Бориса Зайцева называют последним представителем Серебряного века. Талантливый писатель и переводчик, он был лично знаком с Чеховым, Буниным, Блоком, Леонидом Андреевым и многими другими. Прожил долгую жизнь и умер в 1972-м в 90 лет. Его судьбу можно назвать счастливой, хотя в ней было немало трагических событий, и он, как и многие, мог бы сгинуть в огне войны и революции. Но - повезло. Его спасли болезни, женщины и знакомства с ближайшими соратниками вождя.
Зайцев был максимально далек от военного дела, и потому, когда началась Первая мировая война, не пошел на фронт солдатом, а отправился учиться на офицера, вместе с юнкерами, несмотря на свои 30 с лишним лет. Военная среда, казарма и муштра ему также были чужды. О себе он говорил:
"Я был офицер-шляпа. Шляпа - это значит безнадежно штатский и безнадёжно невоенный человек".
Летом 1917-го Зайцев уехал в отпуск в Тульскую губернию в имение отца, директора Московского металлургического завода, где было еще спокойно, но крестьяне потихоньку уже забирали себе господскую землю. Там он писал, переводил. Потом вернулся в Москву, где, как вспоминал спустя годы, "за моей спиной жена перевела меня в артиллерию", по знакомству.
И в тот же день офицеры, с которыми он служил ранее, отправились на фронт. А писатель Зайцев остался обучаться артиллеристскому делу в разбитом на Ходынском поле лагере. Артеллерист из него тоже был никакой, но еще немного времени было выиграно. Потом, "на мое счастье, я подхватил сильное воспаление легких и пролежал в Москве месяц".
Оправившись от болезни, писатель поехал в имение к родителям, а тут - октябрьский переворот и гражданская война. Большевики вызвали всех белых офицеров, чтобы записать их в Красную армию и заставить воевать. Встал выбор - согласиться убивать своих или погибнуть самому. И тут снова вмешалась неравнодушная женщина, теперь уже мать:
"Мать за какой-то фунт дроби записала меня рядовым в сельском совете".
А рядовых, в отличие от офицеров, пока не трогали. Снова отсрочка. В 1918-м стало совсем тяжко: гражданская война, усилившийся террор, отсутствие продуктов. Зайцев с семьей отправился в имение, которое вот-вот могли отобрать. Несмотря ни на что, он занимался переводами Данте. Однажды молодые крестьяне отобрали у них с отцом оружие, а потом старики-крестьяне его вернули. Затем у писателя забрали книги для сельской библиотеки, мол, всё это теперь принадлежит народу.
Тут жена снова возмутилась и поехала в Москву, к первому наркому просвещения Луначарскому за бумагой о том, что книги нужны писателю Зайцеву для работы. И он дал бумагу. Ведь с Луначарским Зайцевы были знакомы еще с 1907 года, когда общались, живя во Флоренции.
"Луначарский жил там с женой. Был эмигрантом, культурным, но страшно болтливым, утомлял меня. Интеллигент левого уклона. Авенариус был его любимый философ".
1919-й стал для семьи самым страшным годом. Хотя уже в 1917-м, во время февральской революции, погиб племянник Зайцева. А в 1919-м умер его отец и был расстрелян пасынок - сын жены от первого брака, молодой офицер, которого обвинили в Деникинском заговоре.
"Сколько жена ни хлопотала, ничего не получилось. Мы заплатили за революцию двумя невинными жизнями юных людей - племянника и сына".
Имение и землю у семьи отобрали, и Зайцевым предложили: мужу-писателю - стать писарем в исполкоме, а его жене-"здоровой бабе" - отправиться на лесозаготовки. Вместе с матерью, женой и дочерью писатель перебрался в Москву.
Когда начался НЭП, приятели приняли его в кооперативную лавку писателей на Никитской, где перепродавали старые книги. Работа в этой лавке позволяла существовать, не служа большевикам.
А потом - очередная болезнь, ставшая спасением.
"В 1922 году я чуть не умер, заразившись сыпным тифом. Это дало повод упросить правительство, Каменева, выпустить меня с семьей в Берлин на лечение".
И вот, наконец-то, вырвались, окончательно. Стали частью эмигрантского сообщества. Полвека русский писатель Зайцев прожил в Париже, где написал книгу "Преподобный Сергий Радонежский", биографии Чехова и Тургенева, много рассказов и книгу воспоминаний о России "Золотой узор".
Вот так человек, слабый здоровьем, с тонкой душевной организацией, уцелел. Проскочил в игольное ушко. Судьба. И люди, которые помогли ему остаться в живых.
Еще интересные статьи о судьбах людей после революции:
Спасибо за лайк! И подписывайтесь на kino-and-more, чтобы не пропустить новые статьи.
