Прошло совсем немного времени, с тех пор как в семье Антоновых торжественно был установлен по очереди домашний телефон. Он явил собой чудеса достижений советской науки, прогресса и комфорта, а ждали Антоновы его больше десяти лет и всё это время бегали звонить в телефон-автомат на улицу. Правда телефон имел одну неприятную особенность – он был «на блокираторе». То есть линия оказалась одна на две квартиры – их и соседей с шестого, и когда пользуются одни, у других в трубке – тишина и не поймёшь, сломался ли телефон или его заняли соседи.
При чём соседи эти были ну настолько противные, что так и просились что-то с ними сотворить, разумеется нехорошее. Мать – Зинаида Пална – завуч в соседней школе, баба противная, тощая, с отталкивающим лицом, яркой помадой и огромными фиолетовыми «вавилонами» на голове, всё строила из себя богатенькую. Она, задрав длинный нос, надменно, напоказ ходила в шубе и золоте, мол кто вы и кто я. За что и поплатилась. Благодаря показухе, Зинаиду Палну припасли и ограбили два раза подряд прямо в собственном подъезде и лифте, вытаскивали из ушей серёжки с мясом и угрожая ножичком срывали шубу. Вот, впредь наука – не понтуйся. Потом всё милиция ходила по квартирам и спрашивала, не видел ли кто чего. Разумеется, ни одного свидетеля не нашлось, все отвечали – нет, а про себя думали: «И видел бы не сказал», так уж не любили противную семейку с шестого.
Отца в той семье отродясь не было, видать не ужился с надменной школьной руководительницей, его заменял тихенький, невзрачный послушный мужичонка-отчим, который смиренно и беспрекословно выполнил все приказы супруги, так как своего голоса не имел, только вечерами втихаря в машине бухал пиво, видимо дома запрещали. Бабка Ираида Максимовна, такая же противная, как и её дочь, вечно всем недовольная, гоняла соседских детей по подъезду, посылая вслед проклятия. Седая, с рыбьим лицом камбалы и глазами навыкате, она при сравнительно небольшом росте весила целый центнер. Санёк видел её круглогодично одетую исключительно в белую старушечью ночнушку, как будто это было её единственное одеяние. Эта наоборот прибеднялась, хотя все знали, что Ириада в прошлом - директор мясного магазина, а потому наверняка прятала миллионы в стульях кухонного гарнитура. Так же в семье имелся дед с несносным характером, который говорил, что ветеран и инвалид, хотя все соседи по подъезду знали, что он дезертир и всю войну отсиживался в тылу в Ташкенте, прикидываясь псих.больным.
Ещё в семействе имелось два сына – один старший, нелюбимый, Игорёк, который всё подавал надежды подавал, в хоккей играл, даже работал директором в магазине, куда его мамаша пристроила, да потом так и скололся, его давно не было видно. И младший – Жорик, который вроде был карапузом, которого все шпыняли, а со временем стал качаться, жрать всякую дрянь и раскабанел так, что, аж в свой мерин не вмещался, который ему таже мама подарила. Короче яблочко от яблони…
Вот с дедом этого семейства, тем самым дезертиром, у Санька на почве блокиратора отношения не сложились и постоянно выходила ругань. Потому как дед этот, по причине старческой деменции или попросту слабоумия, стал снимать трубку телефона и не класть на место, а то что у соседей при этом не было связи его никак не волновало. Бывало телефон молчал по полдня и Санёк, разъярённый, если особенно ждал звонка, спускался на шестой и звонил в злополучную квартиру. Как правило выходил дед, всегда в военной рубашке, трико и тапках, с неизменной палкой.
- Что надо? – зло спрашивал он.
- Вы трубку положите, я из-за Вас позвонить не могу.
Вот они, прелести коммунальной жизни.
- Да ты что, щенок! – дед, выживший из ума, поднимал над головой клюку и норовил стукнуть Санька ей по кумполу.
- Да Вы, что, угомонитесь, вроде взрослый человек, престарелый, а хулиганите, говорю трубку положите!
Но безумный дед только корчил гримасы и нападал с клюкой наперевес, как Д’Артаньян со шпагой на гвардейцев кардинала. Взывать к его разуму было бессмысленно.
- Ну ладно, попомнишь ты меня!
Санёк ретировался от старого безумца, а тот ликовал, празднуя победу и тряс руками над головой. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Шурик устал от подлых заподлянок, которые ему постоянно подставляла нехорошая семейка и старый умалишённый. Он поднялся на пару этажей и остановился. Что же сделать? Ведь этот вопрос надо решать кардинально, дальше издевательства продолжаться не могут. Тут ему на ум пришёл недавний разговор с одним студентом из института связи.
- Я тут на съёмной хате живу, - рассказывал тот, - а сам-то из Магнитогорска. Вот мне и надо домой звонить, а денег нет. Так я беру в коридоре к проводам соседей в параллель встаю и звоню сколько влезет, а счета им приходят.
- О как, чудеса! Вот значит, чему вас там в институтах учат, а что полезная штука, не зря учишься, хоть какая-то выгода. А как это… Я вот даже не представляю…
- Да вообще просто. Посмотри в подъезде белые такие провода тонкие проложены к каждой квартире – это телефонные линии, в них две жилы. Вот берёшь телефон, любой, у него в шнуре тоже две жилы, зачищаешь и соединяешь те две белые и телефонные, вот и вся наука.
Так, точно, вот оно. В параллель вставать и звонить с соседского номера ему надобности не было, а вот урок преподать злополучной семейке точно придётся. Санёк спустился на лестничную клетку шестого этажа. Так, где это, ага вот! И точно, под самым побеленным потолком в подъезде, к квартире негодяев тянулся белый телефонный провод, его ещё называют «лапша».
- Ну держитесь! Попомните Вы, как телефоны отключать!
Санёк сбегал домой за лезвием от отцовской бритвы. Так… надо что-нибудь сделать поподлее… Так чтобы незаметно и максимально эффективно и надолго. Он нашёл место в углу, там, где провод уходил в специальное отверстие и там сделал еле заметный надрез, при чём только одной жилы. Получилось отменно. Найти повреждение человеческому глазу было невозможно ни при каких условиях, а с виду провод казался абсолютно целым, да ещё и место труднодоступное. Сашка с чувством выполненного долга вернулся домой и… О чудо! Телефон работал. Он работал и на следующий день и через день и даже через неделю, тогда связисты были на вес золота, аварийные заявки до месяца ждали. А через какое-то продолжительное время, спускаясь пешком по лестнице, дойдя до шестого, Сашка обнаружил там суету. Монтёры из ГТС, целая бригада, пыталась найти неисправность, и никак не могли. За их действиями внимательно наблюдало всё подлое семейство, скопившееся в дверях и дававшие ценные указания.
- Ничего не понимаю… - говорил, утирая пот со лба старший монтёр, - всё с виду цело, а сигнала нет, неужели всю линию перетягивать? Но это надолго, у нас кабеля нет, дефицит.
Семейка заохала, заахала, а Санёк, вприпрыжку пробегая мимо звонко засмеялся и пропел:
- Что опять поврежденье на трассе? Что реле там с ячейкой шалят?
И был таков, но мамаша-завуч бросила в его сторону пылкий взгляд, явно заподозрив, что он как-то причастен к этому неприятному событию. Санёк не знал, чем уж там кончилось дело, да только с тех пор телефон у него работал всегда, как часы, а соседский дед, в прошлом заклятый враг, стал здороваться и почтительно при встрече кивать головой. Так то, впредь наука.