- Алло, алло! Это РОСТГЛАВСТАНКОИНСТРУМЕНТСНАБСБЫТ?
- Нет, товарищ, вы не туда звоните. Это ВХУТЕМАС! А у РОСТГЛАВСТАНКОИНСТРУМЕНТСНАБСБЫТ а с января новый номер, узнавайте в справочной!
Революция 17 года многое изменила в жизни бывших граждан Российской империи, поэтому неудивительно, что ее влияние на язык редко замечают. А между тем, оно было огромным. Восприятие жизни как чего-то степенного и размеренного сменилось «порывами», «битвами», «сломом старого» – и язык это очень точно отразил. Прежде всего сокращением всего и вся, будто проговаривать слово полностью стало недопустимой роскошью в условиях стремительной стройки нового мира. Конечно, сокращения-аббревиатуры встречались уже и раньше, но совершенно не в таких масштабах, и нужны были главным образом только для того, чтобы сэкономить время на письме. Смена всего уклада жизни дала им шанс завоевать нашу речь – и надо сказать, аббревиатуры с этой задачей справились.
Первая волна аббревиации была естественной как сама жизнь и породила множество жизнеспособных созданий. Почти сто лет существовали сберегательные кассы, которые никогда и никому не приходило в голову называть как-то иначе – но после 17 года они внезапно и повсюду превратились в «сберкассы». Корней «Муха-цокотуха» Чуковский в свое время удивлялся: «Литературный фонд был основан А.В. Дружининым в 1859 году, и в дореволюционное время ни у кого не было ни желания, ни надобности называть его сокращённо Литфонд». То же произошло и с Московским художественным академическим театром, который первые двадцать лет существования назывался по-свойски просто «художественным», а во МХАТ превратился уже при новой власти. Сокращалось всё подряд. Некоторые ходы оказались удачными и подарили нам новые слова: дзот (ДеревоЗемляная Огневая Точка), беруши (БЕреги УШИ), мопед (МОтоцикл + велосиПЕД), зарплата и так далее... Кстати, вопреки распространенной версии, слово «гопник» вряд ли появилось именно в это время. По крайней мере, слово «гопать» в значении ‘бродяжничать, шататься по улицам’ встречалось еще в середине 19 века, а Даль в книжке «Условный язык петербургских мошенников» пишет, что «гопать» означает ‘ночевать на улице’.
Но таких удачных случаев всё-таки получалось меньше, чем монстров, упомянутых в начале. Кстати, они оба совершенно реальны. РОСТГЛАВСТАНКОИНСТРУМЕНТСНАБСБЫТ – это Ростовское главное станко-инструментальное снабжение и сбыт, а ВХУТЕМАС – Высшие государственные художественно-технические мастерские. Казалось бы, вот здесь-то уже очевидно произвол чиновников, чей сон разума порождает чудовищ? Но не все так просто. Сокращенное наименование – это современно. Сокращенное наименование – это революционно. Такое название сразу устанавливает дистанцию между собой и старым, побежденным, медлительным миром. При всей тяжеловесности и нелепости даже такие аббревиатуры были привлекательны, потому что они стали символом нового строя – индустриального, подчеркнуто отвернувшегося от эстетики к прагматичности. Не баре небось – пролетариат. И именно поэтому старинные длинные наименования начали восприниматься чуждыми, а короткие пусть даже и неблагозвучные – своими, «правильными». Писатель тех времен Дон-Аминадо едко подмечает: «В городском продовольственном комитете, который ввиду отсутствия времени переименовали в горпродком, что было гораздо короче и понятнее, выдавали карточки, по которым выдавали сушёную тарань».
Но всё затмевают аббревиатуры-имена. Вот уж сфера сугубо добровольная, в которой чиновник не может ничего сделать. Так что именно здесь можно увидеть, что использование аббревиатур было делом добровольным и по-настоящему народным. Нет, я не уверена, что какую-то реальную девочку называли Даздрапермой (ДА ЗДРАвстпует ПЕРвое МАя), хотя кто знает… Но десятки имён, созданных из фрагментов самых разных актуальных названий и фамилий, всё-таки фиксировались в архивах: Велиор (ВЕЛикая Октябрьская Революция), Донэра (Дочь Новой Эры), Иззвил (Изучайте Заветы Владимира Ильича Ленина), Красарм и Красарма (КРАСная АРМия) и много-много ещё. Ну и какое-то количество всего этого богатства просто обязано было закрепиться в современном языке. Ничто в нём не исчезает бесследно, если оно в своё время возникло естественно и в соответствии с требованиями времени. Так произошло и с именами. Для того, чтобы остаться в языке, им требуется иметь всего два признака: красиво звучать и быть похожим на что-нибудь уже известное. Типичный пример – Владлен(а), которое используется и сейчас, причём вряд ли кто-то ассоциирует их с ВЛАДимиром ЛЕНиным – славянский корень «влад» удачно встроил его в ряд традиционных имён. Так же получилось и с Рэмом, который то ли «Революция, электрификация, механизация», то ли «Революция, Энгельс, Маркс». Имя прижилось, а уж к какой традиции его относить – теперь каждый решает для себя сам.
«Сбросить Пушкина с парохода современности» – когда-то требовал Маяковский. Да, они попытались его сбросить, как и всё, что олицетворяло прежний ненавистный строй. И построили собственную индустриальную стилистику, которая нашла великолепное воплощение в скрежещущих, бесполых, загадочных, пугающих словах, сплошь состоящих из заглавных букв. Эти слова сыграли важную роль в создании образа нового мира, в котором всё другое – даже язык. Некоторые из них были пугающими: ГубЧК, ГПУ, ГКЧП, НКВД… Некоторые – величественными и сакральными: ВКПб, КПСС, ВЛКСМ, ЦИК. Другие стали легендой и символом как СССР или ГУЛАГ... А некоторые прижились, стали привычными и нестрашными: ЗАГС, ВДНХ, ГАИ, ГЭС, ПТУ… Язык не только отражает жизнь – он еще тщательно отсеивает любой жизнеспособный росток и сохраняет его, превращаясь в живой памятник всему, что когда-то с нами происходило.
Статья Виолетты Хайдаровой