Предлагаю вам одну историю из практики моего коллеги. Клиент долгое время не мог отреагировать свой гнев, что перешло в психосоматическое расстройство, которое являет собой основу псориаза, - пониженный уровень иммунитета.
Итак.
Пол говорил, что за эти восемь минут, или это были восемь часов, он узнал больше, чем за восемь сеансов психотерапии.
Трудно сказать, сколько же времени прошло на самом деле.
Трудно сказать, сколько же времени он провел в темноте в багажнике.
Вероятно, не стоит считать, что приключившееся с ним такое несуразное, неожиданное и невероятное событие, как похищение, могло стать тем целительным фактором, который подменил эффект восьми сеансов терапии.
Пришел как-то раз на сеанс такой лысеющий человек с яркими пятнами псориаза на
голове.
Очень уж они досаждали ему, они являлись символом всего того, с чем он не мог справиться, взять под свой контроль.
И ему было вообще все равно, как и что ты будешь делать, лишь бы только помог выбраться из ситуации, в которой он оказался.
Знаете, как бывает, вечно мы считаем, что все самое интересное случается с кем-то другим.
Мы же всегда в стороне.
А вот с ним-то как раз и случилось, и он как будто бы даже рад, что похитители остановились именно на нем.
Так вот, может, эти восемь сеансов и в самом деле как-то помогли ему сорганизоваться, подготовили, настроили, чтобы он справился с такой ужасной ситуацией, ему и самому с трудом верится, что все это на самом деле было.
А ведь было случилось это по дороге на девятый сеанс.
А мы все гадали, куда это он запропастился.
Никогда раньше он даже не опаздывал, бывало, минуты за две приходил.
Так уже совпало, что он оказался там с таким автомобилем, какой им был нужен.
Стекло было опущено.
Нож приставили к горлу и сказали: “Вылазь-ка, приятель”. Что ему оставалось.
Руки и ноги связали и положили его в багажник, куда-то повезли.
Во рту кляп, на глазах повязка. Не то, что видеть, он едва мог двинуться.
В таких ситуациях все чувства обостряются, все подмечаешь, любой поворот, ухаб, кочку.
С расстоянием похуже.
Так много всего навалилось - ему трудно было определиться.
Он был в каком-то полуобморочном состоянии.
В трансе к нему пришло ощущение покоя, все тревоги улетучились. Сейчас он считает, что это транс, потому что именно в трансе не ощущаешь тревоги и волнения. Он даже и не знал, в сознании ли он.
Наверное, то было сознание в трансе, или, может быть, бессознательность во сне.
Перед ним проплывали отчетливые образы, что он ребенком играет на игровой
площадке, играет в эти глупые детские забавы, когда собираешь в себе все силы и
кидаешься на соединенные вместе руки, пытающиеся удержать тебя.
Но руки сжаты
крепко, и тебе приходится снова и снова бросаться на них.
В начале терапии Пол был немного застенчив, но наши беседы заронили в нем
нечто существенное, научили чему-то.
Входишь в трансовое состояние и начинаешь
ощущать диссоциацию в теле. Чувствуешь, что дышишь, сознаешь такое изменение состояния как нормальную потребность реагирования.
Вот и он стал дергаться, крутиться в багажнике, реагируя естественно, в общем-то не зная даже, что из этого получится.
Что делает терапия - она возвращает то, что уже знаешь, давно знаешь.
Он крутился, дёргался, пока что-то острое не зацепилось за одну из веревок, он
использовал это как точку опоры, тянул на себя, отпускал, пока веревка не перетерлась.
Ноги свободы. Получится или нет - он не знает, но продолжает пинать и биться о стенку багажника, и крышка открывается.
Он развязал себя, взобрался в машину, включил огни.
По-видимому, похитители уехали на другой машине в том направлении, куда была направлена его машина.
Он взялся за руль, поставил ногу на педаль газа. Колеса дико завизжали, оставляя следыгорелой резины.
Давали знать ссадины и рубцы от веревок, затекшие ноги и руки, с этим он справился, но нужно было привести в порядок мысли.
Ведя машину, он чувствовал, как сжимаются в кулак руки.
В голове проносились слова, которые он, будучи парнем воспитанным, никогда бы не сказал раньше.
Он изрыгал ругательства, сознавая, что это нехорошо, что это на него не похоже.
А подсознание бешено неслось по дороге в погоню за этими... людьми.
Он думал, сколько раз так бывало, что ему хотелось высказать все, что накипело, а
он сдерживался.
Он понимал, что обязательно расскажет нам, чему научился в этом багажнике, что это куда как значительнее, чем то, что он узнал на всех сеансах терапии вместе взятых.
Так ли это на самом деле, он не был уверен.
Это было текущим
переживанием.
Зубы его стиснулись плотнее, он еще крепче сжал руль, голова пригнулась вперед.
Плечи высоко поднялись, он задышал глубже.
Он думал и громко разговаривал вслух.
Он говорил: “Доберусь я до вас, пусть это будет последним, что я сделаю.
Обязательно увижу вас за решеткой. Не уйти вам от этого”. Он говорил и говорил, упиваясь звуками своего голоса. Он прямо ощущал звучание голоса. Оно было каким-то другим, в нем
появилась уверенность, сила.
Лоб перечертила морщина, пульсирующая в такт с дыханием.
Сознание кричало:
“Нет, это не я”,- а подсознание ощущало тело, биение сердца, будто что-то тяжелое бухало вверх и вниз в груди.
Он вел машину с застывшим лицом, со сдвинутыми бровями, крепко сжав губы...
Потом уже, когда он вернулся на занятия и рассказал эту невероятную историю, которой мы сначала не поверили, он сказал: “И вот теперь я уверен, что тогда, в багажнике, я узнал о себе гораздо больше, чем из всех этих сеансов терапии, кроме разве что одного - добавил он,- что в багажнике я был в трансе”.