Александр Михайлович вышел в коридор и плотно притворил за собою дверь. Было слышно, как оставшаяся в палате Анна негромко засмеялась. Игнат Петрович хотел что-то сказать, но только мучительно раздувал щеки и беззвучно шевелил губами.
– Что случилось, Игнат Петрович? Вам дурно? – с беспокойством спросил Александр Михайлович. – Сердце?
Игнат Петрович отрицательно затряс головой, схватил за руку молодого коллегу и потащил за собой. Они вышли на крыльцо больницы, пересекли двор и вошли в приземистое строение, служившее моргом. Запах формалина мешался там с характерным запахом тления. В тусклом свете, проникающем через до половины закрашенные окна, небольшое помещение с мраморными столами посередине производило мрачное впечатление. Все столы, кроме одного, были пусты.
Игнат Петрович подошел к тому, на который вчера положили тело урядника, и откинул простыню. Александр Михайлович застыл в изумлении: вместо урядника перед ними было тело совсем молодого человека, почти мальчишки. В области сердца торчала грубо обработанная деревяшка, вероятно, рукоятка воткнутого самодельного ножа.
– А где же урядник? – с недоумением спросил Александр Михайлович? – И кто этот мальчик? Когда его привезли? Сторож-то что говорит?
Игнат Петрович промычал что-то нечленораздельное и в отчаянии затряс головой, разводя руками. Александр Михайлович еще раз оглядел помещение, схватил коллегу под руку и повлек обратно, в стационар. Там он уложил его на диван в ординаторской и позвал незаменимую Клавдию Ивановну. Только минут через тридцать, после инъекций сердечных и успокоительных, к Игнату Петровичу вернулся дар речи, и он рассказал, что сторож валяется в подсобке, пьяный до потери сознания, по коей причине говорить с ним бесполезно.
– Гнать надо этого пьяницу, – слабым голосом, задыхаясь, говорил Игнат Петрович. – Придется снова в полицию обращаться. Что подумают о порядках в нашей больнице? Два аналогичных случая, один за другим! Мыслимо ли это? Еще и неизвестно откуда взявшийся труп!
***
Александр Михайлович постарался, как мог, успокоить старика, распорядился, чтобы его не тревожили, послал сообщить о случившемся в полицейское отделение и поспешил к Анне.
К его изумлению, ее в палате не оказалось. По словам санитарки, девушка уехала с какой-то важной дамой, которая явилась за ней на богатой коляске с откидным верхом, запряженной прекрасной вороной парой. С дамой был мужчина, немолодой, длинноволосый, с недобрым взглядом. На санитарку он, похоже, произвел крайне неприятное впечатление. Анне не хотелось уезжать, несмотря на уговоры дамы, но мужчина пошептал ей что-то на ухо, и она пошла за ними, покорная, как овечка.
– Куда они направились? – в волнении воскликнул Александр Михайлович. – Мадемуазель Анна велела мне что-нибудь передать?
Санитарка отрицательно покачала головой, глядя на него с жалостью и страхом. В какую сторону поехала коляска, она не заметила, так как ее послали выносить утки за лежачими больными и ей стало не до загадочных посетителей.
Александр Михайлович кинулся к старшей сестре, но та заявила, что вовсе не в курсе случившегося. У нее полно своей работы, и следить за чужими невестами не входит в ее обязанности. Если господин доктор думает, что она подслушивает и подглядывает, то сильно ошибается. У них в госпитале, в Иркутске, никто не позволял себе оскорблять ее подобными подозрениями!
Александр Михайлович замахал руками и пробкой выскочил от старшей сестры, лихорадочно соображая, в праве ли он оставить занемогшего коллегу, пациентов и отправиться разыскивать Анну. Он почти решил, что вправе, но тут его срочно потребовали в послеоперационную, где у одного из больных началось сильное кровотечение. Только он справился с этим, явились следователь и полицейские чины, и началось… Короче, Александр Михайлович смог освободиться только к позднему вечеру.
Когда он приехал домой, было совсем темно. Окна квартиры не были освещены, только на втором этаже в одном чуть мелькнул огонек. С тревожно колотящимся сердцем доктор отворил дверь своим ключом. В прихожей было темно, не горела даже лампадка.
– Есть ли кто дома? – крикнул Александр Михайлович.
Послышались легкие шаги, и Анна со свечой в руке, бледная, но красивая, как всегда, сбежала по лестнице и обняла его.
– Слава Богу, ты дома! – заговорил он, целуя ее. – Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты уехала с какой-то дамой! Почему ты ничего не сказала мне, Анечка?
– Ты был занят, я не хотела тебе мешать, – сказала Анна, приникнув к его груди. Она говорила и держалась вроде бы как всегда, но в ее голосе он уловил какую-то неискренность.
Из своей комнатки вышла заспанная Матрена, молча поклонилась хозяину, поставила на подзеркальник зажженную лампу, задула свечу и пошла к себе. Александр Михайлович еще раз поцеловал Анну и огляделся. Лампа горела ярко. Недавно купленное трюмо отражало обстановку прихожей, ладную фигуру доктора и спину уходящей стряпухи. Других отражений не было. Александр Михайлович вздрогнул, ему стало не по себе...
– Что ты, Саша? – все так же пряча лицо на его груди, тихо спросила Анна.
– Ничего, Анечка, все в порядке. Пойдем, я отнесу тебя в гостиную! – он легко подхватил ее на руки и поспешил наверх…
***
Ссылка на предыдущую часть
Ссылка на продолжение
Картинка из Loon site