В нашем римском цикле про убийство Цезаря большинство героев - пацаны, что не пришли к успеху. Или пришли, но не надолго. Но ведь были и другие примеры, не так ли?
Гней Домиций Агенобарб, кузен Марка Брута, показал такие показатели выживаемости, что позавидовали бы даже тараканы. В принципе он единственный из осужденных по закону Педия убийц Цезаря, кто умер своей смертью. Паровозик, который смог.
Гней был сыном Луция Домиция, консула 54 г до нэ, и Порции - родной сестры Катона. Старший Агенобарб был одним из самых упорных и упоротых врагов Цезаря - иных в окружении Катона и не водилось (за исключением его единоутробной сестры Сервилии, матери Брута). Ярый "ястреб" времен сближения Сената с Помпеем, старший Агенобарб (младший был с ним) был направлен на сдерживание мятежного Цезаря в Северной Италии - но что-то пошло не так, и вместо того, чтобы Цезаря сдержать, Агенобарб был Цезарем задержан. И взят в плен. Это первый персонаж, на котором Лысый испытал свое тайное оружие - "милосердие Цезаря". Короче, отпустил он Агенобарбов на все четыре стороны.
Но Луций Домиций не устыдился, не проникся благодарностью и даже не успокоился. Они с сыном благополучно прибыли к Помпею и продолжили борьбу там. Битва при Фарсале, которую Помпей бездарно проиграл Цезарю, фактически стала концом Республики. Но не концом республиканцев. На самом деле старший Агенобарб - один из немногих, кто реально погиб в ней... я имею в виду, из сенаторского сословия, не из простых. Остальные как-то вот выжили...
Племянник Агенобарба, Марк Брут, к примеру, не шибко-то в тот момент горел желанием партизанить с остатками помпеянского войска на задворках цивилизованного мира - и пошел на сделку с Цезарем. И его примеру последовали очень многие - кузен Гней Домиций тоже вернулся в Италию.
Но, в отличии от Брута и Кассия, Гней Домиций не мог похвастаться вниманием к нему диктатора, да и не факт, что хотел этого внимания - учитывая судьбу отца. Однако в заговоре младший Агенобарб не принимал участия, по какой-то, не совсем понятной, причине. К Бруту он присоединился уже после отъезда того в Грецию,и в число проскрибированных попал главным образом из-за своего родства с лидерами заговора.
У Брута Агенобарб стал флотоводцем - и с поставленной ему задачей более чем справлялся, охранял водные пути и разгромил цезарианский флот, пытавшийся подвезти Марку Антонию и Октавиану подкрепление для битвы при Филиппах. В принципе Агенобарб действовал куда успешнее и хладнокровнее, чем сами Кассий и Брут - у которых сдали нервы, что привело к поражению при Филиппах и их самоубийству.
Агенобарб с флотом и спасшаяся часть республиканского войска (а такая была) остались осиротевшими, потерявшими "знамя" и смысл жизни, и беспризорными. Куда пойти, к кому податься? Где искать волю и счастье?
Но в принципе... В принципе если у тебя есть сотня кораблей, жизнь не так уж и безнадежна. Всегда можно немного попиратствовать - чем Агенобарб и занимался, иногда совместно с другим бездомным сиротой - Секстом Помпеем, иногда самостоятельно. И тут позволю себе минутку злорадства от имени республиканских "сирот". Римская толпа, обожавшая Цезаря, тут внезапно поняла (хотя вряд ли поняла), что у любых событий есть две стороны. Действия толпы спровоцировали новый виток гражданских войн - и это пошло на пользу Октавиану. Но в разгаре этих гражданских войн римской толпе пришлось довольствоваться только зрелищами. Хлеба в Риме не было. Италия давно уже перестала выращивать зерно сама - из-за дороговизны земли и дешевизны зерна привозного. А тут выяснилось, что обиженные помпеянские "сироты" с корабликами очень даже могут блокировать морские поставки этого самого зерна. Пришлось голодать. И очень сильно. Но плебс мог себя утешать тем, что это ради величия Цезаря.
