Продолжаю переводить с английского Автобиографию Патрика Суэйзи. Добралась до 1985 года. Патрику 33, и это уже больше половины его жизни.
Предыдущие главы - в подборке
под такой вот * звездочкой - мои комментарии.
Глава 8
Роль Орри Мэйна, отважного солдата Конфедерации в Войне Севера и Юга, стала для меня реальным прорывом в актерской карьере. Двадцатичасовой мини-сериал, снятый по суперпопулярному циклу книг Джона Джейкса, “Север и Юг” стал на телевидении событием почти такой же важности, каким были “Корни” конца 1970-х.
Главные герои сериала - закадычные друзья южанин Орри и северянин Джордж Хазард (его играл Джим Рид).**
** Джеймс Рид (1953 - н.в.) - актер, для которого “Север и Юг” стал одним из первых крупных проектов, впоследствии снимавшийся в основном в сериалах в ролях исторических персон.
Орри и Джордж заканчивают Вест-Пойнт*** и продолжают дружить даже во время Гражданской войны, о чем и повествует минисериал.
*** Вест-Пойнт (официальное название - Военная Академия Соединенных Штатов) - старейшее учебное заведение такого профиля, основано в 1802 году. Авторитетное заедение, выпустившее за годы существования более 65 000 выпускников, среди которых - 3 президента США и три главы различных иностранных государств.
В сериале были заняты более 130 актеров, тысячи статистов, использовалось почти девять тысяч специально изготовленных предметов гардероба и пятнадцать тысяч элементов реквизита и декораций.
Роль Орри была для меня волнительным достижением, и не только потому, что для меня это был еще один из “людей эпохи Возрождения”, который все умел и все знал, храбрый джентльмен-.южанин, которым я тоже хотел бы стать.
Играть эту роль значило для меня оказаться среди потрясающего актерского состава. В разных эпизодах приглашенными звездами были Элизабет Тейлор, Оливия де Хэвиленд, Джонни Кэш, Джеймс Стюарт, Дэвид Кэррадайн, Лесли-Энн Даун, Джин Келли, Джин Симмонс, Кристи Элли, Ллойд Бриджес, Уэйлон Дженнингс и многие другие*.
*Элизабет Тейлор в представлении не нуждается, о Джине Келли говорилось выше, а об остальных прокомментирую:
Оливия де Хэвиленд вошла в историю кино как исполнительница роли Мелани Уилкс в “Унесенных ветром”. Джонни Кэш — американский певец и композитор-песенник, ключевая фигура в музыке кантри, является одним из самых влиятельных музыкантов XX века. Джеймс Стюарт, участник войны во Вьетнаме и бригадный генерал, благодаря своему широкому эмоциональному диапазону, оставил заметный след в огромном количестве жанров: комедиях, драмах, мелодрамах, детективах, биографических фильмах, триллерах, вестернах. Кроме того, известен своей не по-голливудски благопристойной репутацией вне экрана.
Дэвид Кэррадайн наиболее известен в России благодаря ролям Квай Чан Кейна в телесериале «Кунг-фу» и Билла в дилогии Квентина Тарантино «Убить Билла».
Лесли-Энн Даун в возрасте пятнадцати лет была названа самым красивым подростком Великобритании (правда, на момент съемок фильма ей было уже 30, зато за свою роль она была номинирована на “Золотой Глобус”).
Джин Симмонс - одна из звезд золотого века Голливуда. Кристи Элли - номинантка “Эмми” и “Золотого глобуса”. Ллойд Бриджес сейчас известен скорее как отец актеров Бо и Джеффа Бриджесов. Уэйлон Дженнингс - один из самых популярных исполнителей музыки кантри XX века.
Старая футбольная поговорка гласит: “Когда ты забиваешь тачдаун, веди себя так, как будто ты уже бывал там раньше"***
***речь идет, конечно же, об американском футболе.
Поэтому, оказавшись посреди такой плеяды, самое правильное, что я мог сделать, это показать, что я уже давно в этой тусовке свой.
