Года так двадцать три назад, — рассказывает в 1325 году Гозья Клерг из Монтайю, — во время Великого поста, на другой день после воскресенья, возвращалась я с моего поля, где собирала репу. По дороге встретился мне Гийом Бене:
— Ты уже обедала? — спросил он меня.
— Нет, — отвечала я, — хочу попоститься...
— А что до меня, — сказал Гийом, — так я вчера, в воскресенье, неплохо пообедал в Акс-ле-Терме, куда меня пригласили. Поначалу я подумывал, стоит ли идти. Так я пошел к добрым людям, чтобы спросить у них совета. "Как ни крути, — сказали мне они, — одинаковый грех есть мясо в пост или без поста. Рот оскверняется одинаково. А потому вам нечего смущаться". Раз так, я и согласился на этот добрый обед с мясом.
— А я, однако, — философски заключает Гозья Клерг, — с ним не согласилась. Мясо во время поста и в другое время — это вовсе не одно и то же.
— Раймон де Планиссоль совершил и вправду тяжкий грех, — заявляет Раймон Бек из Коссу Айкару Боре, сообщнику Планиссолей, — в тот день, когда он задушил и убил Пьера Плана, которого потом и закопал в саду у своего отца, Понса де Планиссоль. И уж никак негоже было Раймону утяжелять свой грех, лишив девственности Гайярду, свою собственную
служанку!
— Оно конечно, — отвечает Айкар Боре, — мы вдвоем, я и Раймон, того человека убили и похоронили в неосвященной земле. Да только ни я, ни Раймон греха не боимся. Мы ведь во всем признались прокурору графства Фуа, Гийому Куртету, с ним мы и уладили это дело.
— Ведомо ли тебе, как был зачат Господь? — спросил Раймон Сеги из Тиньяка Раймона Делера.
— Господа зачали в блуде и мерзости, — ответил Раймон, сопроводив свои слова шлепком одной руки об другую.
— Неладное говоришь,— возразил я. — Убить тебя мало за такие штуки.
Вчера,— рассказывает Пьер Видаль, — добирался я из Тараскона в Акс-ле-Терм с парой мулов, навьюченных зерном. И попался мне какой-то незнакомый поп, нам оказалось по пути. Как перевалили за
косогор после деревни Лассюр, разговор зашел о проститутках.
Поп мне и говорит:
— Вот найдешь ты проститутку, поладите в цене, так что, переспав с нею, ты не впадешь в смертный грех?, — Я ему на все это ответил:
— Нет, думаю, не впаду.
— Спать с троюродной сестрой? Для меня это не грех, да и не позор. Точно ведь говорится в сабартесской пословице: "Коль сестра троюродна, насади ее сполна", — говорит Раймон Делер из Тиньяка.
Симон Барра, — рассказывает Раймон Вессьер из Акс-ле-Терма, — поочередно держал в любовницах двоих сестер. Он даже этим похвалялся перед "Пато" Клергом из Монтайю и передо мной. Я ему сказал:
— Это большой грех.
— Нет, — отвечал он мне, — вовсе не грех, однако спорить
не буду — дело постыдное. С этими словами мы сели за стол.
Он [Гийом Байяр] мне рассказал,— говорит Арно из Бедельяка, — что спал с четырьмя сестрами, которые, дважды по две, были родом из двух разных семей. Их звали Года, Бланш, Эмерсанда и Арнода.
— Да как же ты мог, — сказал я ему, — спать дважды с двумя сестрами?
— Вот если б я спал с женщинами, что мне приходятся кровной родней, — ответил мне Байяр,— то было бы дело постыдное. Но с двумя-то сестрами! Ерунда. Ничего это не значит, так, пустяковина.
Ладюри Э.Л.Р. Монтайю: окситанская деревня 1294-1324 гг.: пер с франц. Екатеринбург, 2001.
Статья Ильи Агафонова