Удивительная нынче весна. Раньше времени майское тепло установилось и по прогнозам никаких похолоданий пока не предвидится. Вот только опасения тревожат, как бы предстоящий май погодную диверсию не устроил с резким похолоданием. Да, бывало такое, когда радость от весеннего тепла и пробуждения природы омрачалась вернувшейся зимой. Печально было созерцать снег на цветущих деревьях и грядках. Но всё-таки хочется быть оптимистом и надеяться только на лучшее.
Только пришёл на «скорую», как тут же увидел во дворе сильно покалеченную машину с бортовым номером двенадцать. У крыльца отравлял атмосферу табачным дымом врач Ершов и, конечно же, я решил удовлетворить своё любопытство:
– Здорова, Николай Дмитрич! Что случилось, кто попал?
– Гончарова с фельдшером. Ехали через перекрёсток со спецсигналами на красный, и им в бочину «Лада» въехала.
– А сами-то они как? Пострадали?
– Нет, они обе в кабине ехали, без больного. А если б в салоне, то тогда бы испугом точно не отделались. Да и хорошо ещё машина от удара не перевернулась, устояла.
Как ни странно, но бригада, которую мы меняем была на месте.
– Приветствую, Александр Сергеич! Тебя никак пожалеть решили и никуда не угнали?
– Да ну, Юрий Иваныч, ведь сглазишь! До конца смены ещё тридцать пять минут. Это как пешком до Луны. Могут и за пять минут вызвать.
– Ничего, не отчаивайся, Александр Сергеич! Пойдём-ка лучше на конференцию, так время побыстрей пройдёт.
– Да ну её <нафиг>, я лучше в «телевизионке» посижу.
Старший врач предыдущей смены свой традиционный доклад на конференции делал как-то нервно, сумбурно, то и дело сбиваясь. Но в конце причина этого стала понятной.
– А теперь неприятный момент, – сказал он нахмурясь. – За прошедшую смену поступили аж три телефонных жалобы на фельдшера Никонову. Поводами были хамство, грубость и ненадлежащее оказание помощи. Она обычно как делает? Приедет на высокое давление или головную боль, обругает вызвавших, сунет таблетку и уедет. Вызов за пять минут отрабатывает. Потом другие бригады повторно едут, её косяки исправлять. Так ведь у неё ещё наглости хватает доплату требовать за большое количество вызовов! Но я не стал бы это всё озвучивать публично, если бы она на замечания правильно реагировала. Считает, что я её невзлюбил, придираюсь и выжить хочу.
– А где она сама-то? – спросил главный врач.
– Она сказала где видела эту конференцию и ушла на полчаса раньше.
– Дмитрий Александрович, я в курсе всей этой ситуации, – ответила начмед Надежда Юрьевна. – Никонова собирается увольняться и ехать в Москву работать на «скорой». Якобы там уже договорённость есть, что её примут. Вот только странно, что не переводом она туда идёт, а через увольнение. Ну а пока, со следующей смены, работать самостоятельно она не будет.
– Надежда Юрьевна, так пока она не уволилась, давайте её накажем! – сказал главный врач. – А кроме того, нужно узнать, где конкретно она намерена работать и позвонить туда. Пусть знают, что за личность к ним прийти собирается!
– Да, Игорь Геннадьевич, я всё поняла, так и сделаем. Кстати, Дмитрий Александрович, не забудьте сейчас докладную написать! Теперь ещё один важный момент. Уважаемые фельдшеры! Почему-то в последнее время некоторые из вас стали очень часто вызывать на себя врачебные бригады. И в дело, и не в дело! Не буду называть фамилии, но уже до того обнаглели, что приезжают на инфаркт ничем не осложнённый и не оказав никакой помощи, сразу требуют врачебную бригаду. Это что, вообще, за номера? Фельдшерская бригада оснащена так же, как и врачебная, а вызовы не делятся на врачебные и фельдшерские! Такое поведение говорит, во-первых, о профессиональной некомпетентности, а во-вторых, о стремлении переложить ответственность на других. Так вот, вызов на себя врачебной бригады допускается лишь в одном случае: для помощи в проведении реанимации. Дмитрий Александрович, обращаюсь персонально к вам: следите, пожалуйста, внимательно, чтоб такого больше не происходило! Все вызовы на себя должны согласовываться с вами.