Больше всего мне памятен день, когда по графику съемки эпизодов я должен был оказаться с Джеймсом Стюартом. Это было в самом начале съемок, так что у меня еще не было опыта общения с большими звездами. Но мы с Джимом Ридом были главными действующими лицами, поэтому я должен был держать себя уверенно.
И все равно, стоило мне услышать четкий хорошо поставленный голос Стюарта, когда я подходил к площадке, у меня задрожали колени. А когда я увидел его за богато убранным письменным столом в роли Майлса Кольберта, я просто не мог поверить, что сейчас буду читать диалог один на один с мастодонтом Голливуда. Для молодого актера это была уникальная удача.
Добавлю также, что я не просто осознавал, какой я везунчик, я еще и получал искреннее удовольствие от своей роли. “Север и Юг” описывали ту страницу истории, когда мужчины были мужественными, а женщины женственными, а куртуазные манеры южных джентльменов были бальзамом на душу любому, кто вырос в Техасе, южном штате, где отдают дань старомодным традициям. Я обожал прогуливаться посреди масштабных декораций, разглядывая людей в военной форме прошлого века и леди в корсетах, которые томно обмахивали веерами обширные декольте.
Декорации были снабжены “наклонными досками”, потому что дамы не могли сидеть как обычно в своих бальных платьях без риска поломать свой кринолин. Вместо этого они изящно прислонялись к наклонной доске, давая отдых нижней части спины и ногам, не садясь. Глядя на всю эту пышную красоту и сам разодетый по последнему слову моду (в униформу армии Конфедератов), я чувствовал себя так, словно меня унесло назад на машине времени.
Съемочная группа проехалась почти по всему Югу: Миссисипи, Арканзас, Луизиана, Южная Каролина, Техас. А поскольку мы экранизировали не только первую, но сразу и вторую часть трилогии*, съемочный процесс растянулся на полтора года.
*Книжная серия «Север и юг» состоит из трех частей: «Север и Юг», «Любовь и Война» и «Рай и Ад».
Это было превосходно - заполучить гарантированную работу на такой срок и настолько высоко оплачиваемую. Даже в “Изгоях”, которые сделали хорошую кассу, и вообще принадлежали культовому режиссеру, я получал гораздо меньше. Впрочем, низкая оплата вполне компенсировалась опытом работы с Копполой. Но и Лиза, и я были счастливы иметь наконец постоянный доход - в то время, пока длились съемки “Севера и Юга”.
Я чувствовал, что отрабатываю каждый доллар, с учетом того, какой плотный график у нас был и в каких условиях мы работали. Съемочные дни у нас были по 6 дней в неделю, и каждый день не меньше 12 часов. Иногда, летними днями в Южной Каролине, мы впахивали по 18 часов в сутки, по адской жаре, в своих униформах из натуральной шерсти. Однажды я просто упал в обморок, попутно ударившись щекой о цементную колонну и потом разбив нос о землю.
Но когда мы с Джимом Ридом попросили у режиссера разрешение снимать нашу шерстяную сбрую хотя бы для одной сцены в поезде, тот сначала проконсультировался со специалистами-историками, присутствовавшими на площадке, и только после того, как они подтвердили, что наши герои могли бы это сделать, режиссер дал добро.
Продюсеры добивались от фильма максимально точной с исторической точки зрения картинки. Некоторые из костюмов были сшиты из настоящего шелка XIX века, некоторые были позаимствованы из музейных запасников, некоторые сшиты по выкройкам из модных журналов той эпохи. Однако лучшим источником костюмов были сотни реконструкторов эпохи Гражданской войны, которые играли в батальных сценах.
Тогда мне впервые пришлось столкнуться с “истинными” реконструкторами, и я поразился, насколько дотошно они относились к мелочам. Когда они реконструировали битву, они не только носили одежду и нательное белье того периода, но даже ели только продукты, которые могли существовать в ту эпоху. Из инструментов и оружия они также использовали только те, которые уже были в обороте во время Гражданской войны 1861-1865 гг. Некоторые из них были потомками реальных участников тех битв, и от этого еще сильнее было ощущение, что нас перенесло назад на машине времени.
