Наконец, заветный день настал. С самого утра друзья сидели, как на иголках. Мы находились в небольшой квартирке Дирка и Марва, располагавшейся в одном из беднейших районов Республики. Спутники мальчишек носились по комнате, издавая взволнованные крики – каждый из ребят волновался по поводу предстоящего представления.
Ребята старались скрыть волнение за веселостью, но их души, наплевав на все нормы приличия, поминутно устраивали новые схватки. Олли Лу и Дирк стояли в углу, весело распевая какие-то песенки и временами ворча друг на друга за неслаженность. Из музыкальных инструментов имелись только флейта, скрипка и старенькая гитара, но стоило Марву повернуть рычажок на небольшой, похожей на простенькую шкатулку, коробочке, как мне стало казаться, что я попала на концерт гениальных музыкантов. Не верилось, что совсем недавно мне хотелось чем угодно заткнуть Олли, когда на него нападало желание попеть, а Марв извлекал из скрипки звуки, похожие на скрипение несмазанных петель.
Убедившись, что гипнокуб действительно творит чудеса, я бродила по комнате, с интересом рассматривая работы изобретателя. Каждая поверхность в доме была занята каким-нибудь странным предметом. Чего тут только не было! Куча всяких винтиков и шестеренок, детали недоделанных автоматов, пластины металла, всевозможные чертежи и всевозможная мелочевка… Марв ходил за мной, рассказывая, что предполагает сделать с той или иной наработкой.
Я старалась лишний раз не вмешиваться в рабочее пространство мастера, однако одна вещь меня заинтересовала.
- А что вот это такое? – воскликнула я, указывая на полку, заваленную всевозможными механизмами.
С разрешения изобретателя я принялась вертеть в руках тяжелую пластину со вставленными в нее буквами. В подсознании что-то смутно зашевелилось, но я так и не смогла вспомнить, с чем у меня ассоциируется изобретение. Чем дольше я смотрела на работу Марва, тем сильнее в моей голове крутились навязчивые мысли. Я с трудом оторвалась от них, когда юноша произнес тихим голосом:
- Это я для граверов делаю заказ, им нужно новое устройство для набора текста. Сказали, что хотят что-то удобно и достаточно производительное, вот я и придумал эту штуку, только вот до конца никак не доделаю.
- Классная штука… - задумчиво пробормотала я. Взяв себя в руки, я улыбнулась. – Мне кажется, граверы будут рады твоей работе – у меня пальцы сами ложатся на буквы, хоть сейчас начинай печатать.
- А ты умеешь набирать текст? – изумился молодой человек.
Едва заметив, как вытянулось его лицо, я в миллионный раз прокляла себя за болтливость. Мне действительно казалось, что у меня может получиться набирать текст – пальцы сами собой скакали по небольшим деревяшкам с изображенными на них буквами. Одного взгляда на Мрава было достаточно, чтобы понять – такие устройства в Краллике большая редкость. Я хотела было уйти от скользкой темы, однако юноша очень заинтересовался, услышав, что я имею представление, как обращаться с его изобретением. Мне пришлось на ходу додумывать историю, благо после того, как я поселилась в Краллике, выдумывать что-либо мне стало гораздо проще.
Ничем не показывая растерянности, я скромно улыбнулась.
- Немного. Дома, в Аронисте, есть нечто подобное, находится в книжных мастерских. Мы там с Олли работали: он искал новых писателей, чьи труды можно было бы издать, а я набирала текст. А зачем кралльским граверам эта штуковина?
- Они сказали, что хотели бы улучшить производительность, чтобы печатать больше книг за более короткие сроки. Мне поручили переработать наборную кассу, а другим изобретателям дали работу над печатным прессом.
- Как интересно! А почему граверы хотят печатать только книги?
- А что еще можно печатать? – весело рассмеялся юноша, ставя на место свое детище.
- Ну, газеты всякие, журналы, бюллетени…
- Что? – Марв, нахмурившись, обернулся ко мне, а я в очередной раз прикусила язык.
- В Краллике нет газет? – поинтересовалась я, уже понимая, какой будет ответ. Лицо Марва выражало полнейшее недоумение, он явно никак не мог вникнуть в суть моих слов. Молодой человек покачал головой.
- Нет, ничего подобного у нас точно нет. А что это такое? Для чего используется?
- Для передачи новостей. Кстати, как в Краллике узнают что-то новенькое?
- От ораторов… - задумчиво протянул Марв. – У каждого чертога есть лицо, отвечающее за передачу официальных новостей жителям города, они рассказывают о самых значимых событиях, которые в городе происходят. Еще новости можно узнавать от тетушек, они знаю все и про всех, только вот их россказни в половине случаев придуманы. А, еще можно узнать их из ежегодников – это такие книги, в которых записаны самые важные события, произошедшие за последние двенадцать месяцев.
- Ну вот газеты чем-то напоминают эти ежегодники, только в них печатаются свежие новости – насколько я знаю, их выпускают раз в неделю, или даже чаще.
Марв с минуту постоял, вертя в руках наборную кассу, а затем усмехнулся и покачал головой.
