“С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царём, противник кесарю». Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски — Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхой, и час шестой. И сказал Пилат иудеям: «Се, Царь ваш!» Но они закричали: «Возьми, возьми, распни Его!» Пилат говорит им: «Царя ли вашего распну?» Первосвященники отвечали: «Нет у нас царя, кроме кесаря». Тогда наконец он предал им Его на распятие. И взяли Иисуса, и повели” (Ин. 19:12–16).
Стих 12. Седьмая и последняя сцена римского суда начинается с повторных попыток Пилата освободить Иисуса. Глагол, переведённый как «искал» (эзэтей), стоит в не перфектной форме, означая «не переставал искать», и подчёркивает, что Пилат пытался разными способами отпустить Иисуса. В тексте не сообщается, что это были за способы. Несмотря на предпринятые им попытки, нет оснований считать, что в конечном итоге Пилат был невиновен. Он просто не был уверен в том, что Иисус заслуживал смерти, и потому пытался отпустить Его. Губернатор пришёл к выводу, что Иисус не был виновен в подстрекательстве к восстанию, а религиозные дела со всем их богохульством его не интересовали.
Почему же Пилат так неохотно отдал Иисуса на распятие? Возможно, это объясняется его суеверными страхами, или уважением перед мужеством Иисуса. Или чем-то ещё. Если бы он проявил больше смелости и силы характера, этого было бы достаточно, чтобы отпустить Иисуса. Но Пилат уступил перед преступной настойчивостью иудейских начальников, невольно послужив исполнению Божьего замысла о жертвенной смерти Иисуса.
Когда Пилат уже был готов огласить оправдательное решение по делу Иисуса, иудеи стали возмущаться и кричать: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю». Этот последний аргумент иудейских начальников, жаждущих смерти Иисуса, был адресован тайным страхам Пилата. Выражение «друг кесарю» (филос тов Кайсарос), латинский эквивалент которого amicus Caesaris, стало официальным политическим титулом, хотя по мнению некоторых комментаторов это произошло не раньше правления Веспасиана (69–79 гг. н.э.). Если Пилат носил этот титул, тогда иудейские начальники грубо намекали на то, что он лишится его в результате наказания. Если же они использовали выражение «друг кесарю» не в техническом смысле, подтекст их слов всё равно оставался политическим.
По сведениям исторических документов, правивший в то время император Тиберий (14–37 гг. н.э.) был вероломным, жестоким, злобным и подозрительным ко всем и всему, что могло угрожать его короне. Во время его правления государственная измена стала преступлением, только обвинения в котором было достаточно чтобы вынести смертный приговор. Угроза иудеев донести кесарю на Пилата могла действительно напугать его. Пилат не хотел становиться объектом расследования в Риме, в результате которого могли стать известными все его просчёты и промахи.
Как бы отреагировал император, если бы ему донесли, что человек, обвинённый в подстрекательстве к мятежу, был оправдан его губернатором в Иудее? Конечно же, Пилата обвинили бы в содействии опасному преступнику, который представлял угрозу римскому правительству. Ведь он оказался бы сторонником человека, делающего себя царём. Отпустить такого человека было бы равносильно неподчинению кесарю. Этого действительно стоило бояться! Какая ирония: римский губернатор, человек занимающий высший пост в римской провинции, был обвинён в неверности своему императору иудейскими начальниками, которые презирали римлян и мечтали о том дне, когда изгонят их со своей земли!
Стих 13. Услышав эту угрозу от иудеев и осознавая её последствия, Пилат решил судьбу Иисуса. Он не стал отвечать иудеям, но понял, что не было смысла затягивать суд. Хотя он считал Иисуса невиновным, слова иудейских начальников исключали возможность поступить по справедливости. Его волновало только собственное благополучие. Он вывел вон Иисуса и сел на судилище. Слово, переведённое как «судилище» (бэма), означало возвышающийся помост, сидя на котором правительственный чиновник исполнял обязанности судьи. Только в этом месте в Новом завете слово «судилище» стоит в греческом тексте без артикля. Вероятно, оно означало временное сооружение, сделанное наспех, чтобы не смущать иудеев, которые не желали входить в преторию из-за страха оскверниться (см. 18:28). В этих обстоятельствах Пилат предпочёл озвучить своё решение публично, чем в закрытой обстановке. Вероятно, в это время Иисус стоял рядом с ним, когда он собирался объявить своё решение Его обвинителям.
Это судилище располагалось «на месте, называемом Лифостротон» (литостротос), что означает «вымощенный камнями помост» (Бауэр). По-еврейски это место называлось Гаввафа, что, вероятно, указывает на то, что оно находилось на возвышении. О его местонахождении до сих пор ведутся споры. Долгое время считалось, что речь идёт о большой мощёной площадке около 2000 м во внутреннем дворе крепости Антония. Однако в наше время археологи датируют её вторым веком н.э. Поскольку римские губернаторы обычно останавливались во дворце Ирода, высока вероятность, что «Лифостротон» находился там. В этом месте Пилат, губернатор Иудеи, выносил свои решения.
