу "Клуб кинопутешествий."
Не всегда темы были морскими, но он, не отрываясь, смотрел. И книжки, журналы такого же направления читал, однажды заявив отцу: "Я, как вы с мамкой дома торчать не буду! Стану путешественником." Батя ему объяснил, что для разъездов деньги нужны. А значит, серьёзная профессия. Вот тогда можно и в отпуск смотаться, куда захочется.
Шурка буркнул: "Отпуск быстро заканчивается. Не стану я на одном месте сидеть, вот увидишь!" Ну, кто ж на веру принимает детскую болтовню! Я отслужил и женился - девчонка ждала. А Шура, закончив учиться на сварщика широкого профиля, призвался на срочную службу.
После армии, не растерявшись, брат устроился на денежную работу. Частник брал его с некоторым сомнением - молодой, без большого опыта. Но Шуру, во время учёбы, мастер называл будущим виртуозом сварки и он это подтвердил. Мы тоже не пропали, в набиравшие размах девяностые годы.
Тяги торговать не имели, к бизнесу тоже. За привычные профессии держались. У меня дочура росла. С женой повезло очень. Батя с мамой продолжали в согласии жить. Чем не пример для молодого, холостого парня, уж год, как снявшего солдатские сапоги?
Но Шурку закрутили соблазны. Вечеринки, ночёвки "у приятеля." Кафе, бары очень любил. Ни я, ни родители не указ. У моей супруги имелась двоюродная сестра - сирота. Её воспитывала незамужняя тётка, с ней и жила Танятка. Ей только восемнадцать исполнилось и, по примеру своей опекунши, она была занята в тепличном хозяйстве.
Пригожая, синеглазая. Из тех, с кем играться не след - только жениться! И вот наш гусь хрустальный, столкнулся с Таней, когда к нам с женой заходил. Танюшка свежих огурчиков принесла - по заказу. Чирк! Сразу между ними симпатия вспыхнула.
Братец мой, пальцем не пошевелив, девушкам нравился. Это я, в батю медведь, а Шура в маму пошёл. Она у нас и теперь загляденье старушка. Дело в марте случилось, а в конце лета свадьбу сыграли. Танина опекунша молодых у себя жить приняла. Синие глаза жены затмили прежнюю дурацкую Сашкину жизнь.
И даже мечта - жить у моря, разводить виноград и винцо попивать, отменилась. На следующее лето Шурка повёз жену на юг - с морем знакомить. Поездка не удалась. Тане все двадцать дней не здоровилось. Мутило, кружилась голова. Муж на пляж, она в комнатке остаётся.
По возращении, он мне жаловался:
"Не приняло Таню море. Я планировал присмотреться, как там с жильём, с работой, если переехать на постоянку. Но ехать с ней - только мучаться. Климат, наверное, не подходит."
Ларчик открывался проще - Танятка оказалась беременной. Дело житейское, но братец в уныние впал, назвав брак капканом. Ребёнок ещё не родился, а он уже его не любил. В родах у Тани что-то не так пошло, мальчик не сразу голос подал. Какой-то диагноз ему прилепили.
И, после выписки из роддома, с ним нелегко приходилось. Тане и тётке её. А Сашка после работы домой теперь не спешил. Мог заявиться к родителям ночевать, жалуясь на недосып. Сам чисто ребёнок! И всё больше тяготился семейной жизнью.
Жаловался мне, как старшему брату: "Мелко живу, Толян!"
Я успокаивал: "Перетерпи год-два. Петька подрастёт, станет легче. Ты взгляни на него с интересом, без раздражения - детишки забавные!"
Шурка ворчал: "Хороша забава - на всю жизнь. Расти, учи, воспитывай. А для себя, когда? Нет, зря я женился. У меня и к Тане нет прежних чувств. Будто ветер в спину толкает."
"К морю?"
"А хоть бы и так."
Пете почти три года исполнилось, а он у папки на коленках ни разу не посидел. Таня очень обижалась на Сашку. Пошли размолвки. Ей, перед выходом из декрета, оказался отпуск положен. Педиатр предложила путёвку в местный санаторий на заезд "Мать и дитя."