В штат входило несколько коучей, которые были экспертами в разных сферах, относившихся к эпохе. Был Роберт Истон, тренер по диалектам, который учил нас добавлять в речь южную тягучесть*. Был тренер по историческому танцу Десмонд Стробель, который натаскал нас танцевать давно забытые танцы, когда-то известные как “сицилийский хоровод” или “английская кадриль”.**
*в многонациональной Америке есть гораздо больше акцентов, чем в многонациональной России, и некоторые даже имеют собственные названия - например, drawl или brogue, которые упоминает Суэйзи.
**а ездить на лошади Джим Рида, исполнителя второго главного героя, научил сам Суэйзи.
Коучи отработали на совесть, в итоге “Север и Юг” на экране смотрелся как прямой репортаж из той эпохи.
А благодаря актерскому составу и общей атмосфере, съемочная площадка и всё, что было вокруг нее, стало довольно приятным местом. В отличие от “Красного рассвета”, где мы развлекались пранками, пытаясь, как я понимаю сейчас, сбросить невероятное физическое и эмоциональное напряжение, вызванное съемками, “Север и Юг” был пространством, где вы просто хорошо проводили время. По вечерам мы с Лизой вливались в дружные компании тех, с кем надо было комфортно просто общаться.
Большую часть съемок проводили в Чарльстоне, Южная Каролина. В старой части города, зеленой и уютной, было множество отличных ресторанчиков. Один из них особенно приглянулся членам съемочной группы. Это был французский ресторан “У Филиппа Мильона”.
Мы с Лизой бывали там почти каждые выходные, а кое-кто из актеров, особенно Лесли-Энн Даун (у которой, как ходили слухи, были свои причины проводить много времени в дорогущих ресторанах) , зависали там по нескольку раз в неделю. Лесли частенько еще и угощала всех желающих.
Лесли играла роль моей возлюбленной, Мадлен Фабрэй.
У нее в послужном списке было множество ролей в сериалах и полнометражках. На съемках “Севера и Юга” она и ее тогдашний муж, режиссер Билли Фридкин, были в “состоянии близком к разводу” (опять же, как ходили слухи). Так что ее времяпрепровождение у Мильона объясняли тем, что она хочет спустить на ветер как можно больше Билловых денег.
Лесли потратила у “Филиппа Миньона”, наверное, десятки тысяч долларов, к удовольствию съемочной группы (и без ведома Билли). Мы с Лизой иногда попадали на такие пиры, и тогда ели и пили от пуза, а потом танцевали в развеселой компании наших коллег. Такие пирушки иногда продолжались до поздней ночи.
Кстати, потом она еще потратила немало денег (но вроде уже своих личных) чтобы перебраться на время съемок в Чарльстоне в роскошный пентхаус. И там она тоже устраивала вечеринки. Мы бывали и там, наслаждаясь дринками и фантастическим видом на город.
В одну из ночей у Лесли собралась целая толпа. Последнее, что я помню, - мы о чем-то беседовали с Дэвидом Кэррадайном, а первое, что я увидел утром - стены и потолок своего собственного номера в отеле. Они все еще слегка кружились перед глазами. Позже Лесли сказала мне: “Патрик, я за тебя вчера так волновалась!”
“Почему?” - спросил я.
“Ну,” - сказала она со своим безукоризненным британским выговором, - “когда вы с Дэвидом выбрались на карниз за окном и устроили поединок каратэ с бутылками виски в руках, я вусмерть испугалась!”
Уставившись на нее, я попытался припомнить, что там было с этим карнизом. Как я мог устроить такое безумство? Ее пентхаус был на 12-ом этаже. Но очевидно, она всё правильно запомнила. У Дэвида был пунктик на восточных единоборствах, и мы с ним иногда устраивали прогон ката* , чтобы похвастаться своим чувством баланса.
*комплекс упражнений в каратэ, имитирующих бой с тенью.
Слава богу, даже под градусом у нас у обоих хватило баланса на то, чтобы не украсить собой уютную мостовую Чарльстона двенадцатью этажами ниже.