Стих 14. Назвав место, на котором будет оглашён приговор Иисусу, Иоанн называет день и час, когда Пилат произнёс свой вердикт. Все эти обстоятельства призваны показать важность происходившего. Среди комментаторов нет единого мнения о точном значении слова параскевэ, которое дословно означает «день приготовления», но во всех русскоязычных версиях переведено как «пятница». Некоторые исследователи утверждают, что речь идёт о дне непосредственно перед Пасхой, когда готовили пасхальную трапезу. Однако, как уже было сказано, Иоанн (в соответствии с синоптическими авторами) сообщил, что Иисус и Его ученики ели пасху вечером, когда четверг с заходом солнца переходил в пятницу. Далее, все евангельские повествования используют слово параскевэ для названия дня приготовления к субботе, то есть в значении пятницы (см. 19:31, 42; Мф. 27:62; Мк. 15:42; Лк. 23:54). Это согласуется со свидетельствами Иосифа Флавия, который писал, что иудеи «не должны представать перед судьёй в субботу, а также в день приготовления к ней после девятого часа» (Иосиф Флавий, Иудейские древности, 16.6.2 [163]). Таким образом, этот день следует понимать как день подготовки к субботе (пятница). Если это так, тогда тов пасха («перед Пасхой») не может быть «перед пасхальной трапезой», но скорее «перед пасхальной неделей» (см. Современный Перевод). Слово «Пасха» может означать праздничную трапезу, день этой трапезы или пасхальную неделю (включая день Пасхи и последующую за ним неделю праздника Опресноков).
Иоанн также называет и время, когда Пилат принял окончательное решение: «час шестой» (хора … хос хэктэ), что по еврейскому исчислению соответствует полдню. В Мк. 15:25 сказано, что Иисуса распяли в «час третий», тьма настала по всей земле «в час шестой» и продолжалась до «часа девятого», когда умер Иисус (Мф. 27:45; Мк. 15:33; Лк. 23:44). Расхождения между рассказами Иоанна и Марка пытались объяснить следующим:
1. Некоторые комментаторы считают, что Марк использовал еврейскую систему исчисления времени, согласно которой третий час соответствует 09:00. В отличие от Марка, по их мнению, Иоанн использовал римскую систему, которая начинала отсчёт с полуночи, и «час шестой» был 06:00 (Уесткотт). В таком случае временные рамки сильно сжимаются. Маловероятно, чтобы Иисуса привели к Пилату на рассвете, до 06:00, затем истязали, бичевали, глумились и вынесли приговор о распятии около 06:00. Согласно Леону Моррису, «судя по всему, нет свидетельств, что так называемая римская система исчисления использовалась помимо юридических сделок, типа договоров».
2. Рэймонд Браун, хотя и не поддерживает эту мысль, пишет: «Некоторые полагают, что Марк считал трёхчасовыми периодами, так что “час третий” означал период времени, начинающийся с трёх часов, то есть, с 09:00 до 12:00». Этот вывод основывается на предположении, что «час шестой» у Иоанна означает полдень. Однако это маловероятно, так как тщательные замечания Марка указывают на начало трёхчасового периода, но не его конец: «рано утром» (06:00; Мк. 15:1), «третий час» (09:00; Мк. 15:25), «шестой час» (полдень; Мк. 15:33), «час девятый» (15:00; Мк. 15:34) и «вечер» (18:00; Мк. 15:42).
3. С вышесказанным созвучно предположение, согласно которому ни Марк, ни Иоанн не претендовали на точность в том, что касалось времени. Следует помнить, что в первом веке не существовало часов в современном понимании (с делением на часы, минуты и секунды); в светлое время суток ориентировались на положение солнца, что исключало точность. Поэтому говоря о «третьем часе», Марк мог иметь в виду середину утра, тогда как слова Иоанна «час шестой» могли означать позднее утро, ближе к полудню. Однако даже в этом случае расхождения могут быть очень большими. В своей книге Иоанн использует указания на точное время, в том числе «десятый час» (1:39) и «седьмой час» (4:52).
4. Другое объяснение заключается в том, что числа в книге Иоанна могли быть изменены ранним переписчиком, ошибочно принявшим греческое число Γ («три») за Ϝ («шесть»). Брюс Метцгер приписывает авторство этого объяснения христианскому писателю Аммонию, жившему в третьем веке, которое после него разделяли Евсевий и Иероним. Брюс Метцгер также отмечает, что в некоторых манускриптах написано «около третьего часа» (хора хос тритэ), но объясняет это «очевидной попыткой синхронизировать хронологию» с книгой Марка. И всё-таки это объяснение звучит вполне правдоподобно. Пётр, епископ Александрийский (300 г. н.э.), писал, что правильное прочтение в книге Иоанна было «около третьего часа»; он утверждал, что именно такое написание было в точных копиях и оригинальном манускрипте, хранившемся в церкви в Эфесе (Пётр Александрийский, Отрывки из писаний Петра, 5.7).