У Петьки аллергия с астматическим компонентом, формировалась. Для ребёнка путёвка бесплатно, а за себя заплатить следовало. Сашка ей объявил:
"Есть деньги - выкупай. То, что у меня на счёте скопилось чуток - я и заработал. Тоже не стану дома сидеть. На море поеду."
Денег Тане тётка дала, да моя жена добавила. Я не возражал - родня и стыдно было за брата. В Краснодарский край Сашка уехал, но после развода с женой и увольнения. И, на долгие годы, как не было у меня брата Шурки, а у родителей наших - сына.
На алименты подавать Татьяне оказалось бессмысленно. Севастополь, Новороссийск, Сочи, то самое Лоо... Гонимый ветром, Петин папаша тратил на новое место год или два. Часто не официально работал. Так что на его материальную помощь бывшая жена рассчитывать не могла.
Тётка и мы, им с Петькой, были поддержкой. Подозреваю, Саня пользовался интересом женщин и проживал на их территории. Накормлен, обстиран, залюблен. А если какая требования излагать начинала - он делал ручкой. Без него мы проводили папу на операцию. Вспомнил он блудного сына, и я с ним связался.
Пообещав приехать, брат ограничился переводом денег. И хоронили отца без него. Но вот, Саша зацепился всерьёз - в Туапсе. Прислал мне множество фоток, хвастаясь, как кудряво живёт. Действительно, кирпичный, двухэтажный коттедж. И Сашка, на его фоне, обнимает черноволосую женщину.
Пожелав переписываться, он сообщил, что это его гражданская жена. В ЗАГС они не спешат, считая штамп в паспорте пережитком прошлого. На работу ходить он бросил - их кормят курортники. При доме обустроена гостиница, вот ею и занимаются. Всё у него распрекрасно и море под боком.
"Ну, подавай Бог,"- так я сказал, не испытывая к брату никаких чувств. Отвык. Накопились претензии из-за отношения Сашки к родителям и окончательного предательства сына. А дело в том, что чуть ранее, Татьяна к нему впервые обратилась с просьбой, принять Петю на лето к себе.
Была нужна только комнатка. Внука привезла бы свекровь - наша с Шуркой мать, между прочим. Она бы и на море Петьку водила. Ему врач, из-за астмы порекомендовал морской воздух - длительно. Пацану уж больше десяти лет - не шумный. Так этот фрукт объяснил Тане, что развод означает - в разные стороны.
А присутствие ребёнка от первого брака, омрачит настроение его женщины. Таня извинилась и попрощалась. Пете сказала, что теперь у него отца точно нет. Я сообразил, что Шурка живёт примаком. Нет у него ни авторитета, ни слова в большом, уютном коттедже.
И в ЗАГС, скорее всего, сама черноволосая не торопится. Самодостаточные женщины очень не глупые. На месяц Татьяна сына в Ялту свозила. Мы с женой деньгами участвовали, хоть и не богачи. Так что Сашка для нас пустым местом стал окончательно.
И сам перестал нас извещать о кудрявой жизни своей. В общей сложности, мы больше двадцати лет не виделись. И вот, в прошлом октябре, звонит: "Здравствуй, брат. Еду добровольцем на спецоперацию." Конечно, я растерялся. Напомнил, что ему сорок восемь годков. Спросил: "И, как твоя жена - не жена смотрит на это?"
Оказалось, живёт он один. Работает по специальности. Участвует в долевом строительстве дома и скоро заимеет однокомнатную квартиру в Волгоградской области. Пока снимает жильё. "А как же твоё любимое море?"- удивился я, без подкола. Брат ответил невесело:
"Накупался! Последние годы раз в месяц бывал за сезон. Вообще, просела моя жизнь, Толя. То ничего, а то такая апатия - выть охота. Встряхнуться решился и деньжат заработать. Когда строительство - не лишние. Может и женюсь, наконец, на молодой, красивой. Ты только маме не говори - вдруг ещё способна расстраиваться обо мне."