Нет нужды добавлять, что в тот вечер Лизы не было в городе. Иначе я бы вообще не оказался там, на карнизе. Я определенно склонялся к большему количеству выпивки и к более долгим посиделкам, когда ее не было со мной — просто не мог выносить духоту гостиничного номера в одиночестве. Когда я скучал по Лизе, я страшно хотел, чтобы время проходило быстрее, и такие вечеринки с выпивкой были (определенно, не самым эффективным) способом добиться этого.
Дикая энергия, пронизывавшая все наши дни, распространялась и на общение между актерами и съемочной группой. У Лесли-Энн Даун завязались отношения с кинематографистом Доном Фаунтлероем, и с тех пор они вместе. Джим Рид встречался с Венди Килборн*. Джини Фрэнсис из корпуса медиков начала встречаться с актером Джонатаном Фрейксом**, за которого вышла замуж несколько лет спустя. Короче, на съемочной площадке "Севера и Юга" никогда не было скучно, ни во время съемок, ни в нерабочее время.
* Венди Килборн играла жену персонажа Джима Рида
**Джонатан Фрейкс играл брата персонажа Джима Рида.
Но, как я ни дружил с коллегами, меня тянуло к лошадям. На съемки “Севера и Юга” удалось заполучить даже последнего коня Джона Уэйна, знаменитого Парсонса. Парсонс и я общались душа в душу, что я могу объяснить не иначе как телепатией. Иногда мне стоило только подумать, какой трюк я хочу увидеть от него следующим, и он его исполнял.
Во всех книгах трилогии были прекрасные сцены с участием лошадей, но лучшие из них были из книги II.
Орри в этой книге становился генералом. По сюжету однажды он должен был выезжать из лагеря с двумя адъютантами, а лагерь неожиданно подвергался нападению. Все трое должны были развернуться и мчать навстречу врагу, стреляя из пистолетов. Перед съемками этой сцены у меня появилась одна идея. Я всегда старался добавить к сюжету что-то такое, что сделало бы сцену зрелищнее. На этот случай я придумал вот что: мы будем мчать на лошадях, зажав поводья в зубах, и стрелять из пистолетов с двух рук.
Парни, которые играли моих адъютантов, были настоящие мужиковые мужики, причем реконструкторы до мозга костей. Длинноволосые и бородатые, они проводили время, путешествуя по стране и участвуя в реконструкторских фестивалях, пока их не занесло на съемки “Севера и Юга”. И выглядели они точь-в-точь как солдаты того времени.Я был уверен, что они с восторгом отнесутся к моей затее.
Режиссер уже готов был дать отмашку, когда я сказал своим адъютантам: “Эй, ребята, а давайте стрелять с двух рук! Это получится, если мы будем держать поводья зубами”.
Они молча помотали головами.
“Да ладно!” - продолжал я. - “Круто ж будет!”
Они снова помотали головами и один из них добавил: “Не будет”.
“Да почему, почему?” - Вопросил я. У нас был шанс сделать эту сцену незабываемой, а эти тугодумы не хотели этого понимать.
“Зубами,” - добавил тот же парень. И он засунул два пальца в рот и вытащил верхние зубы изо рта. Я сначала остолбенел, а потом понял, что это протез.
“Oх, блин,” - сказал я. - “Как тебя угораздило?”
“Ехал, держа поводья зубами,” - ответил парень, спокойно засовывая протез обратно. - “Если лошадь прянет, зубы моментально вылетят. Как пуля из пистолета. Вылетят зубы из твоей башки”.
И тут режиссер наконец закричал: “Снимаем!”
Мы пустили лошадей вскачь, и, невзирая на только что услышанное, я целый дубль проскакал, держа в зубах поводья. Стараясь расслабить спину, чтобы энергия езды передавалась куда угодно, только не в челюсти, я чувствовал себя гибким шлангом, но Парсонс был настолько вышколенным конем, с таким мягким ходом, что он летел как шелковая лента надо всеми препятствиями, включая дюжину “трупов солдат”, которые валялись на нашем пути. Дубль был отснят великолепно, а зубы, к счастью, все остались где были.
