Дэн с Петлёй демобилизовались на пару недель раньше. Денис оставил мне свой тюменский адрес, и мы договорились с ним, что я, как только демобилизуюсь, поеду домой через него (до моего родного Ноябрьска от Тюмени ещё сутки на поезде ехать надо). Моя демобилизация была на пару недель позже, но её ожидание было просто мучительным. Но уже утром 28-го февраля парни младшего призыва с нашей палатки трясли мне руку, прощаясь уже навсегда. Этого дня я ждал 1 год и 9 месяцев. И если учитывать, что шёл срок службы день за два , я переслужил 2 месяца. И уже стоя перед воротами ППД 46 ОбРОНа мне не верилось, что вся эта тяжба, вымученная потом, кровью и слезами закончилась. Нас демобилизованных было человек 10. Мы вышли за ворота и побрели в сторону аэропорта. Нам пришлось ждать, когда будет какой-нибудь борт до Ханкалы. Прождали мы целый день, я уже думал, что из Грозного сегодня не улетим. Но к вечеру нашёлся борт, командир которого согласился нас подбросить до Ханкалы.
Когда мы загрузились в "корову", то были не одни. Ещё с нами летело несколько офицеров и контрактников. Ближе к выходу стояли двое носилок с трупами, прикрытые окровавленными простынями. Мне тогда подумалось: «Ну вот ребятки тоже домой летят. Тоже отслужили, как и мы, только нам больше повезло…»
В Ханкале мы разделились на две группы. Трое решили полететь самолётом, остальные решили добираться поездом. У тех, кто ехал в Тюмень, было одно требование на троих: Я, Женя и татарин, как зовут не помню, служил в столовой по званию сержант. Собственно поэтому ему дали требование, с которым он благополучно улетел в Тюмень без нас. Падла, ведь обещал за нами вернуться, если есть какой-нибудь борт. Но он решил, что этого делать не следует, да и требования нам не нужны. Нам с Женькой повезло, что на дембель на руки дали небольшую сумму. Остальные боевые были отправлены на счета в Сбербанке. Что-то около 120 тыс. Деньжищи неимоверные! По тем временам. Нам на руки дали что-то около двух тысяч. Вот они нам и пригодились, так как требование у нас отсутствовало благодаря кое-кому. На вокзале в Моздоке мы сели на электричку до Мин.вод. Конечно, мы слышали разные истории, а том, как в Моздоке грабят дембелей, отбирают деньги, а порой и убивают. Но у нас денег было не очень много да и сели в электричку мы уже утром, когда на вокзале было куча вояк. Тем не менее до нас докопалась местная милиция и стала с пристрастием проверять наши документы. У одного из наших парней в военнике нашли ошибку, и менты уже собрались вести его в комендатуру. Попытались с ними договориться, чтобы нашего парня не забирали, не портили дембель. Сошлись на сумме, на которую всем пришлось скинуться. Когда менты получили дань, парня отпустили и посоветовали нам быть поосторожнее. В Минводах дембеля уходили по своим наравлениям, рассасывались по своим городам. Мы с Женькой взяли купейный билет до промежуточной станции. Компания у нас оказалась весёлая. Контрактник сопровождал на гауптвахту солдата. Бухал пиво, травил всякие байки и небылицы. Мы с Женькой «не распространялись» сильно. В основном попутчиков слушали. Но вот, у контрактника кончилось пиво и он начал у нас просить деньги. Нет. Не просить. Канючить. И делал он это нудно и долго. В конце концов, я не выдержал и отдал ему последние деньги. На промежуточной станци, когда мы вышли из вагона, мне пришлось просить у Женьки взаймы, чтобы купить билет до Тюмени.
- Ты же на пиво давал?
- Да я им дал, чтобы заткнулись. Сил моих не было. Да и от тебя отстали!
- Ну ты и дурак! – сказал Женька, но денег дал.