Вот и отшумела конференция, теперь можно и в «телевизионке» посидеть. Врач Анциферов, бригаду которого мы меняем, уже переоделся и с чувством глубокого удовлетворения на лице, направился к выходу.
– Ну вот видишь, Александр Сергеич, никуда тебя не угнали, уходишь вовремя, как белый человек! – сказал я ему.
– Да мне даже и не верится, Юрий Иваныч! Значит не сглазил ты! – довольно ответил он. – А кстати, сейф в машине так и не заменили. Опять будешь с собой наркотики таскать.
– Вот <распутство>! А Андрей Ильич что говорит?
– Ничего не говорит, потому что приболел он.
– Но ведь за него сейчас кто-то работает?
– Работает Лена Ушакова, но она сказала, что сейфы есть, только без ключей. Точней ключи-то есть, но их надо подбирать. А у неё на это нет времени.
– Нет, что значит нет времени? – возмутился я. – Можно подумать, что это наша личная прихоть! Ладно, Александр Сергеич, не буду тебя задерживать. Сейчас я сам к ней зайду.
Ну да, как же, разогнался! Кабинет заперт, а обитатели соседних кабинетов понятия не имели где старший фельдшер и когда она будет. Так и ушёл я не солоно хлебавши. Положил коробочку с наркотой в карман рубашки, застегнул его и успокоился.
Как и всегда, первый вызов дали нам около десяти. Поедем к мужчине сорока лет у которого травма головы с кровотечением и для полного счастья алкогольное опьянение. Ожидать он нас изволил возле подъезда жилого дома.
Когда приехали, сразу увидели сидящего на лавке худосочного мужичонку, который опустив голову, что-то бормотал. С лицом, перепачканным тёмной свернувшейся кровью, он чем-то напоминал африканца. Однако кроме него на сцене были ещё действующие лица в виде трёх предельно возмущённых и голосистых женщин.
– Вон, посмотрите, полюбуйтесь на красавца! – громко сказала одна из них. – В подъезде об батарею башкой ударился. Всё кровью перепачкал. У нас уборщицы нет, мы сами убираем. И на кой чёрт нам в его крови пачкаться? Ещё заразу какую-нибудь подцепим!
– Ну ведь не специально же он в батарею-то врезался, – попытался я разрядить обстановку.
– Да вообще-то дело тут не только в нём. У нас на первом этаже Алка палёным спиртом торгует. Естественно, вся погань к ней прётся и днём, и ночью! Они же тут с*ут и блюют! Подъезд вообще незнамо во что превратили. К участковому несколько раз ходили, заявления писали, а всё без толку!
– Ну что ж, в моих силах вам только посочувствовать, – ответил я.
– А может вы сами в полицию напишете, мол, так и так, незаконно торгует, людей спаивает?
– Нет, не имеем на это права. Сообщаем мы только о криминальных травмах и смертях. Вот если бы эта ваша Алка ему голову разбила, то тогда конечно бы сообщили. А так нет, меня и слушать никто не будет.
В области виска у болезного была весьма приличного размера ушибленная рана, но кровотечение уже остановилось. Оказали мы ему всю положенную помощь и в травмпункт свезли.
Следующим вызовом была головная боль у женщины семидесяти восьми лет. И тут я, вопреки обыкновению, возмутился. Да, Надежда Юрьевна была права, сказав, что вызовы не должны делиться на врачебные и фельдшерские. Но тем не менее, кидать всё подряд психиатрической бригаде, это, мягко говоря, не совсем правильно.
Открыл нам мужчина и обеспокоенно сказал:
– Что-то у меня с матерью непонятное происходит. Сначала просто голова болела, ну она всегда у неё болит, а потом как пьяная стала. Язык заплетается и встать не может.
Больная лежала в кровати поверх одеяла и как-то растерянно посмотрела на нас.
– Здравствуйте, Анна Васильевна! Что случилось?