Первая часть сериала "Север и Юг" вышла в эфир в ноябре 1985 года, и неожиданно для себя Джим Рид и я увидели свои лица повсюду - на билбордах, в журналах, на телеэкранах. Канал ABC раскрутил маховик рекламы на полную, и, при вполне понятном интересе американцев к этому периоду истории, “Север и Юг” моментально взлетел на вершины рейтингов. В 1980-х за внимание зрителя не соревновались ни кабельные каналы, ни видеосалоны, ни тем более интернет, поэтому миллионы людей собирались у экранов при выходе каждой новой серии.
Посмотреть сериал можно тут:
Популярность накрыла меня волной. По всей стране как грибы после дождя начали появляться фан-клубы Патрика Суэйзи, отовсюду от СМИ сыпались запросы на интервью. Теперь, всякий раз, когда мы выходили на публику, мы с Лизой оказывались под прицелом взглядов. Перед "Севером" и "Югом" люди тоже узнавали меня на улице и могли попросить автограф. Но после выхода минисериала в эфир фанаты просто обложили нас со всех сторон. Мы чувствовали себя в окружении, где бы мы ни находились. Я должен признать, это было довольно круто.
Но, увы, к нам перестали относиться с придыханием по мере того, как фанатское сумасшествие нарастало. Люди могли влезть в наш разговор, растолкать других людей, могли просто выпрыгнуть навстречу перед машиной, лишь бы получить автограф. Когда мы появлялись на мероприятиях, организаторы часто брали меня под руку и пытались увести, полностью игнорируя присутствие Лизы. В таких случаях я просто останавливался и громко восклицал: “Кстати, вы знакомы с моей женой, Лизой?”.
Но, чем настойчивее становилось внимание, тем сложнее было оставаться вежливым.
Поначалу мы старались раздавать автографы без особого сопротивления. В конце концов, мы бы не стали тем, кем мы стали, если бы не преклонение этих людей, которое было нашим моральным костылем долгие годы. В большинстве своем, эти люди были довольно милыми, даже если выпрашивали что-то, так что не составляло труда вести себя мило в ответ. Да и я сам я, чего уж греха таить, люблю нравиться людям.
Лиза оставалась у меня в тени, и спокойно к этому относилась, даже когда поклонницы начинали действовать слегка агрессивно. Она не из ревнивых. К тому же, вращаясь в той же среде, что и я, она прекрасно понимала, что такое внимание полезно моей карьере.
После выхода “Севера и Юга” Лиза говорила с нашей общей знакомой, Барбарой, которая была актрисой, но, что называется, не на full-time: она работала в офисе в перерывах между ролями. Барб рассказала Лизе, что услышала случайно в офисе у кулера. Одна из девиц во всеуслышание заявила, что я должен стать её, и обещала сделать всё возможное, чтобы пробраться ко мне. Барб была встревожена и попыталась предупредить об этом Лизу. Но моя жена просто рассмеялась.
“Барб”, - воскликнула она, - “Это потрясающе! Нет, правда здорово. То, что нужно”. Барб не могла поверить своим ушам, но именно таково было отношение моей жены к таким побочным эффектам моей популярности.
Тем временем не всё было так безоблачно. Боб ЛеМонд, киноагент, который вытащил нас с Лизой в Лос-Анжелес и долго был моим менеджером, скончался от СПИДа. Боб действительно был мне и наставником, и другом, тем более что я знал его еще в Хьюстоне. Лишиться его поддержки в тот период своей карьеры, три года спустя после смерти моего отца, было удручающе болезненно.
Лиза и я в конце концов озаботились и приватностью нашей жизни. Даже в ту доинтернетную эпоху в Голливуде были несметные полчища папарацци, не говоря уже о самых сумасшедших фанатах, которые караулили нас у дома. На гонорар за роль Орри Мэйна мы смогли купить ранчо в пять акров, где мы могли бы держать лошадей и при этом оставаться вдали от публики.
Наша новая собственность была для меня и Лизы будущим раем. Но те, кто видел тогда наше ранчо, считали его сущим адом.