- Нет, такого просто не может быть! Это же какой должна быть производительность печатного станка! Чтобы рассказать о чем-то хотя бы населению Республики, надо издать как минимум несколько тысяч таких книг! И ты говоришь, что эти твои газеты выпускаются по несколько раз на неделе… Да ни один станок не справится с таким объемом работ!
- Газеты гораздо меньше книг, в них используется всего несколько листов.
- И все равно! Хотя, с другой стороны… Твоя идея имеет место быть! Если в одной книге, предположим, пятьсот страниц, то из нее выйдет уже сто газет, то есть, по сути, работ тут меньше. Если сконструировать печатный пресс, способный печатать по несколько раз в неделю, и если изготавливать литеры из более прочного материала, то, может, что-то и получится.
В глазах юноши зажегся огонек. Я привыкла видеть подобный азарт в Олли – его неугомонная натура не позволяла ему долго сидеть на одном месте – и совершенно не ожидала чего-то подобного от всегда задумчивого Марва. Моя идея явно пришлась по душе молодому человеку. Он принялся ходить по комнатке, собирая какие-то инструменты. Помогая приятелю удержать целую гору всевозможных инструментов, я вздохнула:
- Было бы здорово делать первую в Краллике газету! В Аронисте это новинка, я лишь слышала, как печатники обсуждают, насколько это перспективное направление. При мне только несколько номеров сделали, но мастера уже поговаривали, что газеты придутся горожанам по душе. Но, как и у тебя, дома возникло множество трудностей – наши печатные станки плохо приспособлены к такой частой печати, так что мастера пока работают над тем, как бы наладить производство.
Я болтала, стараясь врать как можно более убедительно, однако Марв как будто не слушал меня. Вернувшись к своему незаконченному изобретению, юноша взял его в руки, вертя то так, то этак, он как будто уже представлял, как можно было бы приспособить эту наработку. Переведя на меня мечтательный взгляд, он сказал:
- Нет, это все возможно сделать… Надо только слегка переделать нынешние печатные станки. Я лишь в общих чертах представляю, как они работают, но знаю, что для издания чего-то в больших количествах они не подходят, механизмы просто не выдержат. Но если спроектировать другую конструкцию, то твою идею действительно можно осуществить. И знаешь, она мне очень нравится! Мне уже хочется взяться за нее. Работы, конечно, много, на все уйдет полгода, а то и больше, но в конечном итоге из нее может вырасти что-то стоящее. Решено! Граверы и так грозились отозвать заказ, если я в ближайшее время ничего не сделаю, ну и пусть с ними. Скажу книжникам, что у меня ничего не получилось, а уже имеющуюся наборную кассу слегка изменю и использую в новом станке. Я уже вижу, как оно все будет выглядеть! Дирк! Дирк, как тебе идея придумывать новости?
Парень оторвался от очередной перепалки с Лу, и ехидно бросил:
- Мы уже это пробовали, и за месяц я не изменил своего мнения – это полный бред. Или тебе снова захотелось стать объектом насмешек половины Республики и Порта?
- Нет, рассказывать новости в барах я больше не хочу, хотя, думаю, с гипнокубом даже они заиграют новыми красками. У меня появилась идея их печатать. Смотри, наборная касса у меня уже есть, осталось только усовершенствовать печатный пресс – и можно приступать к изготовлению новостей.
- Не забивай свою светлую голову всякими глупостями. – Дирк насмешливо фыркнул, от чего у меня появилось желание треснуть заносчивого парня чем-то тяжелым. – Это Ника тебя надоумила? Ну так расскажи ей, как мы пытались рассказывать новости в трактирах! Заодно и себе напомнишь, какое это было унижение. Нет уж, я на такое больше не подпишусь! Да и вообще, где ты собрался искать эти новости?
В отличие от меня, Марв не обратил на колкости друга ни малейшего внимания.
- Как в прошлый раз, с улиц и от ребят, работающих во всевозможных ведомствах.
- Ты серьезно считаешь, что кто-то будет читать твои новости? Нас даже слушать не захотели, а тут ты хочешь предоставлять людям книжки тем, что творится в Краллике. Брось ты глупые идеи, придумай лучше что-нибудь полезное.
- А мне нравится эта идея. – протянул Лу задумчивым голосом. – Доносить до людей новости… По-моему, ничего подобного у нас нет! Выступления ораторов всегда имеют успех, а ежегодники разбирают, как горячие пирожки. Мне кажется, маленькие книжечки с текущими новостями, печатаемые раз в неделю, могут приглянуться кралльцам. Если мой голос имеет значение, я только за идею Марва!
Несмотря на поддержку Лу, Дирк продолжал стоять на своем.
- А я вам говорю, что ничего путного из нее не выйдет. Мы уже пытались рассказывать новости Республики, так Сэм Селедочник велел нам не отходить от проверенной тактики, якобы поем мы лучше, чем рассказываем какую-то несуразицу. Я могу с уверенностью сказать, что эти ваши новостные листки ждет та же самая судьба! Никому не нужны новости, людям достаточно того, что в ежегодниках пишут.
Лу отложил в сторону старую, потрепанную гитару, и осторожно заметил:
- Новости вы рассказывали не особо интересно, вы их монотонно бубнили, а у Марва, ко всему прочему, еще и голос дрожал. Ничего удивительного, что постояльцы «Селедок» больше ржали, чем слушали вас!