– Ой, да вот что-то встать не могу, рука и нога онемели. Отлежала я их, что ли? – невнятно сказала она.
– Давно это началось?
– Наверное час…
– А как у вас со зрением? Вы нас хорошо видите?
– Да как будто двоится всё…
– Анна Васильевна, а кто мы такие?
– Как кто? Врачи.
– Всё так. А что у меня в руке?
– Ручка.
Больную я осмотрел, хотя острое нарушение мозгового кровообращения тут разглядел бы и человек без медицинского образования. Ввели ей два нейропротектора, защищающих головной мозг от повреждений. Ну и в стационар свезли, предварительно намучившись с поисками носильщиков.
Дали команду следовать в сторону Центра. Нет, на то, что позволят доехать нечего и рассчитывать. И точно! Дали срочный-пресрочный вызов: ДТП, сбит велосипедист. Ну всё, начинаются ужастики! Как всегда, ругаться с диспетчерской бесполезно, ведь место ДТП всего лишь метрах в пятистах прямо по курсу.
Пострадавший, молодой мужчина лет двадцати пяти, лежал на проезжей части рядом с помятым велосипедом и к счастью был в полном сознании. Как всегда, первым делом загрузили его в машину. При осмотре стали видны травмы: закрытый перелом правой бедренной кости, под вопросом повреждение связок левого плечевого и коленного суставов. Ну и само собой разумеется, хотя так же под вопросом, закрытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга. Давление немного низковато, сто десять на семьдесят, но это некритично.
Однако расслабляться было категорически нельзя. Ведь переломы длинных трубчатых костей могут приводить к грозному осложнению – жировой эмболии. Это закупорка множества кровеносных сосудов частицами жира. Первым делом пострадавшего обезболили наркотиком и стали капать препаратом, улучшающим текучесть крови и микроциркуляцию. Вот только здесь нельзя переусердствовать с вливаниями, иначе можно запросто перегрузить малый круг кровообращения. Именно поэтому нужно не лить, а медленно и печально капать. А далее, спокойно и без приключений, свезли пострадавшего в травматологическое отделение.
Ну а что касается механизма получения травмы, то он был поистине великолепен. Оказалось, что пострадавший переезжал на велосипеде проезжую часть в неположенном месте и, разумеется, был сбит. В одном из очерков я уже высказывал своё возмущение тем, что велосипедисты, наплевав на ПДД, по пешеходным переходам не идут, а едут. Но пересечение на велосипеде проезжей части в неположенном месте, находится за гранью здравого смысла. Вот где настоящие слабоумие и отвага!
И ещё вызовок прилетел: травмы головы и ноги у женщины пятидесяти двух лет.
Открыла нам сама больная, заметно хромающая, со страдальческим выражением лица.
– Здравствуйте, что случилось?
– Да я из магазина шла, стала дорогу переходить и под машину попала.
– А ГИБДД вызывали?
– Нет, он же не остановился и сразу уехал. А я уж потихоньку домой приковыляла.
– А шли-то вы по переходу?
– Да, по переходу, только там светофора нет.
Дальше выяснил я точное место ДТП, приметы машины и осмотрел пострадавшую. На левом бедре была обширная, багрово-синюшная гематома. На перелом не похоже, но трещину тоже нельзя исключить. Кроме того, пострадавшая пожаловалась на головную боль и тошноту. А это значит, что у неё ещё и закрытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга. Обезболили мы её, прочую положенную помощь оказали и в травматологию свезли. Вот только перед этим найти носильщиков не смогли и в машину привели еле-еле, передвигаясь в час по чайной ложке. А когда в стационар приехали, уже намного легче было. Пересадили её на сидячую каталку и привезли.
Так, пора бы уже и пообедать. А заодно израсходованный наркотик восполнить, карточки сдать и в ГИБДД сообщение передать. На Центре было полное запустение. Лишь одна единственная первая бригада, анестезиолого-реанимационная, была на месте. Ведь им, в отличие от нас, всё подряд не кидают. Берегут на действительно тяжёлые случаи.