С места звонил редко и парой фраз обходился: "Я жив. Всё нормально. Воюем. Как мама, как твои?" Вроде в феврале, вдруг спросил: "А чем Петя живёт?" Это он про сына вспомнил! А тот уж колледж закончил (к призыву ограниченно годен), работает. Женился, дочку растят. И вляпался в ипотеку.
"Вот как. Я даже, как бы дед," - откликнулся Сашка. И я не опротестовал. Больше звонков не было. И вот, недавно, как снег свалился на голову. В марте Саша получил контузию, но мне не сообщил. Лечился в военном госпитале - отношение к ребятам профессиональное и душевное.
Потому и на поправку быстро пошёл. Отпуск две недели положен - решил нас повидать. Это по-разному складывалось. Например, мамка ему страсть, как обрадовалась. Обмочила слезами и испугалась, когда Саша признался откуда он и по какой причине. Деньги приняла, но сказала, что для него же отложит.
Пётр неожиданное появление отца, встретил в штыки. Заявил, что отца у него нет, а деньги, от чужого человека, принять он не может. Ни с женой не познакомил, ни с дочкой. Постояли у порога и ушёл Саня с пачкой денег в руках и комом в горле.
А ведь с особенным чувством наличку снимал, представляя, как сын некоторому облегченью обрадуется. У нас с братом много разговоров было - не на трезвую голову, но без лишнего. Передо мной будто другой человек сидел, а не гонимый ветрами Шурка.
Очень хотел обрести сына, чтоб внучка дедом признала. Сказал, что все годы любовь его стороной обходила, хоть и обнимал многих женщин. Считал теперь, что единственной любовью Танятка была, но осознал поздно, и от любви осталась только память и желание наладить дружеские отношения.
О войне Саша говорил мало. Может, не положено или грузить не хотел. Обещал, что прорвутся и выстоят. Солдатскую дружбу называл особенной - братской. И - да, он собирался ТУДА вернуться. Чтобы начатое дело до конца довести, а не только заработать.
Отпуск его подошёл к концу. Провожали большой семьёй. Мама наша, я с женой. Таня пришла. Вместе с сыном Петей. С отцом он рукопожатием обменялся. У Саши глаза стали мокрыми. Мне показалось, обнять сына хотел, но не решился. Я уже знал, что деньги для Петра, Шурка отдал бывшей жене и просил передать после его отъезда.
Нам с женой тоже подфартило от брата. Не интересуясь мнением, установил нам кондиционер - моя жена обронила, что летом от жары сильно страдает. Саша наш пошёл в вагон. Женщины всхлипывали. Мы с Петей держались.
Но каждый чувствовал, что провожает родного и любимого человека. Хотелось схватить за плечо и не отпускать. А ведь годами не видели, не слышали и не скучали! Тут - две недели и: "Только бы вернулся!" И Пётр, Сашин сын, чувствовал также.
Потому и сказал: "Возвращайся! Не вздумай пропасть. Тебя внучка ждёт." Папой или отцом не назвал. Ну, это на будущее.
от автора: Вот и вся история от первого лица. О том, как может перемениться человек. Я ни в коем случае не считаю, что война может называться школой жизни. Не дай Бог никому такого перерождающего толчка.
Война - это разрушение. В том числе, и человека. Из неё прежним не возвращаются. Возвращение - счастье. Война не способ стать лучше, хотя определённые качества она обостряет и проявляет, как лакмусовая бумажка. Она учит ценить жизнь, как свою, так и в глобальном проявлении.
Ценить, значит защищать. Защищать - созвучно беречь, восстанавливать и любить. Оставим, белую от берёз Родину. Возьмём её составляющие - семья, дети, родители, близкие. Ёкнуло? Вот и у Александра ёкнуло. Жаль, что только в окопе, а не раньше, много лет назад. Но теперь ему есть кого защищать. И есть те,, кто его ждёт. А когда ждут - обязательно возвращаются.
Благодарю за прочтение. Пишите, голосуйте, подписывайтесь. Будьте здоровы. Лина