Начало.
Жить одному, как оказалось, не так уж и просто. Мир устроен так, что если ты ниже полутора метров, то ничего достать уже не можешь. Всё что мне нужно, как назло, оказывалось за пределами моей досягаемости. Поэтому мне приходилось прибегать к некоторой своей особенности, а именно притягивать вещи. Не знаю, как это получается, но я представляю эту вещь у меня в руках и вот она уже ко мне летит. Только тсссс! Об этом никому не нужно знать. Когда мне едва исполнилось десять, я опрометчиво рассказал об этой своей способности Маргарите Павловне и оказался в клинике для душевно больных. Прежде чем воспользоваться этим, я оглядываюсь по сторонам, даже в своей пустой квартире.
Как и обещал адвокат, ко мне стала приходить тётенька, как она называла из Собеса. Она прибиралась, готовила еду, стирала бельё и гладила его. Со мной почти не разговаривала. Да и я не особо стремился к разговорам. Ну о чём мне разговаривать с тёткой далеко за пятьдесят? А она убиралась и ворчала на неблагодарную свою работу. Что вот приходится полы в чужих домах мыть, вместо того чтобы внуков собственных нянчить. Мне её не было жаль. Я вообще не испытывал никаких чувств к этой чужой ворчливой тётке. Я сидел и смотрел в окно на парк. Но вот спуститься и поехать туда мне пока было страшно.
— Так, Никита, я всё убрала, суп на плите, котлеты тоже. Остынут, убери в холодильник. Два дня меня не будет, надеюсь тебе хватит этого на два дня. Я там записала свой номер, на столе на кухне лежит листок, если что, позвони. И если какие продукты нужны, тоже позвонишь, скажешь. Понятно? — я кивнул, не отрываясь от окна, — Тогда я пошла. Кстати, а как у тебя с гигиеной? Ты сам в ванну залазишь?
Я удивлённо на неё посмотрел.
— Мне не пять лет.
— Ну, да. Ну, да. Я тогда пошла. А то у меня ещё три подопечных.
— Да свидания.
Я слышал, как захлопнулась входная дверь. И вновь я остался один. Мне не привыкать к одиночеству. В клинике мне частенько приходилось сидеть одному в палате. Особенно в плохую погоду. Но сегодня была отличная погода, и ярко светило солнце, и вообще природа просыпалась. За эти несколько дней, что я дома, пейзаж за окном изменился. Серый парк вдруг начал зеленеть. И мне нестерпимо хотелось пойти туда.
Я не знал, получится ли у меня без посторонней помощи выехать на улицу, но мне хотелось попробовать. Я, насколько мог быстро, оделся и выехал из квартиры. Лифт здесь был широкий и пандусы присутствовали. Я без труда выбрался на улицу. Вздохнул глубоко свежий воздух свободы. При клинике был большой парк, в котором я частенько гулял, но там был не такой воздух.
Я выехал со двора и обогнул свой дом, оставалось только перейти дорогу. И вот он парк. Молодая, сочная зелень вдоль дорожек, берёзки, выпускающие свои серёжки. Всё дышало весной. Бабочки сновали туда-сюда в поисках первых цветочков. Я катился по брусчатке и наслаждался всем этим.
В рабочий день здесь было не очень много народу. Так, редкие прохожие или мамочки с колясками. В конце парка должен быть пруд. Мне хотелось побыть немного на берегу. Вдруг я услышал крики.
— Ой, человеку плохо! Помогите!
И моё любопытство погнало меня туда. На земле лежал щупленький старичок. Одет он был прилично, рядом лежала его трость. Кто-то пытался делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца.
— Эх, не успел-таки с дочерью помирится. Прощения не попросил. — услышал я рядом с собой голос. Посмотрел туда и увидел того самого старичка. Он тяжело вздохнул и исчез...
Я продолжал смотреть, как пытаются оживить его остывающее тело. Вот послышались звуки сирен и кряканье скорой. Прибежали врачи, погрузили его на носилки и унесли. Люди начали расходиться, а его трость продолжала валяться на дороге. Я подъехал и подобрал эту трость. Сам не знаю зачем. Развернулся и поехал дальше в направлении пруда.
Возле самого пруда была небольшая площадка для баскетбола. И там парень с девушкой примерно моего возраста играли в мяч. Они весело отбирали его друг от друга и пытались попасть в корзину противника. Ребята бегали, толкались, валялись в пыли и громко смеялись. Как бы мне хотелось вот так же с ними бегать и валяться! Но я мог лишь наблюдать за ними. Набегавшись, они, обнявшись, ушли, а я проводил их взглядом и уехал домой.
На следующий день я снова их увидел, но на этот раз подъехал к ним чуть ближе. Теперь я мог разглядеть их. Тёмненький парень с немного грубоватыми чертами лица и ОНА. Каштановые волосы, остренький носик и чуть широковатые скулы, но это ей шло. Я любовался ею. И даже начал болеть за неё. Они немного ещё поиграли и ушли также обнявшись.
И на следующий день я их снова встретил. Но на этот раз подъехал совсем близко. Я хотел узнать как их зовут и хотя бы заочно с ними познакомится. В какой-то момент в пылу игры я начал не просто болеть, а подыгрывать девушке. Мячик послушно попадал в корзину, даже тогда когда попасть по законам физики не мог туда. В какой-то момент парень воскликнул:
— Ой, Настя, всё! Что-то мне сегодня не везёт. Пошли домой?
Настя! Её зовут Настя! Какое чудесное имя!
— Да, пошли. Я так и знала, что ты сдашься, как только начнёшь проигрывать!
— В следующий раз я тебя обыграю!
— Обязательно!
И тут она подходит ко мне.