После обеда никакой расслабухи не получилось, потому как вызов дали. Причём самый что ни наесть наш, профильный. Поедем на психоз к мужчине сорока пяти лет. Пикантности сюда добавляли два момента: болезный ожидал в детском саду, а вызвала нас полиция.
Когда приехали на место, я сразу увидел на табличке, что садик называется «Белочка». Нас, напрочь испорченных психиатрией, такое название весьма развеселило. Но я тут же скомандовал своим парням, чтоб не ржали в голос.
– Сюда, сюда идите! – позвал нас полицейский, вышедший из веранды.
Там на скамеечке сидел виновник торжества в застегнутых спереди наручниках. Кроме полицейских, там ещё находилась немолодая женщина в белом халате.
– Здравствуйте, я медсестра, – представилась она. – А это наш дворник и сторож Дима. Скорей всего белая горячка у него. Он сегодня первый день из отпуска вышел и такое тут устроил…
Дима не был пассивным слушателем и тут же разгневанно вмешался в разговор:
– Ты чё несёшь-то, дура старая?! Какая, <нафиг> белая горячка?! Вы чё, не видите, что ли, чего тут творится?!
– Так, Дим, давай поспокойней и без крика, – обратился я к нему. – Рассказывай, что случилось.
– А чего рассказывать-то? Вон, сами смотрите, везде какие-то звери мохнатые сидят! Я ни разу таких не видел. Они же на детей могут броситься!
– Ой, да боже мой, Дима, приди ты уже в себя! – воскликнула медсестра. – Ты зачем окно-то разбил в спальне? Хорошо, что там никого не было, а то бы детей покалечил!
– А я что, просто так его разбил, что ли? Детей надо быстро эвакуировать отсюда! – вытаращив глаза, прокричал он. – Вам же всё <пофигу>!
– Дмитрий, а ну, отвлекись! – велел я. – Ты последний раз когда выпивал?
– Да блин, я уже третий день вообще ни капли не пью!
– А до этого?
– Нет, а что до этого? Я вообще-то в отпуске был. Чё я, в отпуске не имею права выпить?
– Вот ты и допился, дружище! Давай-ка поехали в больничку!
– Да вы чё, совсем что ли с башкой не дружите? Никуда я не поеду!
– Дима, тебя никто не спрашивает хочешь ты или нет. Просто я тебя ставлю перед фактом, что в больницу ты поедешь. Ну как, понятно? – разъяснил я.
– Понятно, понятно… Козлы вы все <пользованные>! Чё, <распутная женщина>, преступника нашли, да? Всё, <имел> я эту работу! Ладно, везите куда хотите, а я всё равно свалю оттуда.
Ну и свезли мы его в наркологическое отделение острых психозов. Вот такая получилась «белочка» в «белочке».
Далее вновь велели к Центру двигаться. Нет, доехать не дадут, нечего и думать. Но, как ни странно, доехать дали. И это было очень даже кстати. Вспомнил я, что к старшему фельдшеру мне нужно прийти насчёт сейфа.
На этот раз она оказалась на месте.
– Здравствуй, Елена Прекрасная, чтой-то ты на меня так испуганно смотришь, будто я великий начальник?
– Ой, Юрий Иваныч, я сегодня на всех так смотрю. Вы представляете, когда Андрей Ильич работал, никто не шёл. А как только он ушёл на больничный, так сразу всем что-то надо! Сегодня с утра все ко мне идут и идут. А я вообще уже зашилась, мне хоть разорвись!
– Леночка, ну что же делать! Я ведь по серьёзному делу к тебе пришёл, а не по собственной прихоти. Нам в машину сейф нужен просто позарез. Ведь таскать наркотики при себе это не дело, сама понимаешь.
– Юрий Иваныч, ладно, я сегодня после работы найду вам сейф с ключом. Но прямо сейчас никак не получится.
– Хорошо, Лен, как говорится, лучше поздно, чем никогда!
Вот и ладненько, вопрос можно сказать решён. Сразу после того, как вышел я от Елены, вызов дали. Поедем на психоз к мужчине сорока девяти лет.