• • •
Земельный участок, который мы купили, находился у подножия гор Сан-Габриэль, примерно в двадцати милях к северу от Голливуда. Мы с Лизой просто влюбились в наше будущее родовое поместье, но пока оно было просто пейзажем, усыпанным ржавыми автомобильными деталями, сухими шарами перекати-поле и речными камнями.
Особняк на самом деле даже не был домом — это была пара обветшалых хижин, соединенных между собой переходом. Полы нуждались в доделке, кухня молила о ремонте, стены были сделаны из фанеры, и вообще все было в беспорядке. Но, повторюсь, для нас это с самого начала был рай.
Еще с первых дней нашей работы по дереву, которой мы зарабатывали в Нью-Йорке, мы с Лизой привыкли браться за любое дело, простое или сложное. Это дело обещало быть очень сложным, но когда мы смотрели на эти хижины и на перекати-поле, мы видели не просто доски, которые надо оторвать и сорняки, которые надо выжечь, мы видели то, чем это место могло стать для нас.
У нас обоих роилась куча идей, и нам не терпелось начать воплощать их в жизнь.
Мы знали, что понадобится помощь, так что постарались разнести по друзьям слухи о том, как это весело - присоединиться к нашему челленджу. Перво-наперво мы оборудовали бассейн (реально раньше, чем дом), так что все, кто приезжали к нам попотеть, потом вознаграждали себя отдыхом в чистейшей прохладной воде.
Мы зазывали друзей на “рок-вечеринки”, которые не имели ничего общего с рок-музыкой*
*rock parties - непереводимая игра слов. Rock - в том числе и “большой камень”.
Целью каждой такой вечеринки было насобирать как можно больше камней по округе, перед грандиозным барбекю. А борьбу с сорняками мы превращали в уроки фехтования. Я вооружал всех саблями, и мы все наносили удары и парировали их в зарослях сорняков, театрально вращаясь и атакуя нашего общего врага. Именно во время одной из таких субботников один из наших друзей дал нашему новому дому название: Ранчо Бизарро**
** Bizarrs - причуды, дурачества
Эта свобода была невероятным ощущением после стольких лет жизни в Нью-Йорке и Лос-Анжелесе.
Наш участок примыкал к национальному заповеднику “Анжелесский лес”, что создавало иллюзию, что наши пять акров распространяются нескончаемо до горизонта: мы могли углубляться верхом в самый лес, просто “сойдя с крыльца”. Воздух там всегда был свежим и полнился ароматами шалфея и дубовой листвы.
Первый год там мы прожили в одной маленькой комнатушке, готовя чай и кофе на газу от баллона. Мы работали не покладая рук, настилая деревянные полы (и Лиза клятвенно пообещала, что никогда в жизни не повторит этот опыт) и перекладывая пол в кухне терракотовыми плитками, а потом вокруг “скелета” дома нарастили и решетчатые патио, и крыло с главной спальней, и музыкальную студию, и танцевальный зал. Помимо этого, мы возвели гостевой дом и отвели помещение под офис.
Наконец, мы построили сосновый сарай на шестнадцать стойл, потому что жизнь на ранчо - это не только свежий воздух и уединение. Речь также шла о возвращении к ковбойской жизни. Запах грязи, лошадиного пота и необузданная мужская энергия от езды верхом всегда заряжали меня, и я хотел вернуть все это в свою жизнь.
К счастью, нам с Лизой повезло свести знакомство с человеком, который помог нам достать действительно превосходных лошадей, Джин МакЛафлин был чемпионом мира по трюкам верхом, а его сын Клифф был дублером на съемках “Севера и Юга”. Чтобы сводить концы с концами в перерывах между родео и трюковыми шоу, Джин покупал лошадей на юге и перевозил их в трейлере в Лос-Анджелес, где мог продать каждую в три-пять раз дороже, чем заплатил. Мы купили у него нашу вторую лошадь — фантастически талантливого коня по кличке Клауд (Облако).