Ну ладно, минутка злорадства закончена. Тем более, что и у Агенобарба она не продлилась долго, в районе 40 г до нэ тот забросил свои пиратские дела и примирился с Антонием. Причем Антоний даже добился от Октавиана гарантий безопасности своему новому-старому другу. Наличие флота, знаете ли, чрезвычайно спосоствует популярности.
Антоний очень приблизил к себе Агенобарба, в Парфянском походе тот был его "правой рукой". И когда выяснилось, что гениальные планы Цезаря на этот поход - вовсе не такие уж гениальные, и римлянам предстоит выбираться из этой проклятой Парфии без еды, без воды и без поддержки союзников (никогда ведь такого не было и вот опять), неунывающий Антоний как-то скис и отправил Агенобарба вместо себя. Толкать речь перед легионерами и подбодрить их новостями, что домой вернуться только лишь не все.
Не вернулось 20 тыс.
Несмотря на парфянское фиаско, Агенобарб у Антония чувствовал себя вполне хорошо - если бы не одна зараза. Клеопатра. Вернее... Тут даже и не скажешь, кто более зараза - зная характер благородных римлян. В общем, с женой Антония Домиций никак не мог найти общего языка, упорно отказываясь именовать ее "царицей царей", а называя просто эй, ты Клеопатра. И отношения их с годами только ухудшались - закончилось все тем, что перед битвой при Акции Агенобарб просто вышел из себя и дезертировал к Октавиану. Говорят, Антония эта новость подкосила - хотя он благородно отправил вслед перебежчику его имущество и людей. Октавиан (вернее Агриппа) победил при Акции, но Гней Домиций воспользоваться плодами своего "предвидения" не смог - на самом деле он убегал от Антония и Клеопатры уже сильно больным и скончался через несколько дней.
Но этим побегом Гней зарезервировал место в стане победителей для своего потомства. Мытарства Домициев начались в 49 г до нэ, когда Цезарь развязал гражданскую войну. Спустя 19 лет семья вернулась в Рим столь же могущественной, что и была. Возможно, даже более могущественной. Октавиан ценил остатки старой аристократии. Они уже не были опасны, но оставался в них некий блеск и гламур. Воспоминания о старых временах.
Луций Домиций, сын Гнея, женился на племяннице Октавиана, Антонии ст. (дочери Антония и Октавии), ну то бишь - влился в династию.
И вот это вот - новая принадлежность к "царской семье", старое республиканское чванство и высокомерие, а также чувство глубокого неудовлетворения, засевшая на уровне подсознания ненависть к режиму, к самим себе, все это породило ТАКИХ чудовищ... Как вы видели, и в старые-то времена аристократия была не сахарная. Но при империи они буквально обезумели, погрузившись в пучину жестокости, разврата, безнаказанности и тп. Ну надо было куда-то направлять энергию, а также страх и фрустрацию. Раньше на выборах дрались, теперь рабов муренам скармливали.
Луций выводил на подмостки в мимах римских всадников и матрон; травли он показывал и в цирке, и по всем городским кварталам, а гладиаторский бой устроил такой кровавый, что Август, тщетно предостерегавший его негласно, вынужден был обуздать его эдиктом.
Шокировать Августа крововым побоищем - это надо было действительно постараться!
У Луция и Антонии был сын - Гней Домиций Агенобарб. "Человек гнуснейший во всякую пору его жизни". Задавить деревенского мальчишку ради разлечения? - да без проблем. Выбить другому гражданину глаз в ссоре - пффф, легко! Ну и так по мелочи - жестокое обращение с рабами, разврат, инцест и тп. И все это совершенно безнаказанно, что характерно. Гней был женат на ОЧЕНЬ знаменитой даме. Ее имя вы все знаете, без сомнения - на Агриппине, сестре Калигулы. И в один прекрасный день родился у них еще более чудесный малыш - звали его Луций Домиций Агенобарб. Но более широко известен он под именем - император Нерон.
Тотчас по его гороскопу многими было сделано много страшных догадок; пророческими были и слова отца его Домиция, который в ответ на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества.
Такая вот история успешного успеха. От Филипп до правнука на троне. А успех ли это, решайте сами.