Хотя Пилат «вывел вон Иисуса и сел на судилище» (19:13), он не объявил приговор, которого так желали иудеи. На самом деле Иоанн ничего не пишет о том, как звучало официальное обвинение и приговор Иисусу. Вместо того, чтобы объявить о преступлении, в котором был повинен Иисус, и смертном приговоре через распятие, Пилат с издёвкой сказал иудеям: «Се, Царь ваш!» Пилат понимал, что ему не выбраться из устроенной иудеями политической ловушки, если он не осудит Иисуса на смерть. Но он не мог отказать себе хотя бы в незначительной мести иудеям, заявив: «Смотрите, здесь ваш Царь!» Пилат призвал иудеев признать Иисуса — который, вероятно, стоял радом с ним, избитый и окровавленный, в терновом венце и багрянице, с тростью в руках вместо скипетра — своим царём. Гай Вудс пишет:
«Раньше он сказал: “Се, Человек” (Ин. 19:5), пытаясь пробудить в иудеях сострадание; здесь он говорит: “Се, Царь ваш!”, пытаясь устыдить их сердца за причастность к такому чудовищному беззаконию». Возможно, его слова были последним призывом к иудеям, чтобы отпустить Иисуса, но это призыв не был услышан. Ирония в том, что хотя в понимании Пилата Иисус не был царём, Иоанн знал, что Иисус был Царём. Как и Каиафа в 11:49–52, Пилат произнёс истину, не осознавая этого. Царь, которого в течение столетий так сильно ждали иудеи, стоял перед ними, но они Его не видели.
Стих 15. Разгневанная словами Пилата толпа начала кричать: «Возьми, возьми, распни Его!» (см. Мф. 27:22, 23; Мк. 15:13, 14; Лк. 23:21, 23). В ответ Пилат воскликнул: «Царя ли вашего распну?» Слова «Царя вашего» (тон басилеа хумон) стоят в греческом тексте в сильной позиции, по сути, означая: «Это ваш царь. Должен ли я распять Его?» Это была последняя попытка Пилата. К тому времени собравшийся народ вёл себя, как толпа, которая следует стадному инстинкту, жаждая крови. На этот раз уже не простые иудеи, а сами первосвященники отвечали Пилату: «Нет у нас царя, кроме кесаря!» Их ответ показывает, как далеко они были готовы пойти, желая смерти Иисуса.
Признание иудейских начальников, что их единственным царём был кесарь, было отказом от (1) ветхозаветного провозглашения Бога их настоящим царём (Суд. 8:23; 1 Цар. 8:7; 12:12); (2) мессианских упований Израиля и (3) Иисуса, с Его мессианскими заявлениями. Их требование распять Господа Иисуса показывает глубину их нравственного падения, к которому привели их преступные намерения. Этот день, день, когда люди отвергли Иисуса и распяли Его, вошёл в историю как время, когда люди достигли пика своего лицемерия. В начале своего евангелия Иоанн написал: «Пришёл к Своим, и Свои Его не приняли» (1:11). Никогда раньше во время служения Иисуса это отвержение не было столь очевидным.
Стих 16. Все попытки Пилата отпустить Иисуса закончились неудачей. Толпа кричала: «Распни Его!» Первосвященники признали своим единственным царём кесаря. Пилат боялся, что, если он отпустит Иисуса, иудеи обвинят его в измене кесарю. Он не настолько был озабочен судьбой какого-то смутьяна по имени Иисус. «Тогда наконец он предал Его им на распятие».
Ни Иоанн, ни другие евангельские авторы не сообщают о том, что Пилат вынес официальный приговор, лишь подразумевая его под словом «предал» (парадидоми). Также нигде не сказано однозначно, кому Пилат «предал [Иисуса]». Слово «им», если понимать его буквально, может означать иудейских начальников, упомянутых в 19:15. Однако у иудеев не было права никого распинать; фактически распятие Иисуса было осуществлено римскими солдатами (19:23). Лк. 23:25 вносит ясность, сообщая, что Пилат «Иисуса предал в их волю». Иудеи искали убить Его, начиная с событий, описанных в гл. 5; и вот, наконец, чтобы угодить им, Пилат отдал им Иисуса, согласно их воле. Таким образом, Иисуса предали на казнь, как того желали иудеи, а распяли Его римские солдаты. Позднее Пётр сказал в Деян. 2:23: «Сего… вы [иудеи] взяли и, пригвоздив руками беззаконных [римлян], убили».