- И все равно, я не вижу ни малейшего шанса на успех. Тогда мы рассказывали, а сейчас ты предлагаешь печатать рассказы, подобно книге. Вы серьезно думаете, что кто-то захочет читать подобное?
- Ежегодники же покупают.
- Они выходит раз в год, на них находится грамотная аудитория. Но кто будет покупать какие-то листочки с россказнями старух да сплетнями из управлений различными ведомствами?
Казалось, что доводы Дирка не доходят до остальных. Мальчишки совершенно забыли о репетиции, целиком погрузившись в спор. Как всегда, Дирк умудрился внести разлад в компанию – обычно сдержанный Лу упрямо стоял на своем, и даже Марв, привыкший во всем слушаться приятеля, твердо стоял на своем. Подобно мне, Олли с интересом наблюдал за происходящим, однако пока не лез в спор – было видно, что паренек пока не определился, на чью сторону встать.
Лу чуть повысил голос, и, перебив Дирка, сказал:
- Новости надо преподносить правильно. Давайте вспомним, что вы делали в «Селедках» в прошлом месяце. Вы ходили по Торговому кварталу, выслушивая всевозможные сплетни, а потом дрожащими голосами рассказывали их в переполненном баре. В шуме трактира вас мало кто слышал, а если даже кто-то и умудрялся уловить ваши голоса, то новости сразу же поднимали на смех. Вы же все подряд рассказывали, даже самый очевидный бред! Если бы вы говорили о официальных новостях, а не о уличных сплетнях, вас восприняли бы куда теплее. Именно это и интересно жителям Краллика!
Наконец, Дирк сдался. Раздраженно махнув рукой, он бросил Марву:
- Ладно, если тебе нечем заняться – улучшай печатный пресс, делай с ним что угодно. Я не буду тебе мешать, и может быть помогу втюхать этот автомат какому-нибудь лопуху, когда вы с Лу наиграетесь с новой игрушкой. Свое мнение я высказал, я считаю эту затею напрасной тратой времени, но раз тебе так хочется – палки в колеса вставлять не буду. А пока Марв погружается в мечтания, давайте-ка дальше репетировать, до выступления осталось всего несколько часов.
Я стояла в углу, ощущая, как внутри просыпается злость. Дружбы с Дирком у нас так и не завязалось, мы были готовы терпеть друг друга, однако старались держаться на расстоянии. Меня раздражала его надменная манера держаться с окружающими, особенно с Марвом. Несмотря на такое резкое обращение с собой, изобретатель даже и не думал обижаться на приятеля, чем еще сильнее поразил меня. Под мелодичные трели флейты, я подошла к юноше и тихонько сказала:
- Не слушай Дирка, это замечательная идея! Я точно знаю, что ты сумеешь переделать печатный пресс так, чтобы можно было делать газеты – и тогда сознание кралльцев повернется раз и на всегда. Только представь, какие очереди будут за новостным листком! И все это будет возможно благодаря одаренному изобретателю, который не побоялся сделать что-то новенькое!
- Спасибо! – мои слова пришлись по душе молодому человеку. Он широко улыбался, явно польщенный, что кто-то поверил в его силы. – Знаешь, мне и самому кажется, что регулярное издание новостей может многим понравиться. Если боги будут к нам милостивыми, и если у меня получится улучшить печатный автомат книжников – то я, можно сказать, открою настоящую золотую жилу. Дирк не прав, говоря, что это мало кого заинтересует, я могу с уверенностью сказать, что мое изобретение найдет своего покупателя.
- Обязательно найдет! – уверенно закивала я. – Вот увидишь, уже через год ты прославишься, как человек, основавший первую газету Краллика! А Дирк с его предрассудками будет и дальше петь песни в баре. Нельзя так грубо обращаться с другом! У тебя такая идея родилась, а он принялся буквально втаптывать ее в землю – мне прям захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым.
Марв смущенно улыбнулся. Дав мне несколько рулонов бумаги, а сам взяв уже имеющуюся наборную кассу, он поманил меня к люку, ведущему в подвал дома. Лестница тут была не такой крутой, как в Дождливом тупике, а все помещение было захламлено еще больше, чем комната. Здесь были всевозможные куски металла, веревки, какие-то инструменты, чертежи и еще незаконченные автоматы… Едва попав в подвал, я поняла, что именно тут Марв и проводит большую часть своего времени. Сложив свою ношу в углу, рядом с большим рабочим столом, молодой человек забрал у меня бумаги и расстелил их на столешнице. Разравнивая бумагу, он сказал негромким голосом:
- Что поделать, такой уж у Дирка характер. Он имеет привычку говорить все, что думает, при этом он не особо выбирает выражения. Но зато он хороший друг. Знаю, тебе это трудно понять, но даже такой человек, как Дирк, может быть привязан к кому-то. Он не сразу подпускает к себе людей, его доверие надо заслужить, но зато если уж вы с ним сдружились – то все, считай, ты приобрела в его лице самого преданного товарища, в беде он своих точно не кинет.
Слова Марва не смогли меня переубедить.
- Ты же его друг, а он так грубо с тобой сейчас обошелся!
