НАЧАЛО КНИГИ / ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
Голова закружилась, и сильная тошнота подступила к горлу. Слёзы сами по себе брызнули из глаз, а рот растянулся в подобие улыбке психопатки.
— Это правда? — просипела сдавленно. — Вы не лжёте мне?
— У нас мало времени, — строго сказал мужчина.
Вытерла дрожащими пальцами глаза и распахнула шире дверь, приглашая его войти.
— Мне нужно умыться и одеться. Я не могу предстать перед Дмитрием Мстиславовичем в таком неподобающем виде.
— Конечно. Я подожду вас в машине. Она стоит сразу у подъезда.
С этими словами он развернулся и, не пользуясь лифтом, ушёл вниз.
Закрыла дверь и пулей метнулась в ванну.
«Что он придумал?» — пойманной птицей билась в голове нервная мысль.
Ясно было одно – просто так сына я не заполучу.
«Неужели возьмёт меня к себе на работу? Кем? И как часто разрешит видеться с сыном?»
Вопросы ворохом сыпались мне на голову, пугая, но зато исчезло отчаяние!
Дмитрий Северский обладал возможностями, которые он считал само собой разумеющимися и вечными. От него зависит много людей, в той или иной степени, уже в этом я не сомневаюсь. И теперь, я тоже буду причислена к этой группе.
Думаю, что Северский гораздо опаснее, чем, кажется. Я его боялась – и этот страх был инстинктивной защитой. Всё моё существо было против того, чтобы находиться вблизи этого человека, но я подавила в себе эти чувства. Для меня главное – это сын. А всё остальное, что заготовила мне судьба, я как-нибудь переживу.
* * *
Особняк Северского выглядел так, как я и представляла себе – большой, стильный, современный и пышущий богатством и достатком его владельца.
Всё тот же взрослый мужчина-гора открыл передо мной дверь и сказал, что проводит в кабинет Дмитрия Мстиславовича.
— Вас уже ждут, — сказал он и распахнул передо мной двустворчатую входную дверь.
В огромном холле, который напоминал что угодно, но только не помещение внутри жилого дома, у меня приняли верхнюю одежду и обувь.
Прошла вслед за своим конвоиром, оглядываясь по сторонам.
Дом был выполнен в стиле минимализм. Интерьер имел чисто мужской характер. Было ясно, что в доме только Он хозяин. Женщиной здесь даже «не пахло».
Не видно было ни фоторамок, ни брошенных на столиках журналов или книг. Никаких милых безделушек я тоже не заметила. Даже детских игрушек не было видно!
Всё строго, хоть и стильно, но безжизненно, словно я попала в дорогой, мега шикарный офис.
«Господи, и в этом доме живёт мой маленький сын?»
Пока я размышляла над интерьером, пытаясь отогнать от себя другие мысли, мы дошли до кабинета.
— Подождите здесь, — сказал мужчина, а сам скрылся за дверью кабинета Северского.
Не прошло и минуты, как он вышел и кивнул мне.
— Заходите.
Вот тут-то мне стало невероятно страшно. Сердце ухнуло куда-то вниз, пальцы дрожали, и тряслось всё моё тело, будто от холода. Сделала глубокий вдох, потом выдох и вошла глядя прямо перед собой.
Никакой забитости он не должен видеть. Никакого страха или отчаяния. Северский должен видеть сильную женщину, а не беззащитную и слабую овечку, которая рыдает день изо дня, кляня свою судьбу…
— Доброе утро, Дмитрий Мстиславович, — поздоровалась первая.
— Доброе, — ответил он мрачным тоном.
Мужчина стоял возле окна вполоборота и не смотрел на меня. Он не предложил мне сесть. Он просто молчал и смотрел куда-то вдаль.
«Специально так делает, чтобы я потеряла итак держащуюся на одном честном слове свою хилую выдержку? Показывает, что он и только он хозяин положения. Как есть судья – безжалостный и циничный, бездушно распоряжающийся судьбами людей».
Минута. Другая.
Пять минут прошло.
Я стояла возле его стола и не двигалась.
Он молчал и смотрел в окно.
Я продолжала наблюдать за ним.
Отметила его внешний вид.
Северский был опрятным человеком: его одежда была чистой и отглаженной, а ногти на руках ухожены и коротко острижены.
Сегодня мужчина был одет в угольно-чёрный костюм и белоснежную рубашку. На запястье у Северского я заметила наручные часы — золотые, очень крупные и красивые. Но больше никаких украшений я не заметила.
Профиль Дмитрия был жёстким и немного мрачным. Его губы были сжаты, как будто ничего в этом мире его не радовало. Возможно, в его жизни и не было ничего, способного доставить истинную радость. Радость могла исходить только от других людей – добрых и открытых. Уверена, что в его окружении такие люди отсутствуют. Лицемеры, прихлебатели и враги – вот, кто его окружает.
— Кофе или чай будешь? — вдруг спросил Северский, нарушив молчание.
Вздрогнула и замотала головой.
— Нет… Благодарю, но нет… Лучше… давайте сразу приступим к делу, — произнесла я, как мне казалось, твёрдым и уверенным голосом. Но всё равно, некое отчаяние так и сквозило в моих словах.