Мы звали его “Маленький Большой чувак”, потому что он был мелкий, но выносливый как тяжеловоз. Мы объехали все горы Анжелесского леса, иногда отправляясь в многодневные путешествия. Я укладывал в тюки воду, еду и спальный мешок - и Клауд пускался в путь. Некоторые из самых счастливых моих воспоминаний того времени связаны именно с Клаудом, когда я уезжал в самую глушь заповедника, милю за милей вдали от цивилизации и людей. Эти поездки всегда напоминали мне те, что устраивали мы с отцом, потому каждое такое путешествие одухотворяло меня.
Клауд также отлично подходил для каф-ропинга*
* calf-roping - подвид родео, в котором нужно, чтобы всадник поймал теленка, накинув петлю веревки из аркана ему на шею, слез с лошади, подбежал к теленку и связал ему три ноги вместе, за как можно более короткое время.
Каф-ропинг - самый сложный вид родео как спорта, по моему мнению. Он требует отличного чувства времени, значительной мускульной силы и молниеносных рефлексов. Заарканить теленка и связать его нужно буквально за пару секунд, причем любое неловкое движение может стать причиной травмы или лошади, или всадника, или теленка - или всех троих.
Меня тренировал Джин. С его легкой руки я и отправился на соревнования, - поваляться в грязи и отточить навыки “в боевых условиях”. И когда Джин, его сын Клифф и мой друг Томми Хауэлл соревновались в каф-ропинге, это были чертовски веселые времена!
Когда сосновый сарай был достроен и в нем появились новые стойла, мы с Лизой задумались о том, чтобы купить животное самой прекрасной породы - арабского скакуна. Но даже со всеми теми богатствами, которые у нас были после “Севера и Юга”, мы еще не были уверены, что потянем такое приобретение.
Арабские скакуны божественно прекрасны и чертовски дороги. Эта порода, выведенная на Среднем Востоке, отличается превосходным костяком и гордой посадкой головы, у них изогнутая аркой шея и высокий хвост.
Короче, арабский скакун - именно та лошадь, которая заставит вас восхищенно ахнуть, когда вы ее видите.
Помимо своей красоты, арабы также умны и выносливы. Они не так просто поддаются дрессуре, - я всегда шутил, что для того, чтобы преуспеть в этом, вы должны быть как минимум так же умны, как ваша лошадь, - но результатом всегда становится реальное партнерство между конём и всадником.
Я всегда мечтал об арабском скакуне, и мы с Лизой были лично знакомы с двумя лучшими конезаводчиками США - а может, и мира, - Томом и Ритой МакНейр. Поэтому мы решили заехать на их ферму Гленлок на неделю, из Хьюстона, когда мы были там у родителей Лизы. Мы предупредили МакНейров, что не уверены, будем ли покупать у них лошадь, но наше умонастроение резко изменилось, когда в воротах конюшни мы встретили Ферука.
Ферук был потрясающе прекрасным, мощным и отлично выезженным жеребцом. Но, поскольку это было наше первое серьезное знакомство с этой породой, мы решили сначала проконсультироваться с Томом.
“О, это прирожденный победитель”, - сказал Том. - “С Феруком вы возьмете любой приз”. И глядя в умные темные глаза Ферука, оба мы с Лизой готовы были с этим согласиться.
Мы не просто хотели заполучить арабского скакуна, чтобы развивать свои навыки выездки. Мы хотели также участвовать в соревнованиях. Тому это было известно, и у меня возникло четкое ощущение, что и Ферук об этом тоже знает. Его карие глаза смотрели на меня так, словно он хотел сказать: “Ты и я! Давай попробуем! У нас всё получится”. Мы сразу поняли, что перед этой лошадью будет трудно устоять, и спросили Тома о цене. Его ответ вогнал нас в ступор. Это было из числа “предложений, от которых трудно отказаться”.
Мы с Лизой переглянулись, не в силах сдержать довольные улыбки. Не обменявшись ни словом, мы поняли, что Ферук будет наш. Наш первый арабский скакун!