До Тюмени мы доехали без приключений. Там я намеревался встретиться со своим другом Максом, который учился в медакадемии. Я припёрся к нему в общагу. Сказать, что он меня не ожидал видеть – это ничего не сказать. Он прибывал в лёгком шоке. Пару дней я пожил у Макса в общаге с другими студентами. Нда! Это был в буквальном смысле треш и пьяный угар. Даже сходил в гости к Дэну. Чтобы было не скучно, я взял с собой парней из медицинской общаги: Макса и Тёму. Выпили мы у Дэна дома крепко, повеселились от души, даже немного пришлось подраться с местными бандитами, когда возвращались к себе в общагу. Ну просто из машин не хотел никто останавливаться и Тёма не нашёл ничего лучше, как выйти на дорогу и перегородить очередному автомобилю путь. В этом автомобиле оказалось трое парней, которые естественно выходкой Тёмы совсем не были довольны. Но мы все же уболтали их нас подвезти и они вроде бы согласились. Когда мы вшестером влезли в тачку, и поехали, то в результате короткой беседы выяснилось, что "спасители" таковыми не являются. Кто-то из наших упомянул, что мы отмечали моё возвращение из Чечни и наши оппоненты сразу же решили нас доставить к какому-то чеченцу то ли Аслану, то ли Магомеду. Естественно это в наши планы не входило. Совершенно никакого желания не было общаться с какими-то местными ваххабитами, к которым неслась наша тачка. Тёма попросил остановить машину, что мы поняли свою ошибку и что не надо нас везти ни к каким чеченцам. Но нам ответили, что вопрос уже решённый и наше дало сидеть и не вякать. Нужно было что-то предпринимать и я ничего не нашёл лучше, как придушить водителя, потому что сидел сзади него, на коленях у Макса. У меня мелькнула в голове, что жить хотят все и водитель, хочешь - не хочешь, остановится. Так и произошло. Водитель ухитрился остановиться, что собственно нам и было нужно. Все высыпали из машины, но я водителя не отпускал. Меня начали отдирать от своей жертвы, но я сопротивлялся. Завязалась небольшая потасовка. Меня в конце концов отодрали от воителя, слегка попинали. Моим парням тоже досталось. Тёме выбили ползуба. Макса тоже напинали. Но наши оппоненты решили всё таки с нами больше не связываться, прыгнули в тачку и уехали. Но у меня остался вопрос: что это было? Почему трое русских парней решили меня сдать какому-то ваххабиту? Я же свой. И был в полной уверенности, что находясь в Грозном, я защищал интересы людей, живущих здесь? Зачем они хотели со мной так поступить? Неужели деньги? Или рабская услужливость? Почему русские так стараются предать и утопить своих? К сожалению ответов на эти вопросы мне никто дать так и не смог. Я конечно слышал о том, что чеченцы устраивали охоту на людей, которые участвовали в контр-террористической операции, но я совершенно не предполагал, что это, хотя даже и косвенно, но коснётся меня.
Передохнув ещё немного у Макса, я занял денег на поезд и поехал к себе в Ноябрьск. Ехать до Ноябрьска сутки. А у меня не было ни еды, ни воды. Так и ехал, бегая в тамбур и стреляя сигареты, воду с ладошек пил в умывальнике. Я позвонил своим родителям, что еду домой и приехал ровно 8 Марта. Сделал матери подарок, так сказать, в международный женский день!
Конечно, к нам подтянулись гости. И тётя Таня, уединившись со мной в отдельной комнате, задала мне вопрос, который, видимо, мучил её весь вечер.
- Андрей! Ты много бандитов убил?
- Да нет тётя Таня. Я в спец связи работал. Телеграфистом. Телеграммы набивал.
В то время был очень популярен фильм «Брат» с Сергеем Бодровым. Там герой Бодрова с особым хладнокровием убивал «плохих мальчиков», действовал профессионально, и по сюжету фильма было понятно, что все эти профессиональные навыки он приобрёл в армии, в Чечне, но когда речь заходила о том, где он служил, скромно отвечал, что отсиделся писарем в штабе. Похоже, тётя Таня подумала, что я, как и герой Бодрова, был излишне скромен.
- А-а-а! Я поняла! - заговорщически говорила тётя Таня. – Ну, ладно! Не хочешь не говори…
Мне довольно сложно передать свои чувства в тот период, когда осознал, что служба в армии уже закончилось. К радости, от того, что ты вернулся живой и здоровый, пройдя через горнило дедовщины, а потом и КТО, примешивалась вселенская грусть за несправедливость, царившую тогда в армии. Но я испытывал одновременно и гордость за работу, которую выполнил тогда в Чечне. Конечно же я стал более опытным. За эти неполных 2 года я прожил совсем другую жизнь, совершенно не похожую на гражданскую. Можно сказать, что из наивного мальчишки, я переродился в пессимистически настроенного человека, с совершенно другими взглядами на жизнь, с полной уверенностью в том что в жизни нет справедливости. Помог ли мне груз пережитого в дальнейшем? Нет. Все неприятные моменты я пытался заглушить алкоголем. Это постоянно тянуло меня на дно. Несмотря на то, что у меня было много друзей и собутыльников, поделиться пережитым я не мог или не хотел, по факту, оказался один на один со своими воспоминаниями. По прошествии двадцати лет я, всё таки, решился поделиться сокровенным с тетрадным листом, чтобы облегчить душу. И как не странно это помогло. Или нет? Пока я ещё не понял, но я очень благодарен читателю, у кого хватило сил и времени дочитать до этих строк, и совместно со мной вспомнить события тех далёких дней.