Сообщения о прогрессе в школе — это деликатный баланс.
Автор Холли Корби
В одной из моих любимых недавних статей в области образовательной журналистики подробно рассказывается о том, как начальная школа Висконсина пересмотрела обучение письму. Рассказ Сары Шварц из «Education Week» «Молодым писателям нужна структура, чтобы научиться ремеслу. Сколько достаточно?» описывал, как учебная программа Vermont Writing Collaborative, основанная на науке о чтении, помогла учащимся создать структуру для абзаца или эссе, а затем углубиться и заполнить детали.
Примерно на полпути Шварц делает что-то волшебное: она добавляет еще одну успешную программу письма, принятую в таких местах, как Луизиана, также основанную на науке о чтении, которая использует прямо противоположный подход.
Метод «Писательской революции» начинается с того, что дети пишут предложения, а не структуру. Их метод строится вверх и вниз, а не вниз и в детали.
Статья показывает школы и классы, пытающиеся решить образовательную проблему; в то же время она избегает чрезмерного упрощения, которое подразумевало бы, что существует одно отличное решение для всех школ.
История избегает чрезмерного упрощения, которое подразумевало бы, что есть одно отличное решение для всех школ.
Как написал Уилл Каллан для The Grade, истории о хороших решениях дают читателям надежду и открывают возможности для изменений, сохраняя при этом реалистичность в отношении этих изменений.
Журналистика решений завоевывает популярность, пытаясь информировать общественность о том, как государственные учреждения, организации и отдельные лица реагируют на самые сложные проблемы общества. Такие группы, как Журналистская Сеть Решений, расширяют свое присутствие и создают «центры решений» в школах журналистики, включая Северо-Западный университет и штат Аризона. В «образовательных лабораториях» от Dallas Morning News и Boston Globe до некоммерческих редакций новостей в Алабаме появляются специализированные группы по разработке решений для образования.
Как отметила бывший журналист Аманда Рипли, бесконечные новости о системных сбоях и несправедливости граждан часто заставляют читателей чувствовать себя парализованными и впадающими в отчаяние. Но истории, показывающие, где и почему работает то или иное решение, не только сообщают читателям правду, но и предлагают что-то жизненно важное и человеческое: надежду и силу измениться.
Проблема в том, что рассказы о решениях в области образования также могут создать впечатление, что проблема решена — или была бы решена, если бы только все школы приняли программу. Мы, журналисты в сфере образования, должны быть осторожны, чтобы не преувеличивать достоинства и преуменьшать недостатки.
Истории решений могут создать впечатление, что проблема решена.
Вот несколько примеров правильного освещения, а также некоторые идеи о том, как мы, журналисты в сфере образования, можем улучшить нашу работу.
Дорожная карта для улучшения
Когда истории о прогрессе работают хорошо, они часто приводят убедительный пример того, как школа или район успешно противостоят негативной тенденции, показывая читателю, что идет правильно и почему. Истории успеха могут служить ориентиром для возможных улучшений в других местах.
История Ребекки Грисбах Два муниципальных колледжа Алабамы используют новый подход к консультированию Образовательной Лаборатории AL.com, который решает сложную проблему высоких показателей отсева в местных колледжах, которые обслуживают студентов с низким доходом.
В сообщении Грисбах рассматриваются две программы, которые, похоже, достигли определенного успеха в удержании студентов благодаря тщательному и внимательному консультированию.
Что работает, так это новая, довольно необычная программа, в которой консультанты поддерживают студентов гораздо больше, чем принято, помогая им не только с выбором занятий и финансовой помощью, но и с личными проблемами, такими как хронические заболевания.
Обе программы являются довольно новыми, и до сих пор неясно, может ли тщательное консультирование преодолеть разрыв между препятствиями и окончанием колледжа для студентов из Алабамы (в первый год одной программы они увеличили процент завершения на четыре процентных пункта).
История Грисбах, однако, включает в себя голоса студентов, подчеркивающих, как именно им помогли, например, 20-летнего переводного студента с хроническим заболеванием, который был помечен для дополнительной академической поддержки, или матери-одиночки, у которой было к кому обратиться за помощью в обжаловании решения о финансовой помощи.
Грисбах берет актуальную тему в высшем образовании и использует конкретные сведения о студентах о том, насколько близко консультирование выглядит в реальном мире, превращая его в дорожную карту.
Грисбах использует конкретные данные учащихся о том, насколько близко консультирование выглядит в реальном мире, превращая его в дорожную карту.