- Грубо? Я ничего такого не заметил… Дирк всегда настороженно относится к моим изобретениям, особенно если не понимает, как можно применить ту или иную наработку. Гипнокуб, например, он до последнего называл «месяцами, убитыми в пустую», однако сейчас не устает повторять, что это одна из самых гениальных идей. Вот увидишь, скоро он поймет, как можно нажиться на издании новостных листков, и будет громче всех орать, что всегда верил в меня.
Пожав плечами, я устроилась на высоком стуле, наблюдая, как мастер делает набросок чего-то большого. Казалось, что Марв уже нарисовал у себя в голове, как должно выглядеть его изобретение, но мне пока было трудно вообразить это чудо. Я пыталась разговорить юношу, но на мои слова он отвечал вяло, мне было все сложнее достучаться до него, и скоро я решила не отвлекать его от работы. Он почти лежал на столе, вырисовывая что-то невероятное, поминутно хватая ластик, стирая неудачные линии и прорисовывая их по новой. В атмосфере мастерской было что-то спокойное, умиротворяющее, я как завороженная смотрела за работой Марва, совершено не замечая времени. Лишь когда в подвале показалась физиономия Олли, я как будто очнулась ото сна.
- На выход! Нас ждет великий вечер, сегодня мы станем желанными гостями в заведении Селедочника! Потом еще успеется продумать все детали нового печатного автомата, сейчас нас ждет что-то не менее интересное! Пошли, надо будет успеть прийти в бар пораньше, пока еще места будут свободными.
Спорить с Олли было просто бессмысленно, и уже через минуту я стояла в комнате, щурясь от яркого летнего солнца. Часы только пробили пять вечера, но «великие артисты» больше не могли сидеть на месте. Сложив в мешок музыкальные инструменты и маленькое, похожее на музыкальную шкатулку устройство, мы вышли на улицу. Спутники носились вокруг нас, путаясь под ногами, и лишь один Ридли был сдержан, показывая, что Марва не так-то просто вывести из равновесия.
Дорога была не близкой, до заветного заведения было идти и идти через всю территорию Республики, и все это время мальчишки не замолкали ни на минуту. Лу и Марв принялись обсуждать какую-то игру, в суть которой я никак не могла вникнуть, Дирк то и дело подливал масла в огонь, а Олли, не обращая особого внимания на неработающий гипнокуб, мурлыкал себе под нос мотив одной из песенок, запланированных на сегодняшний вечер.
До «Селедок» мы добрались задолго до заветного часа. Народа в баре было еще мало, хотя обычно в пятницу и субботу во всех кабаках да тавернах яблоку негде было упасть. Сейчас были свободны почти все столы, за исключением единственного, за которым восседал правитель Республики со своей свитой. Устроившись в углу, ребята заказали ужин, однако все так волновались, что к еде притронулась только я. Разговор застопорился, даже Олли, болтливость которого не знала границ, хмуро уставился в одну точку. Спутники притихли, они больше не гомонили и не устраивали стычек. Над нашей компанией витала одна-единственная мысль: «Во что мы ввязались?! Зачем?! Может, еще не поздно остановиться?!». Но, естественно, озвучить ее никто не решился, гордость просто не позволяла мальчишкам отступить в самый последний момент.
Постепенно бар наполнялся народом, но до выступления было еще далеко. Чтобы как-то себя занять, я принялась пялиться по сторонам. Взгляд прыгал от одного посетителя к другому, я развлекалась тем, что пыталась придумать, чем занимается тот или иной человек. Вдруг, совершенно неожиданно, я обратила внимание, что в углу, оккупированном правительством Республики, находится мой вчерашний знакомый. Парень, которого я так неудачно сбила, сидел по правую руку от господина Червинса и что-то говорил. На лицо сама собой налезла улыбка. Пихнув Олли, я показала на молодого человека и хихикнула:
- Смотри, вон тот бедолага, которого я вчера сшибла! Я волновалась, что его строго накажут, он говорил, что его начальник уж очень бдит дисциплину, но, похоже, и его пронесло.
- Поверь мне, ему влетело по первое число! – усмехнулся Лу, проследив за моим взглядом. Напряжение за столом стало постепенно спадать, чему я несказанно обрадовалась. Рассказ о моих вчерашних приключениях вызвал у друзей приступ безудержного смеха, они все утро только и делали, что обсуждали, как я могла умудриться врезаться в какого-то клерка. Сейчас, вспомнив об этой истории, мальчишки снова заулыбались.
- С чего такая уверенность? Ты что, знаешь его?
- Ну конечно знаю! Мы со стариной Джеком лет с восьми вместе в мяч играли, он один из немногих, кто не стремился намылить шею маленьким, слабеньким ребятам. Ты точно уверена, что сбила именно его?
- Конечно уверена! Я с ним минут тридцать ползала бок о бок по коридору, а потом выясняла, кто был виноват в той аварии. Это точно он, я его ни с кем не спутаю. Вчера он говорил, что его начальник три шкуры с него спустит, но мне показалось, что он просто красуется…
- Нет, что ты, он наоборот, решил не смущать тебя подробностями своего наказания. Если Джек Риверс говорит, что ему крепко попадет от начальника – то так оно и будет. Поздравляю, Ника, вчера ты умудрилась подпортить жизнь личному помощнику президента Отверженной Республики. Долго вы с ним возились, собирая бумажки?