— Привет. Я тебя давно заметила. Ты здесь где-то рядом живёшь?
— Привет. Да. Не хотел вам мешать.
— Я Настя, это Ваня.
— Я Никита.
Она протянула мне свою ручку, которую я с удовольствием пожал. Тут подошёл Ваня и тоже протянул мне руку.
— Теперь я знаю кого взять к себе в команду! — с весёлой улыбкой произнёс он, — Ты же не против со мной в команде быть?
— Мне кажется, это будет нечестно. Полтора человека против девочки. — поддержал я его игру.
С ними было весело болтать. И моё настроение улучшилось. Меня катил Ваня, а Настя шла рядом. Я даже чувствовал запах её духов. Эх, как жаль что она не свободна! Хотя....да будь она даже трижды свободна, уж я-то я ей точно не нужен!
— Ты где живёшь? — спросила Настя, когда мы дошли до выхода из сада.
Я указал кивком головы в сторону своего дома.
— Понятно. А мы вон там, в тех пятиэтажках, будет желание, приходи... то есть приезжай в гости.
Я ухмыльнулся. Нет мне не было обидно. Я спокойно относился к своему положению.
— Ну, и вы приходите. Можете в любое время. Я практически всегда дома.
Ребята помахали мне и пошли в противоположную от меня сторону. Когда я уже собирался переезжать через дорогу меня окликнула женщина.
— Молодой человек! Скажите, откуда у Вас эта трость?
А я и совсем забыл, что подобрал трость старика и возил её с собой. Я как знал, что рано или поздно встречу наследницу.
— Я её в парке подобрал. Она принадлежала Вашему отцу?
— Да. Он скончался три дня назад. — и она вытерла глаза платочком, — Мы его сегодня похоронили.
— Я соболезную Вам. Вот, возьмите. Я просто не знал кому её отдать, вот и вожу её с собой. Ваш отец хотел у Вас попросить прощения, да не успел.
— Да... мы поругались с ним два года назад... да я и не сердилась уже, всё не решалась первый шаг сделать. Завтра да завтра... А Вы откуда знаете?
— Он сказал.
И я поехал через дорогу, не дожидаясь её расспросов. Пусть лучше думает, что он это перед смертью сказал... Не хочу обратно...
Я заезжал во двор, когда увидел Виктора Михайловича, скучающем на лавочке возле подъезда.
— Никита, нужно тебе обзавестись телефоном, я тебя уже битый час дожидаюсь!
— Что-то случилось?
— Нет. Просто хотел предупредить, завтра у нас предварительное слушание. Будь готов.
— Я всегда готов.
— Ну, вот и ладненько. Ты как, справляешься? Из соцзащиты ходят?
— Да, приходит тётенька. Всё нормально, справляюсь.
— Вот и ладненько.
Адвокат проводил меня до квартиры. Но мне кажется, он просто хотел удостовериться, что всё в порядке у меня, и квартиру я ещё не развалил. Потом ушёл.
Мне не спалось. От этого суда зависела моя дальнейшая судьба. Либо я стану полноправным членом общества, способным самостоятельно управлять своей жизнью, либо я и дальше буду подчиняться какому-то опекуну. Я лежал и смотрел в потолок на отблески фар с улицы. Потом встал и поехал на кухню. Здесь я открыл окно и ночной прохладный воздух ворвался в квартиру. Из этого окна было видно звёздное небо. Я долго его рассматривал, пытаясь отыскать знакомые мне созвездия. И лишь потом вновь лёг в постель. Не знаю через сколько я уснул. Но снов мне не снилось. А разбудил меня звонок в дверь. Настойчивый такой звонок.
Я пересел в кресло и покатился открывать. Это был адвокат.
— Это ты ещё дрыхнешь?
— Уснуть не мог долго.
— Понятно. Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
— Ну...полчаса.
— Даю тебе двадцать минут! Помощь нужна? — я помотал головой, — Вот и отлично! Давай, быстро собирайся! Жду тебя внизу! Документы свои не забудь!
Я кивнул и поехал одеваться. Придётся обойтись без душа и бритья. Через пятнадцать минут я уже садился в лифт.
Было очень волнительно. Со мной разговаривал судья. Приятная такая женщина. Задавала кучу вопросов. Спрашивала как я справляюсь самостоятельно. Я ей честно обо всем...ну, почти обо всём рассказал. Утаил лишь тот факт, что всё-таки могу передвигать предметы взглядом. Две тётки со мной беседовали, как я понял, из опеки. Интересовались как часто ко мне приезжала моя тётушка. Сказал честно. За десять раз я её видел раза три или четыре. И много ещё каких вопросов. Наконец назначили заседание и адвокат увёз меня домой.
— Никита, к сожалению, до заседания твои счета были заморожены, поэтому пока ты ими пользоваться не можешь, так же как и твой опекун. Потерпишь?
Я пожал плечами.
— Вот здесь в конверте, — он положил на стол на кухне конверт, — деньги. Их немного. Но, думаю тебе хватит.
Я не спрашивал откуда деньги, он ответил сам.
— Эти деньги передал Аркадий Никанорович. Их приносила твоя опекунша, чтобы он тебя ещё годик полечил.
Я не считал, лишь заглянул в конверт. Денег было там немало.
— Почему же он их не истратил?
— Потому что ему совесть не позволила продолжать тебя лечить. Он сказал, что давно надо было заняться этим вопросом.
— А...он не пострадает? Ведь получается ему придётся в этом признаться.
— Он сказал, что если его уволят после этого из этой клиники, то так тому и быть. Думаю, хороший психиатр всегда найдёт работу, ведь правда?
Он мне подмигнул и ушёл. А я остался на своей кухне ждать следующего заседания, на котором решится моя судьба!