Подъехали к небольшому частному дому, вокруг которого не было забора. Тут же к нам подошли мужчина с женщиной:
– Здрасьте, я его брат, – сказал мужчина. – Меня соседи вызвали, сказали, что Петька совсем в разнос пошёл. И я сразу вас вызвал.
– А что произошло, зачем вас и нас вызвали?
– Дык Петька-то дурак, ну то есть шизофреник. Он на учёте уж сто лет, в больнице лежит то и дело, а всё без толку.
– Так что же он всё-таки наделал-то?
Тут в разговор вступила женщина:
– Да ведь он же здесь никому прохода не даёт, мы все его боимся! Ко всем женщинам домогается натуральным образом! Каждой говорит, что жениться хочет. Сегодня к Вере из двадцать первого дома пристал, схватил её в охапку, так она еле вырвалась! Но он не только ко взрослым, а ещё и к детям цепляется! Кто знает, что у него на уме! Вы уж давайте забирайте его, хватит уже нам мучиться!
– Ладно, сейчас посмотрим.
Больной с одутловатым маскообразным лицом и взлохмаченными волосами, бесцельно сидел на кухне, устремив взор в никуда.
– Здравствуйте, Пётр Виталич, как дела? Что-то беспокоит?
– Отлично, я не знаю, как вам кажется. Не помню то, что лично мешает. Эмоционально сложно.
– Пётр Виталич, как вы себя чувствуете? Жалобы есть?
– Сейчас миллионером стану за экономию продуктов питания. В Питере банковский счёт открыли к пятидесятилетию. Разведка попросила код документов. Теперь я жду, когда банковский работник деньги принесёт.
– А зачем вы к женщинам-то пристаёте?
– Разведка может ответить на любой вопрос, касающийся женщин. Вернулся из армии, родители развелись. А разведка сказала, что к пятидесятилетию поможет. У меня сейчас чисто математика, там рубль на десять лет. С разведкой согласуем. Придётся новые деньги выпускать для всех людей.
– Так вы разведчик, что ли?
– Звание – старший радист. Должность – разведчик, сотрудник ФСБ.
– Всё понятно. Ладно, Пётр Виталич, давай собирайся и в больницу поедем.
– Так вы можете сами в разведку съездить и там вам всё подтвердят.
Продолжать диалог не было смысла. Пётр Виталич для приличия поупирался, но в конечном итоге подчинился и даже письменное согласие дал на госпитализацию. В данном случае прямо сходу видна параноидная шизофрения с нарастающим дефектом личности. Больной ярко продемонстрировал специфические нарушения мышления в виде разорванности и соскальзываний. Разорванность мышления выражается в том, что предложения построены грамматически правильно, однако общий смысл высказываний совершенно непонятен. Причиной этого служат грубые нарушения логических связей. Соскальзывания означают уход от темы разговора. Кстати сказать, здоровые люди бывает тоже переключаются на другую тему. Но в отличие от больных, делают это полностью осознанно. Например, из-за желания избежать неприятного разговора.
Следующий вызов был к мужчине сорока под вопросом лет, лежавшему без сознания на остановке общественного транспорта. Всё здесь понятно. Выпил болезный, точней перепил, вот и прилёг. А добрые люди ему зачем-то «скорую» вызвали.
Когда приехали на место, мои предположения полностью подтвердились. Небритый господин в грязной светлой ветровке и не менее грязных, мокрых джинсах, уютно лежал на лавке, повернувшись на бочок. Под лавкой стояли опустошённые водочная бутылка и «полторашка» с остатками пива. К сожалению, эту идиллически-умилительную обстановку мы нарушили самым беспардонным образом.
– Э, уважаемый, а ну, подъём! – скомандовал фельдшер Герман, суя в нос господину вату с нашатыркой.
К нашему удивлению, пробуждение было резким.
– Чё надо, <распутная женщина>? – грубо спросил он, приняв сидячее положение.
– Тебе помощь нужна? – спросил я.
– Ага! Дай сотку?
– Да вот <фиг> ты угадал, дружище! – ответил я. – Значит так, сейчас ты или уходишь отсюда, или едешь с нами в вытрезвитель. Выбирай, что лучше.
– А кому я тут мешаю? Я чё, кого-то трогаю, что ли?