- Около получаса…
- Бедняга… - Дирк, внимательно слушавший наш разговор, с наигранным вздохом покачал головой. – Наверное, он проклинал тебя последними словами, стоя потом на ковре в кабинете правителя Республики! Можешь быть уверенной, за такое нарушение дисциплины господин Червинс придумал для своего помощника самое изощренное наказание.
- Да ладно вам! Вы посмотрите, сейчас с ним все нормально, он сидит рядом с начальником, и, по-моему, именно он ведет беседу. Все слушают его едва ли не с раскрытыми ртами! Если бы все было так плохо, как вы говорите, его бы просто выгнали из высшего общества.
- Ну что ты, Джек достаточно перспективный юноша, он пользуется большим авторитетом в доме справедливости, пусть даже и получает от президента за малейший промах. Для того, чтобы его выгнали из круга приближенных Генри Червинса, ему надо совершить что-то гораздо более страшное, чем простое опоздание на совещание.
Ребята еще долго обсуждали особенности нашей вчерашней встречи, придумывая все новые варианты наказания для бедолаги, а я сидела и тупо пялилась в угол правителя Республики. Скоро парень, названный Джеком, замолчал, и вместо него заговорил другой человек. Судя по всему, обсуждаемая тема его не особо интересовала, так как он принялся осматривать наполняющийся зал. Наткнувшись на наш стол, он нахмурился – юноша явно не ожидал встретить тут причину своих проблем. Не желая сразу отворачиваться, я улыбнулась, и только потом повернулась к Олли, который как раз выдумывал один из вариантов последствий после встречи со мной. Эта тема так заняла друзей, что они совершенно забыли об основной цели нашего прихода в «Селедки». За болтовней мы совершенно не заметили, как подошел назначенный час. Народу в трактире стало очень много, те, кому не нашлось места, сиротливо стояли в уголке со стаканами в руках. Ребята оторвались от разговора только когда рядом с нашим столиком появился полноватый владелец бара.
- Так, сладкая парочка, вы работать собираетесь, или просто так сегодня решили погулять? Учтите, если не будете отрабатывать – за обед сами платите. Хотите получить зарплату – ваш выход через пять минут. Народу уже много, настроение у них хорошее, как раз самое то, особо злобствовать вроде никто не собирается. Ну так что, мне выпускать любимцев публики?
Дирк, моментально посерьезнев, кивнул.
- Мы будем готовы через пять минут. Надеюсь, вы не будете против, если к нам присоединятся наши товарищи?
- Конечно, только за, если вы сумеете разделить два двирма на четверых. Доплачивать за ваше кривляние я не собираюсь!
- Ну вот… Настал наш час… Может, еще не поздно развернуться, отказаться от всего этого? Я боюсь, что гипнокуб не сработает на таком количестве народа! – тихонько пискнул Марв. Юноша, и так постоянно тихий, побледнел, став похожим на приведение. Дирк хлопнул приятелю по плечу и направился в сторону барной стойки.
- Поздно, дружище, назад пути нет! Пошли, нас ждет успех и слава. Главное не бояться и верить, что твое изобретение будет нормально работать при любых обстоятельствах.
Только оставшись в одиночестве, я заразилась волнением приятелей. Сидеть одной за большим столом было неуютно, а тревога за друзей не давала покоя. Что, если Марв прав, и его детище не сможет охватить большое количество слушателей? Что, если наш обман раскроется? Жители Краллика были готовы терпеть небольшие преступления, которые были легализованы домом справедливости, но не терпели, если что-то пытался их обманывать. Меня до сих пор поражало такое положение дел, хотя я лично занималась регистрацией прошений на разрешение чего-то подобного.
Взволнованно ерзая на скамье, я нетерпеливо ждала, когда друзья выйдут на «сцену» – пяточек пустого пространства рядом со стойкой. Наконец, четыре фигуры выстроились в ряд, и я напряглась, боясь услышать обычное невразумительное мычание вместо чарующей музыки. Гости «Селедок», увидев старых знакомых, принялись весело улюлюкать и кидать в сторону ребят злые шутки. Однако ни один из них и бровью не повел: то ли четверка была настолько напугана, что уже ничего не соображала от страха, то ли все четверо были уверены своих силах.
Взяв в руки смычок, Марв поднес его к скрипке и вывел первую ноту, а Олли негромко затянул мотив какой-то баллады. В этот миг произошло настоящее чудо – гудящий как улей зал замолчал, очарованный музыкой. Все глаза были устремлены на музыкантов, казалось, будто они попали под влияние первого варианта гипнокуба, но люди доказывали свою дееспособность недоуменным шепотком: точно ли эти ребята выступали тут три недели назад? Вроде как они были совсем плохи, годились только на насмешки, а сейчас… А сейчас их музыка пленила сердца слушателей. Слушая мелодичные переливы флейты и скрипки, мне хотелось орать и прыгать от восторга. Получилось! Еще неделю назад я старалась заткнуть уши, когда Олли принимался «репетировать», теперь же мне хотелось часами слушать его чарующий голос. Юноша пел балладу о нежной любви, и от его пения у меня сжималось сердце. Судя по открытым ртам соседей, все посетители «Селедок» ощущали нечто подобное. Закончив с легендой, Олли поклонился публике и сорвал настоящий взрыв аплодисментов.