Некоторые инсайдеры говорят мне, что хотели бы видеть больше историй о другом прогрессе — планах, которые не сработали.
Эксперт по грамотности Карен Вейтс сказала, что в нескольких историях рассказывается о неудачных программах или учебных планах.
Например, книга Эмили Хэнфорд «Продала историю» показывает, как сбалансированная грамотность подвела многих учащихся, уступив место лучшему методу, за которым стоит больше фактов. «Я не думаю, что мы получаем достаточно прямых разговоров о том, что не работает», — сказала Вейтс.
Вейтс сказала, что хотела бы видеть больше историй, таких как недавняя история Education Week о стремлении штатов предоставить учителям популярную науку о обучении чтению LETRS — еще одна история Шварца.
По словам Вейтса, это сработало хорошо, потому что это была «поучительная история» — дорогостоящее интенсивное обучение, которое хорошо работает в некоторых округах, но из-за затрат и времени, необходимых для прохождения курса, может не подходить для всех округов.
История положительная, но также содержит оговорки и не представлена как универсальное решение.
История положительная, но также содержит оговорки и не представлена как универсальное решение.
Как написала Кейт Рикс для The Grade, несовершенство во многих решениях не должно быть причиной, чтобы не писать о том, что педагоги пробуют новые подходы. В то же время, по ее словам, она ищет доказательства, а не просто цитаты, что что-то работает.
Хотя я рада видеть больше историй о прогрессе в заголовках в области образования, и я горжусь тем, что являюсь одним из журналистов, освещающих важные «инновации», такие как наука о чтении, я также хочу быть осторожной в том, чтобы смотреть на решения с ясные глаза.
Национальные газеты, начиная с New York Times и заканчивая The New Yorker и Time, теперь сообщают о новых реформах чтения, направленных на решение проблемы, почему так много детей не учатся читать.
Но очень важно, чтобы журналисты следили за школами и округами, проводящими реформы, и выясняли, влияют ли они на грамотность учащихся. Когда в прошлом году я писала репортаж о реформах науки о чтении в Теннесси, один активист, выступающий за равенство учащихся, спросил меня, согласна ли я с тем, что 25% детей в одном округе читают на необходимом уровне класса как достижение, и я никогда этого не забывала.
Прочитав рассказ Ани Каменец о том, как в средней школе в Нью-Джерси детей успешно обучают методам оказания первой помощи в области психического здоровья подростков, я связалась с ней и спросила, беспокоит ли ее чрезмерное увлечение вопросами грамотности и психического здоровья.
Во всяком случае, Каменец беспокоит, что новостные отделы по-прежнему подвергают «добрые» истории более тщательной проверке, чем истории об ответственности.
«Конечно, у решения есть подводные камни, такие как принятие простой статистической аномалии за что-то, что можно «масштабировать и воспроизводить», — написала она в электронном письме. «Иногда маленькие яркие пятна никогда не будут больше, чем маленькие яркие пятна. Но я все еще думаю, что мы все могли бы сбалансировать бухгалтерскую книгу немного больше в положительную сторону».
Меня также беспокоит то, что слишком большое внимание к ярким пятнам или незавершенным историям прогресса может нанести больше вреда, чем просто дать читателям менее точную версию того, что происходит на самом деле: мы также можем упустить возможность завоевать доверие читателей к журналистике, что-то в этом роде нам отчаянно нужно в данный момент.
Я думаю о других так называемых решениях больших образовательных проблем, таких как Common Core или индивидуальные цифровые устройства, и о том, насколько далеки некоторые отчеты от того, что родители и ученики испытали на местах.
Я думаю о том, насколько далеко некоторые сообщения были от того, что родители и ученики испытали на местах.
В рассказе, над которым я сейчас работаю, о том, как Новая Зеландия реформирует обучение чтению путем обучения учителей науке чтения, я не буду уклоняться от ключевых деталей, таких как, что исследователи, обнаружившие, что первый раунд обучения оставил учителей неуверенными в том, как правильно читать, как выполнять новую учебную программу, и учащиеся практически не продемонстрировали улучшения.
И по мере того, как в ближайшие несколько лет наука о чтении будет распространяться в классах по всей территории США, я буду более осторожна, чтобы включить больше голосов, таких как мнение эксперта по чтению Тима Шэнахана, который хочет, чтобы репортеры, политики и учителя были с осторожностью осведомлены о том, что замена Стратегии чтения по трем подсказкам с помощью только фонетики не решат кризиса чтения.
Будем надеяться, но не будем доверчивыми.