– Ты тут всем мешаешь, – сказал фельдшер Герман. – Давай, давай, быстренько встал и свалил отсюда!
После этого господин подчинился и сквозь зубы матерясь, нетвёрдой походкой ушёл.
Нда, вызов наипустейший, ТФОМС такие не оплачивает. И ведь по сути, мы здесь выступили не в качестве медиков, а в качестве полицейских. В карточке я написал, что больного на месте не оказалось.
Теперь поедем в отдел полиции к избитой женщине сорока пяти лет.
Дежурный рассказал:
– Женщина – потерпевшая по разбою. Избили её очень сильно.
– А злодея-то задержали?
– Пока нет.
Пострадавшая сидела на скамейке, прислонившись к стене. Её волосы слиплись от крови, оба глаза были заплывшими, разбитые губы распухли.
– Здравствуйте! Что случилось?
– Меня избили… прямо на улице… Сумку отобрали… Повалил и начал бить головой об асфальт… затылком… Потом по лицу… Ой, как мне плохо… – рассказала она тихим слабым голосом, с видимым усилием выговаривая каждое слово.
На затылке виднелась обширная ушибленная рана в виде кривых лучей. Посмотрел глаза и увидел анизокорию, то есть зрачки разной величины. Это говорило о серьёзной черепно-мозговой травме. Выставил я ушиб головного мозга и после оказания помощи, сразу повезли её в нейрохирургическое отделение областной больницы. Сделанная там компьютерная томография показала перелом затылочной кости и субдуральную гематому. Удивительно, как при таких травмах пострадавшая сохраняла сознание!
Очень хочется надеяться, что тот недочеловек всё-таки будет найден и непременно получит по заслугам. Иногда приходиться слышать, будто полицейские грешат физическим насилием. Но в данном случае, оно было бы полностью оправданным, поскольку злодей это сполна заслужил. Лично у меня к таким как он, нет ни капли сострадания.
До конца смены осталось двадцать пять минут. По рации никто никого на Центр не запускает. Ладно, наверняка придётся сделать ещё вызовок. Да, точно дали: плохо мужчине тридцати шести лет после употребления алкоголя.
В нужной квартире домофон не работал, а потому пришлось по соседям звонить. Открыла нам немолодая женщина весьма потрёпанного вида и почему-то радостно заулыбалась, показав жалкие остатки зубов:
– Гы, а он уже за опохмелкой пошёл! Сказал, что ну её в баню эту «скорую», лучше ещё бухнуть!
– Я не понял, уважаемая, вы с нами поиграть решили? – возмутился я. – Почему вы не позвонили и не отменили вызов? Нам что, больше делать нечего, как впустую кататься?
– Дык мы же не знали…
– В общем так, мадама, мы сейчас сообщим в полицию о ложном вызове. Видимо денег у вас много, а потому будете штраф платить!
Её ответа мы уже не слышали. К сожалению, говоря об ответственности за ложный вызов, я всего лишь попугал в воспитательных целях. В действительности по такому случаю обращаться в полицию бесполезно. Никто их не накажет, уже многократно проверено. Но надеюсь, что мои угрозы в следующий раз заставят их сто раз подумать, прежде чем вызывать «скорую». А может и нет. Ведь дураки не способны учиться на собственных ошибках.
Всё, закончилась моя смена. Переработка была совсем малюсенькой, так что не стал я её оформлять.
А на следующий день свершилось долгожданное прекрасное событие: открыли мы с супругой дачный сезон. Как только приехали и осмотрелись, я тут же переоделся и скорей направился в лес. Свежая растительность там ещё только проклёвывается, но первые грибы уже появились. Саркосцифы немножко набрал. Эти грибы очень яркие и я бы сказал жизнерадостные, похожие на алые блюдца. Не заметить их не получится, они как фонарики сияют. А вот строчков-сморчков пока невидно. Впрочем, грибы в данном случае второстепенны. Главное было надышаться чудесным воздухом, впитать здоровую энергетику леса и оттого испытать подлинное душевное ликование с мощным приливом сил!
Все фамилии, имена, отчества изменены