Дирк с Марвом ошарашено переглянулись – на их памяти такого успеха еще не бывало. На лице флейтиста появилась улыбка, и, пихнув товарища, он принялся выводить новую мелодию. На это раз они заиграли что-то веселое, от чего все посетители бара зашлись в дружном, одобрительном вопле. Песня явно была знакома всем собравшимся, так как начавшему было петь Лу тут же принялись подпевать самые веселые из постояльцев. Гипнокуб сделал голос друга ровным, убрав все дребезжание и постоянные запинки. Я слышала, как он пел несколько часов назад – постоянно сбивался с ритма, поминутно просил прощения у товарищей и посылал Дирка куда подальше. Сейчас, выйдя на импровизированную сцену, от всех дефектов не осталось и следа. Он пел какую-то задорную песенку про жителей Порта, знакомую каждому жителю Краллика, очень скоро он уже руководил целым нестройным хором чуть подвыпивших республиканцев и портовиков.
Я не могла решить, чей голос меня пленил больше – Лу или Олли? Оба были просто прекрасны, но в то же время их голоса разительно отличались друг от друга. Один был лиричным, второй веселым и задорным, под его пение хотелось пуститься в пляс. Однако не успела я определиться, как Лу поклонился и в игру вступил Марв. Его пение было самым осторожным, но в то же время самым нежным: именно так должен петь серенаду влюбленный. Выступление этого застенчивого парнишки было принято на «ура», юноше аплодировали едва ли не громче, чем остальным. Не в силах больше сдерживаться, я вскочила со скамьи и принялась аплодировать вместе с толпой, приветствуя артистов.
Освоившись, Олли перенял на себя роль ведущего. Он не только пел, но еще и общался с публикой, принимая у нее заказы на песни. Казалось, он знает все мелодии, когда-либо придуманные в Алеме. Ребята охотно исполняли то, что просили зрители. Пару раз случалось, что Оливер не знал заказываемой мелодии, но в таких случаях на выручку приходили Лу или Марв. Работая вместе, ребята устроили настоящий фурор, посетители «Селедок» требовали все новых песен, не желая отпускать музыкантов. Прошел час, два, а друзья все развлекали завсегдатаев бара. Хозяин трактира еле успевал наливать новые кружки пива, его помощница носилась по залу, а люди все делали новые заказы как на еду, так и на зрелище. Лишь один угол в «Селедках» оставался тих. Господин Червинс общался с приближенными в привычном режиме, какая-то компания музыкантов не могла отвлечь этого человека от дел, хотя его подручные то и дело бросали на ребят восторженные взгляды. Не в силах сдержать интерес, я время от времени посматривала на ту компанию, в особенности на юношу, сбитого мною накануне. Он отвлекся от работы и был полностью поглощен беседой с девушкой, сидящей подле него. Хрупкая, с темными волосами до плеч, она весело смеялась, показывая на Олли, который распевал песню о корабле, ходившем за золотом. Весь зал гремел от стука кружек в ритм мелодии, все смеялись и подпевали истории неудачливых матросов, и лишь одна я не знала слов этой незамысловатой песенки.
Наконец, после нескольких часов выступления, когда даже гипнокуб с трудом скрывал усталость ребят, Марв и Дирк отложили музыкальные инструменты. Один все еще был бледен, второй, как и солисты, тяжело дышал, однако все четверо лучились счастьем. Еще бы! Друзья так мечтали о признании – и вот они купаются в лучах славы. В зале витала непринужденная атмосфера, все болтали друг с другом и обсуждали сегодняшнее выступление музыкантов. «Удивительно! Как они так научились играть? Сегодняшнее их выступление не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше! Это все чужак виноват, он сумел так обучить наших бездарей, что даже они заиграли по-новому! А парень-то молодец, в нем есть потенциал! Интересно, а откуда он взялся? Кто он? Видать, это какой-то великий музыкант! Не иначе, как юное дарование – вы только гляньте, совсем еще мальчишка!». Радуясь триумфу друзей, я стоя хлопала вместе с большей частью зала.
Олли сделал несколько шагов вперед и глубоко поклонился зрителям, заставив их еще раз зааплодировать. Молодой человек сиял от удовольствия – было видно, что вид гудящей толпы ласкает его самолюбие. Вдруг он вывел из-за спины руку, сжимающую слегка потертую шляпу. Нахмурившись, я вытянула шею. Олли, тем временем, воскликнул:
- Глубокоуважаемая публика! Надеюсь, вам понравилось наше выступление! – со всех сторон донесся единодушный крик, доказывающий, что выступление ребят понравилось посетителям трактира. Олли вежливо дождался, когда народ притихнет, а затем продолжил. – Я крайне рад тому, что смог доставить удовольствие столь благодарным зрителям. Однако я бы хотел проявить немного неучтивости и задержать ваше внимание еще на минутку. Мы – бедные артисты, и будем рады любой вашей благодарности.