Вот так мы и начали выезжать лошадей. Мы ничего не знали об этом, но, оба танцоры со стажем, легко схватывали все физические нюансы. Ваша осанка и выправка должны быть такими же впечатляющими, как вы добиваетесь от лошади, поскольку лошадь воспринимает ваши сигналы. Лиза взяла всего один урок по выездке перед тем как отправиться на свои первые соревнования - и заняла третье место! Это ее лишь раззадорило.
Между ней и Феруком установилось полное взаимопонимание. Они часами были вместе, помогая друг другу, и отлично сработались. Меньше чем через год Лиза уже повезла его на соревнования уровня страны. Оказавшись среди людей, которые всю жизнь провели, занимаясь лошадьми, она не испытывала страха проиграть. Ее умения были феноменальными, и они с Феруком заняли первое место. Попасть в первую десятку страны всего за год было невероятным достижением. А я пока входил в первую пятерку на региональном уровне.
Какое-то время мы вообще колесили по лошадиным шоу всей страны. Люди не могли поверить, что мы начали с нуля без всякой помощи, и делали всё сами, от уборки стойл до чистки лошадей и до проживания в том же мотеле “Всё включено за 6 долларов”, где останавливались наши тренеры. Думаю, все ожидали от нас, что мы будем вести себя как звезды, но мы просто вели себя как настоящие лошадники и не видели в этом ничего особенного. А немножко пованивать навозом и подавно иногда было полезно: уберегало от слишком упёртых фанатов. На самом деле, зачастую они поверить не могли, что видят сейчас именно нас. Однажды я выступал на соревнованиях штата, и выехал на Феруке с теми же длинными волосами, как у меня были на съемках “Севера и Юга”. И когда мы с Феруком выделывали кульбиты - я весь такой волосы назад - один из зрителей повернулся к своей жене и воскликнул: “Ты смотри, парень явно воображает себя Орри Мэйном”.
Лиза это тоже услышала, но ничего не сказала. Но когда я оказался ближе к зрительской трибуне, тот же человек сказал, уже тише: “Подожди, да это ж и есть Орри Мэйн!”, - Лиза только улыбнулась.
К сожалению, чем известней я становился, тем сложнее было выезжать на соревнования. Работать с лошадьми было почти то же самое, что работать с балеринами - нужно было показать ее красоту, а не сосредотачиваться на чувстве собственной важности. Я пытался добиться этого, но всё больше фанатов, разузнав, где меня увидят, собирались вокруг арены и начинали вопить, размахивать руками или делать фото (естественно, со вспышкой) прямо перед мордой лошади.
После “Грязных танцев” мне пришлось вообще отказаться от соревнований. Это было просто некрасиво по отношению к моей лошади (да и к остальным участникам соревнований).
За то время, пока мы с Лизой приводили Ранчо Бизарро в порядок, мы обзавелись самой разной живностью. У нас появились собаки, кошки, павлины, а потом мы построили и курятник, так что на завтрак всегда были домашние яйца. Я любил животных и находил с ними такое взаимопонимание, какое возникало не с каждым человеком. Всякий раз, когда животное было расстроено, я мог успокоить его — и они могли сделать то же самое для меня.В окружении нескончаемых акров земли и растущего поголовья питомцев мы действительно чувствовали себя как в раю.
А вскоре настало время, когда этот тихий райский уголок стал нам просто необходим - в 1987 году на экране вышел фильм, который знаменовал собой начала самого сумасшедшего периода нашей жизни. *
*неизвестно почему Суэйзи умалчивает тут как минимум о двух проектах - “Молодая кровь” и “Удивительные истории”. Возможно, потому, что это как раз был возврат к раннему амплуа, которое самому Патрику не очень нравилось.
В спортивной драме “Молодая кровь” засветился в проходном эпизоде юный Киану Ривз.
“Удивительные истории” - это длинный телесериал о мистике и всяких чудесатостях, спродюсированный Спилбергом. Вышло 2 сезона (в 1985 и 1986 году). Суэйзи снимался в одной серии Второго сезона в роли Эрика Питерсона, обретшего дар исцеления после удара молнией.
Ну а фильм, о котором говорит Патрик, это, конечно же, «Грязные танцы». В следующей главе!