Услышав его слова, я похолодела. Нескольких недель, проведенных в доме справедливости, было достаточным, чтобы понять – на любой способ заработка нужно иметь разрешение. Даже такое невинное попрошайничество позволялось только после получения определенной лицензии. Фактически то, что ребята решили выступать в «Селедках», не имея на то специального позволения, уже нарушало законы, но до сего момента владелец бара смотрел на выступления артистов спустя рукава. Выскочив из-за стола, я начала пробираться к приятелям сквозь толпу, бросая настороженные взгляды на президента Республики и его подручным. Одного слова этих людей было достаточно, чтобы ребятам крепко не поздоровилось! Сквозь живую стену я никак не могла пробраться к друзьям, я постоянно теряла их из виду. Посмотрев в очередной раз на товарищей, я увидела такие же ошарашенные, ничего не понимающие взгляды Лу и Марва, Дирк же явно был в курсе затеи. В немом оцепенении мы смотрели, как Олли с шляпой в руках направился в сторону столов.
Заметив, как посетители потянулись к карманам, я невольно зажмурилась. Воображение сразу же начало рисовать, как оскорбленные республиканцы прикончат наглого парнишку, но вместо звука входящего в плоть острого предмета я услышала бренчание монет, одна за другой ссыпающихся в протянутую шляпу. Олли обошел весь зал, собирая заслуженную выручку, каждый из завсегдатаев бара протянул улыбчивому артисту монетку. Проходя мимо меня, парень весело подмигнул. Вытянув шею, я увидела, что все дно головного убора усеяно золотыми кругляшами. Сделав круг почета, парень воскликнул:
- Спасибо, дамы и господа, за теплый прием! Надеюсь, что мы смогли украсить столь прекрасный вечер!
Прокладывая себе дорогу в толпе, ребята потянулись к столу с уже остывшим ужином. Лу и Марв были бледными, они явно не ожидали такого развития событий, Дирк лучился счастьем, а Оливера буквально распирало от восторга. Одного взгляда на его довольное лицо было достаточно, чтобы понять – человек нашел то, чем действительно хочет заниматься. Несколько недель он трудился в доке, чтобы просто связать концы с концами, каждый вечер жалуясь на ненавистную работу. Сейчас же, узнав, что такое успех, Олли был на седьмом небе от счастья. На публике он вел себя так естественно, будто совершенно не смущался сотни взглядов, он весело болтал со зрителями, делал все, чтобы угодить слушателям, и в то же время его поведение не казалось напыщенным. Распевая песенки, он как будто оказался в своей тарелке, чего нельзя было сказать об остальных – и Лу, и Марв с куда большим удовольствием остались бы среди зрителей. Как и предполагалось, гипнокуб сделал голоса ребят чарующе-приятными, но в их манере держаться все равно чувствовалась неуверенность.
Опустившись на скамьи, мальчишки с одинаковыми блаженными улыбками потянулись к кувшину, стоявшему на краю стола. К нам подбежала девушка-официантка. Она принялась собирать тарелки, сказав, что остывшую еду хорошо было бы погреть. Через несколько минут она вернулась, неся на подносе ужин, а также еще один кувшин с настойкой.
- За счет заведения. Вы сегодня действительно классно выступали! – густо покраснев, пискнула официантка. Опустив глаза, она убежала к двери, ведущей на кухню. Голодные, мальчишки с волчьим аппетитом накинулись на еду.
- Ну что, друзья мои, могу поздравить вас с грандиозным успехом! Как я и говорил, наши старания сполна вознаграждены! – набрав полные кружки пива, друзья выпили за удачу. Утолив голод, Олли принялся тараторить с утроенной энергией. – Я и не думал, что выступая на публике можно получить такое удовольствие! Какой приятный звук – аплодисменты в твою сторону, всеобщее внимание, восторженные взгляды… Я как будто попал в свою среду! Все, ребята, вы как хотите, а я перебираюсь на работу в бары! Хватит с меня ежедневного надрыва спины в доках, хочу заниматься чем-то более интересным и перспективным. Подумать только… Я пять лет промышлял какой-то ерундой, в то время как мне судьбой предначертано было стать артистом! Конечно, без Марва и его изобретения ничего бы не получилось, но, видимо, боги специально подстроили нашу встречу! А как нас приветствовали под конец! В кой-то веки я почувствовал себя значимым и нужным! Больше не будет мальчишки по имени Олли, у которого за душой ничего нет, теперь будет Олли-музыкант! Честное слово, я прям чувствую – это мое! Я нашел такое дело, которое приносит мне не просто заработок, но еще и нравится.
Остальные дружно поддержали юношу, в компании возбужденно болтающих приятелей лишь Марв оставался серьезным. Позволив друзьям как следует порадоваться успеху, он негромко проговорил:
- Ребята… Вы понимаете, что нас теперь так просто не отпустят? Наше выступление понравилось зрителям, Селедочник теперь будет просить, чтобы мы каждый день тут играли…
Его слова ничуть не смутили остальных. Дирк положил руку на плечо изобретателя, и воскликнул:
- Почему бы и нет? Немного поторгуемся, решим, сколько стоят наши труды, и будем ходить сюда, как на работу. Меня все устраивает! Можно целыми днями балдеть, заниматься чем угодно, а по вечерам приходить в бар и радовать публику пением. Разнообразим репертуар, выучим пару новых песенок, может, попробуем сыграть что-нибудь веселенькое без слов… Одним словом, будем нести искусство в массы!
- Сколько вам дали денег? – поинтересовалась я, когда Дирк и Олли все-таки устали обсуждать особенности прошедшего выступления.
- Всего набралось сто пятьдесят двирмов. Подумать только! Сто пятьдесят двирмов! Да я таких денег отродясь не видел! На эту сумму можно купить абсолютно все, они обеспечат месяц безбедного существования! Но Селедочник забрал все себе, сказал, что раз мы работаем на него, то вся материальная благодарность зрителей принадлежит бару, мы же можем довольствоваться аплодисментами, почетом и триумфом. Хотя и он немного расщедрился – дал каждому по два двирма, а еще накормил отличным ужином. Это же все за счет заведения? Я именно так понял слова той милой девушки.
- А почему ты вообще решил пойти собирать деньги? Тут же заседает правительство Республики! Они имеют полное право прикончить наглого мальчишку, решившего нажиться за чужой счет! На все нужно разрешение, и на выступления, и на попрошайничество. Если на первое еще можно кое-как закрыть глаза, то за последнюю твою выходку могли пострадать все мы!
На мои нотации Олли отреагировал лишь лучезарной улыбкой.
- Не волнуйся раньше времени. Тебе со своего места ничего видно не было, а я заметил, что и президент Республики, и его приспешники не обратили на нас ни малейшего внимания. Они так были заняты своими делами, что ничего вокруг не видели. К тому же, я ничего такого не сделал, просто прошелся по залу, предлагая слушателям выразить свою благодарность. Я не клянчил деньги, те, кому не понравилось выступление или кто не захотел расставаться с деньжатами, остались в стороне. Не ворчи ты так, ничего плохого в моем поступке нет – мы с Дирком заранее решили пройтись по зрителям, если увидим, что наше пение пришлось им по душе.
Мы еще долго сидели в баре, болтая обо всем на свете. Уже через несколько часов идея Олли постоянно работать в «Селедках» была принята как артистами, так и владельцем заведения, и, не откладывая дела в долгий ящик, мальчишки подписали какие-то бумаги. По словам довольного господина Келминга, за сегодняшний вечер выручка превысила все, что трактир успел заработать за последние несколько дней, и такой рост доходов был вызван исключительно стараниями одаренных юношей. Все четверо устали от постоянного поиска нормальной работы, и перспектива получать зарплату только за то, что несколько раз в неделю придется попеть песни на публике, казалась ребятам подарком судьбы. Наша компания была самой шумной в баре, она постоянно смеялась, не замолкая ни на минуту.
Лишь когда посетители стали расходиться, а часы пробили двенадцать раз, мы решили, что пора отправляться по домам. Еще раз попрощавшись с Сэмом Селедочником и выслушав немного нестройные восторги последних посетителей трактира, я, в сопровождении друзей, вышла в летнюю ночь. Гипнокуб работал все время, проведенное в «Селедках», на случай, если что-то пойдет не так и ребят снова попросят что-то исполнить. Ночное небо было изумительно красивым, спать никому не хотелось, и, после короткого совещания, было решено прогуляться до ближайшего сада. Всю дорогу мальчишки горланили первое, что придет в голову, а гипнокуб безукоризненно выполнял свою работу, делая их голоса самым прекрасным из звуков. Кралльцы не особо обрадовались импровизированному концерту – из открытых окон до нас то и дело доносились недовольные окрики – однако нам было так хорошо, что никто не обращал ни малейшего внимания на праведный гнев горожан.
Сегодняшнего успеха было достаточно, чтобы Олли и Дирк возомнили себя гениальными артистами, оба как будто забыли, что без чудесного автомата их пение не лезло ни в какие ворота, но мне совершенно не хотелось одергивать приятелей. Они нашли дело, которое приносило им удовольствие, оставалось лишь следить, чтобы чужие не узнали про гипнокуб. Подобно друзьям, Лу был в восторге от частички славы, перепавшей и на его долю. Один только Марв не позволял гордости возобладать над разумом, хотя он должен был получить самую огромную долю почестей. Благодаря ему стало возможным сегодняшнее выступление, именно он сумел из обычных мальчишек сделать выдающихся артистов, без его изобретения триумф друзей остался бы сладкой грезой, однако юноша скромно сидел на скамье, практически не принимая участия в общем веселье. Поглаживая своего спутника, Марв смотрел в пространство пустыми глазами, явно мечтая о чем-то. Мне показалось, что сейчас изобретатель продумывает особенности своего нового механизма, идею которого я случайным образом подкинула. Развалившись подле него, я в полудреме смотрела на переливы звезд, слушала чарующее пение друзей и размышляла о прошедшем дне. То, что совершилось маленькое чудо, было неоспоримым фактом, об этом гудел весь зал «Селедок», но никто, кроме нас, не представлял, каким образом оно осуществилось. Проваливаясь в дрему, в голове промелькнула мысль, что даже зная об особенностях гипнокуба, мне хочется и дальше считать взявшиеся неоткуда музыкальные способности мальчишек самым настоящим волшебством.